Гарем и легкость. Книга от депрессии (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 14

У гнома то и дело мелькали, как в калейдоскопе, непристойные идеи, одна хлеще другой.

Женщины местные заслуживали доброго слова во всех отношениях; и слово это надлежало выбивать в золоте огромными буквами.

Мужчины же, похоже, вообще не понимали, каких безмерных достоинств подруги им достаются. Особенно удивляли семьи, где один муж вёл за собой пару или даже трёх жён.

У Бронкса чуть было не случилось приятное приключение. Даже будучи незавершенным, оно лишь уверило его в том, что рай на земле возможен.

Присев перекусить в местной ас-хане, он оказался рука об руку с изарядных достоинств феминой, явно кого-то ожидавшей. Орчанка было откровенно голодна, потому что то и дело стреляла глазами по столам соседей. Семейные же деньги, как уже успел выяснить Бронкс, на базаре всегда были у мужа.

— Позвольте вас угостить, — нейтрально предложил он девице со своего места, старательно разговаривая как можно тише, чтобы никому кроме неё его слышно не было. — Вас ни к чему не обязывает, — оговорился он на всякий случай.

— Ой, да неудобно как-то, — мгновенно зарделась и смутилась орчанка, стреляя уже в Бронкса такими многообещающими взглядами, что мужское естество напомнило о себе в очередной раз.

— Право, никакой неловкости в том нет и оно не стоит вашего беспокойства, — решительно ответствовал бывший полусотник, тут же подзывая к себе подавальщика и делая соседке точно такой же заказ, как и самому себе.

Затем, перебрасываясь словами из-за соседних столов, продолжая дружелюбную беседу, гном уже через полчаса почувствовал себя приятелем миловидной и обаятельной девушки, словно был с ней давно знаком. Её встречные красноречивые взгляды, бросаемые в сторону его коленей, как и постоянно облизываемые ею собственные губы, говорили о неизбежности продолжения знакомства уже в другой обстановке.

К сожалению, всё испортил долбаный муж. Супруг девушки вынырнул откуда-то из толпы и почти бегом увел её за собой, здорово поторапливаясь.

Она лишь незаметно поцеловала воздух перед собой, обернувшись украдкой в сторону Бронкса и махнув ему рукой на прощанье.

Несмотря на не сладившийся конкретный случай, настроением гном преисполнился преотменнейшим и даже заметил вслух сам себе, не впервые за последний день:

— Удачно попал, удачно… Хорош город… Здесь подобно козлу в огороде развернуться можно. Во всех смыслах…

___

Дальнейший запланированный с вечера поход в банк однозначно требовал замены одежды.

Если на его казначейских билетах не было написано, чьи они и каким образом к нему попали, то военного образца куртка и штаны однозначно заявляли всем осведомлённым о его ратном прошлом.

Не то чтоб он собирался что-то тщательно скрывать; но обстоятельства его ухода из армии диктовали необходимость звонить о некоторых событиях пореже и потише.

Переодеванием бывший полусотник собирался тщательно скрыть любые следы войска в своей биографии.

Кроме того, в свете некоторых интересных планов на финансовом поприще, он вообще планировал поелику возможно ограничить слухи о себе в общине как местных гномов, так и тех, кто вращался с ними рядом.

Зайдя в лавку готового платья, на остатки денег он подобрал самые простые портки и рубаху, пообещав самому себе при первой же оказии обзавестись подобающими рангу туфлями. Новые штаны его были длинными и на один раз скрыть армейские ботинки годились.

___

Здание банка находилось неподалеку, тоже на одной из центральных улиц.

Войдя внутрь, чуть осмотревшись в просторном холле, Бронкс уверенно направился к ближайшему столу, над которым было написано: «Вам сюда».

Сидевший за столом клерк, выяснив цель его визита, лично сопроводил посетителя в одну из комнат, находившихся в служебном коридоре:

— Здесь вам помогут, — резюмировал клерк, пропуская соплеменника в помещение, где сидела женщина-гнома.

