Сильмариллион - Толкин Джон. Страница 2

Прочие же айнуры смотрели на жилище, помещенное среди Мировых пространств, эльфы зовут его Арда – Земля, – и души их ликовали, и глаза, видя многоцветье ее покровов, полнились радостью; внимая же реву моря, ощутили они великий непокой. Видели они ветра́ и воздух, и все, из чего сделана Арда, – железо и камень, серебро и золото и прочие вещества; но более всего восхитила их вода. И, как говорят эльфы, в воде осталось жить эхо Песни айнуров; а потому Дети Илуватара готовы бесконечно слушать голос моря – и, однако, не ведают, чему внемлют.

К воде обратил свои помыслы айнур, коего эльфы зовут Ульмо – по воле Илуватара он был самым сведущим в музыке. А к воздуху и ветру обратился Ма́нвэ, благороднейший из айнуров. Об устройстве суши мыслил Ауле, коему Илуватар дал мастерства и знаний не менее, чем Мелькору; но радость и гордость Ауле – в творчестве и в сотворенной вещи, а не в обладании и господстве; и потому он дарит, а не копит, и свободен от забот, все время переходя от уже сделанного к новой работе.

И молвил Илуватар, обращаясь к Ульмо:

– Ужели не видишь ты, как там, в этом малом краю, в Глуби Времен, Мелькор объявил войну твоим владениям? Он придумал жестокий, убийственный холод – и все же не разрушил красы твоих родников и прозрачных озер. Взгляни на снег и на искусную работу мороза! Мелькор создал зной и необоримое пламя – и не иссушил твоего желанья, не заглушил музыку моря. Взгляни на высоту и величие облаков и зыбкие туманы; услышь, как падает на землю дождь! В этих облаках ты приблизишься к Манвэ – другу, столь любимому тобой.

И отвечал Ульмо:

– Воистину, вода стала теперь прекрасней, чем представлялась моей душе, и в самых тайных думах не видел я снежинок и не пел о дожде. Я приду к Манвэ, и мы с ним вместе будем слагать песни и радовать тебя.

Так Манвэ и Ульмо с самого начала стали союзниками и преданнее всех служили помыслам Илуватара.

Но пока Ульмо говорил, а айнуры любовались видением, оно пропало и скрылось от их взоров; и показалось им, что в этот миг они познали нечто новое – Тьму, которая прежде являлась им лишь в думах. Но они были очарованы красотой видения и поглощены раскрывшимся пред ними Миром, что обретал бытие, и души их были заполнены им; ибо история не завершилась и круги времени не замкнулись, когда видение исчезло. И говорят, что погасло оно, не успев показать Владычество людей и увядание Перворожденных; потому, хотя в Песни заключалось все, валары не увидели Поздних Эпох и Конца Мира.

Тут беспокойство охватило айнуров; но Илуватар воззвал к ним и сказал так:

– Мне ведома жажда ваших душ, чтобы то, что вы видели, было на самом деле, а не только в ваших помыслах. Потому говорю я: Эа! Да будет все это! И я бросаю в пустоту Негасимый Пламень, и он станет сердцем Мира, Что Будет; и те из вас, кто пожелает, смогут спуститься туда.

И внезапно айнуры узрели вдали свет, будто облачко с сердцем живого пламени; и поняли они, что это не видение, но что Илуватар создал новое: Эа, Мир Сущий.

Так и сталось, что некоторые айнуры по-прежнему живут с Илуватаром за гранью Мира; а иные – и среди них самые могучие и прекрасные – оставили Илуватара и спустились в Эа. Но Илуватар поставил условие – или, быть может, к этому призвала их любовь, – что сила их впредь должна пребывать в Мире и быть неразрывной с ним, покуда он существует, дабы они были жизнью Мира, а он – их жизнью. Потому и зовутся они ва́ларами – Стихиями, или Силами Мира.

Когда же валары пришли в Эа, то поразились и растерялись, ибо не было там ничего, что узрели они в видении, и все было предначально и бесформенно – и повсюду царила тьма. Ибо Великая Песнь была лишь ростком и цветением мысли в Чертогах Безвременья, а Видение – лишь прозрением; а сейчас они пришли в начало Времен; и поняли валары, что мир предначертан и предпе́т и им до́лжно создать его. Так начались их великие труды в пустотах неизмеренных и неизведанных и в веках бессчетных и позабытых, покуда в Глуби Времен среди обширных чертогов Эа не настал час и возникло место для сотворения жилища Детям Илуватара. Главными в этой работе были Манвэ, и Ульмо, и Ауле; но Мелькор тоже был там и с самого начала вмешивался во все, что делалось, переиначивая это, если мог, на свой лад; и он разжег великие огни. И когда юная Земля была полна пламени, Мелькор возжаждал ее и сказал прочим валарам:

– Это будет мое владение; я объявляю его своим!