Увидев воочию ту, кто заправляла нужными ему делами, Бронкс скривился: к женщинам её можно было отнести ну с очень большой натяжкой, и исключительно по причине принадлежности к слабому полу.

Была и ещё одна немаловажная деталь.

Несмотря на внешнюю безобидность и абсолютно детский внешний вид пигалицы, Бронкс нисколько не обманулся её сущностью.

Изображая здесь обывателя только внешне, за спиной он всё же имел несколько лет службы в армии и отлично знал, что означает подобный пронизывающий бестрепетный голубой взгляд. Пусть даже и на детском, невинном (если не знать подноготной) личике.

Хотя саму эту банковскую служащую он видел и впервые, с самим взглядом в иных местах уже встречался. Именно так в армии смотрят на простых армейских сотрудники службы безопасности: вроде внешне радушно тебе улыбаясь ртом, глазами на самом деле примеряют поверх тебя совсем иные намерения.

Пигалица, подняв глаза на Бронкса, весело защебетала на родном языке.

— Не понимаю, — весело ответствовал он на Всеобщем, решив соблюдать инкогнито.

Банковские билеты, если что, отслеживаемых следов не имеют. Да и владеет он ими законно. А вот недавний род занятий лучше держать при себе. Для чего лучше сказаться местным уроженцем, гномом лишь по крови. Поди проверь…

— Меня зовут Арман, — мгновенно перешла на Всеобщий пигалица, стрельнув холодными глазами-прицелами и изображая ртом улыбку. — Я думала, вы говорите на родном языке. «Арман» значит «мечта» на Всеобщем, — зачем-то добавила она, не отводя глаз от переносицы бывшего полусотника.

— Ну привет, Мечта, — отзывчиво кивнул Бронкс. И зачем-то добавил, — педофила. Мне б билеты на монету обменять…

Затем он извлёк из котомки заранее заготовленную плотную стопку банкнот, перевязанную бечевой крест-накрест.

Глава 9

Увидев столь солидную сумму, небрежно носимую в обычной котомке, гнома утратила с лица своё приветливо-бесстрастное выражение и на некоторое время задержала рот в открытом состоянии:

— И вы это всё хотите обменять на монету? — чуть заторможено переуточнила она, не сводя изумлённых глаз с денежной пачки.

— Нет, б…, я сюда журавликов из них сделать пришёл! Да в окно по одному затем выпустить! — не сдержался, ругнувшись себе под нос, Бронкс.

Билеты Всеобщего Банка, кстати, размерами были солидны и для небольших бумажных журавликов в самом деле годились.

— Шучу! — поспешно добавил он, видя нешуточную игру мысли на лице соплеменницы. — И наберут же всяких… — снова пробормотал он себе под нос, не завершая, впрочем, обидной фразы.

Девица, кажется, начинала его не только настораживать, а ещё и немало бесить.

— Извините. — Кажется, «Мечта» наконец овладела собой, потому что по прошествии какого-то времени вернула лицу дружелюбное выражение и полезла из-за своего стола наволю. — Мне надо отлучиться.

— Ага. Щ-щас… — Бронкс достал из котомки самострел и, демонстративно повертев его в воздухе, тут же засунул обратно. — Пойдёт она… Какие у нас проблемы? Куда собралась?

Ему почему-то не казалось правильным давать девице сейчас бродить не пойми где, ещё со сведениями о денежном клиенте в своём кабинете.

Понятно, что у него разыгралась не более чем паранойя. Но и паранойю свою Бронкс последние годы весьма уважал. Было за что.

— У вас же тут явно более двухсот пятидесяти билетов? — смущаясь и неожиданно краснея, заметила гнома. — Пачка не банковская, — тут же пояснила она свой вывод, не давая Бронксу вставить слова. — Если я буду каждый ваш билет вручную на подлинность проверять, это по четверти минуты на бумагу. Если умножить на, пускай, четверть тысячи ваших ассигнаций…

— Более часа выйдет, — мгновенно сосчитал Бронкс, улавливая идею пигалицы на лету. — Ух ты, а я и не подумал о том…