Манвэ был братом Мелькора в думах Илуватара и главным голосом второй темы, что поднял Илуватар против разлада Мелькора; и он призвал многих духов, великих и малых, и они спустились в поля Арды и помогали Манвэ, дабы Мелькор не помешал их трудам и Земля, вместо цветения, не иссохла. И сказал Манвэ Мелькору:

– Владение это не будет твоим, ибо другие трудились здесь не менее твоего.

Так началась борьба между Мелькором и прочими валарами; Мелькор на время отступил и ушел в иные области Мира, и делал там, что хотел; но жажда царить в Арде не оставила его сердца.

А валары приняли видимый образ; и так как их привела в Мир любовь к Детям Илуватара, они выбрали обличье, которое узрели в Видении Илуватара – лишь более могучее и прекрасное. Кроме того, в облике своем они исходят больше от знаний Зримого Мира, чем от Мира, каков он есть; и они нуждаются в плоти не больше, чем мы в платье – ведь мы можем ходить обнаженными, не теряя своей сути. Так и валары могут, если хотят, ходить неодетыми, и тогда самим эльдарам трудно разглядеть их, даже будь они рядом. Одеваясь же, иные валары принимают мужской облик, а некоторые – женский; ибо таково изначальное различие их характеров, и оно лишь выражается в выборе каждого, как у нас мужской и женский пол различаются по платью, но не определяются им. Но не всегда Силы подобны обличьем властителям Детей Илуватара; временами они выбирают иной облик, если им вздумается, и являются в образах величественных и наводящих трепет.

Валары привели с собой много соратников. Одни были слабее, а кое-кто почти равен им по могуществу, и они вместе трудились над сотворением Земли и усмирением ее бурь. Тогда увидел Мелькор, как валары шествуют по Земле, облекшись в одежды Зримого Мира, прекрасные и блаженные, а Земля на радость им стала садом, ибо все ее бури укрощены. Тут ненависть разгорелась в нем сильнее прежнего; и он также принял зримый облик, но по его нраву и злобе, что кипела в нем, был тот облик ужасен и темен. И он низвергся на Арду в величии и мощи бо́льших, нежели у любого валара, подобный горе, что, стоя в море, увенчанной огнем и дымом главою пронизывает тучи, и свет глаз Мелькора был пламенем, что опаляло зноем и пронзало хладом.

Так началась первая битва валаров с Мелькором за владение Ардой; но о тех бурях эльфы знают немногое. Ибо то, что было рассказано здесь, исходит от самих валаров, наставлявших эльда́лиэ в Валиноре, – а валары мало поведали им о войнах, что велись до появления эльфов. Однако говорилось среди эльдаров, что валары всегда стремились, вопреки Мелькору, править Землей и подготовить ее к приходу Первородных; и они создавали земли, а Мелькор разрушал их; выравнивали долины – Мелькор вздымал их вверх; воздвигали горы – Мелькор низвергал их; заполняли моря – Мелькор иссушал их; и не было нигде ни покоя, ни мира, ибо, едва начинали валары какой-нибудь труд, Мелькор разрушал содеянное или портил его. И все же труды их были не напрасны; и хотя ни в одном деле их воля и помыслы не свершились полностью и все имеет иной облик, чем хотелось вначале валарам, – тем не менее, хоть и медленно, Земля обрела вид и форму. Так наконец в Глуби Времен, среди бесчисленных звезд, было создано жилище Детей Илуватара.

Валаквента

В начале Эру, Единый, что у эльфов зовется Илуватар, создал айнуров; и они сотворили пред ним Великую Песнь. Этой Песнью положено было начало Миру; ибо Илуватар сделал зримой песнь айнуров, и они узрели ее светом во тьме. И многие из них возлюбили красоту и историю Мира, что развернулась пред их взором. А потому Илуватар дал Видению Бытие и поместил его среди Пустоты, и вложил Тайный Пламень в сердце Мира; и Мир был наречен Эа.