Шоу драконов. Прислуга (СИ) - Анишкина Зоя. Страница 14

Видеры довольно быстро стали меня сторониться. А другие дети попросту боялись подходить к странной девочке, которую недолюбливают воспитатели.

Не ко всем детям эти женщины были жестоки или грубы. Нет, у нас действительно были неплохие видеры, многие из которых искренне любили детей.

Но это не относилось ко мне. Со временем маленькую странную Эву, как я себя называла, даже стали бояться. И к своим шестнадцати годам оказалась социально отрешенной и отвергнутой нашим закрытым обществом. А другого у меня и не было.

Единственное, что помогало не сойти с ума и хоть как-то общаться с окружающими, — учеба. Образование нам обеспечивалось всем одинаковое и в целом качественное.

Я довольно быстро поняла, что учеба дается мне легко и позволяет найти выход неуемной энергии. Книги заменили мне друзей. Так я и жила на протяжении долгих лет.

А потом на одном из занятий грандвидера, внимательно слушая мой ответ по мироустройству, заметила:

— Вот не пойму я тебя, Эва. Тебе уже почти семнадцать, а ты все стараешься, учишь. Для чего? Все равно окажешься в районе сточных канав с твоим-то характером.

Она лениво перелистнула страницы журнала.

— Никому не интересны безродные, а безродные, не умеющие быть хорошими девочками, и подавно. Я тут трачу кучу времени и сил, чтобы сделать из вас достойных прислужниц, а ты портишь мне всю картину.

Женщина поднялась и встала сзади меня. Наклонилась и прямо в ухо прошептала:

— Ты никогда не станешь кем-то. Только первой в роду, прислугой. К чему такое упрямство, старание? Тебе здесь не рады и никогда не будут рады. Ты изгой даже в нашей обсервации.

Она легонько толкнула меня, а я от неожиданности споткнулась и уперлась руками в первый стол. За ним сидели такие же шестнадцатилетние подростки.

Их глаза безразлично смотрели в пол. И глаза тех, кто сидел сзади них тоже. И дальше, и выше… Они все смотрели в пол. Словно перед ними стояло никто. Без рода и племени. Но, по сути, так оно и было.

Я тогда гордо вздернула подбородок и уселась на свое место. Даже получила ожидаемую превосходную оценку. Но вечером… Вечером внезапно наступила расплата.

Сидела в своей кровати и смотрела в открытую книгу. А вокруг кипела жизнь. Мои соседки щебетали без умолку, что-то обсуждая, готовились к занятиям и секретничали.

А меня словно и не было. Пустое место, белое пятно. Внезапно пришла мысль, что если сейчас все так, то в том, другом, мире, за стенами обсерватории, будет много хуже.

Там никто не станет кормить меня, стирать мою одежду и учить. Там меня вышвырнут на самую низкую работу. Потому что безродная. Первая в поколении.

Впервые за много лет тогда на глазах показались слезы. Я выбросила книгу и под задумчивые и удивленные взгляды убежала. Мне не хотелось жить, не хотелось существовать.

Потому что зачем? Смысл?

Вспоминая о тех чувствах и эмоциях сейчас, испытывала злость. Бешенство, направленое на людей, которые годами промывают тебе мозг, пользуясь безнаказанностью, уповая на то, что ты не увидишь ничего за стенами обсервации до своего двадцатидвухлетия.

А тогда мне в голову пришла мысль все это прекратить. И я бы сделала это в тот же вечер. Но в очередном коридоре наткнулась на маленькую злую девчушку.

Та остервенело заталкивала в замочную скважину одного из классов липкую субстанцию. Я наблюдала за ней пару минут, пока не услышала шаги с другой стороны.

Тогда подлетела к проказнице, которой на вид было лет пять. И буквально силком, зажав рот рукой, уволокла ее в сторону, пряча от лишних глаз.

Она сначала извивалась и протестовала. А потом заметила видеру, которая попыталась открыть дверь. Но замок-то был испорчен!

Поднялся невообразимый шум. Оказалось, что в классе закрыты несколько детей и им пришлось торчать там несколько часов, пока не пришел мастер и не поменял личинку.

Я внимательно осмотрела малышку. В ее горящем взгляде не было ни капли смирения или страха.

— Девочка, надо быть аккуратнее, иначе они тебя поймают и накажут. Оставят на двое суток без еды.

Но мои уговоры на нее не подействовали. Голубоглазая баловница с черными кудрями заявила:

— Спасибо, но я не боюсь. Поделом им! Будут знать, как обзываться! Сами они гелиды ленивые!

И она смешно надула свои губки-бантики. Потом осмотрела меня и деловито подала руку.

— Привет. Я Мими Сицил. Мои родители пропали, и меня спихнули в это странное место. Я уже пару дней тут. Расскажешь, что к чему?

И я рассказала. Поведала и о занятиях, и о видерах. Описала девочке грандвидеру и местные порядки. Сама не заметила, как прониклась к этому маленькому бойкому существу нежностью.

Лишь ночью поняла, что только благодаря ей в тот вечер осталась жива. А позже… Позже она сделала так, что мне ко всему прочему захотелось жить и развиваться еще больше.

Дерзкая Мими постоянно влипала в неприятности. От ее проказ страдала вся обсервация. Только вот поймать девушку за руку никто не мог. И во многом благодаря мне.

Маленькая непоседа всегда знала, что я ее прикрою и защищу и на все мои просьбы вести себя потише лишь отмахивалась.

Мими было всего пять, но она была такой умной! Такой невероятно живой и подвижной! При этом эмоционально она все равно оставалась ребенком, который каждый вечер у меня на руках всхлипывал, мечтая о том, что ее красавица мать и умница отец скоро за ней придут. Но они не приходили.

Я не знала, кто они были, не знала и того, что Мими наверняка далеко не вторая в своем поколении. К ней относились иначе, а в последние годы моего пребывания в обсервации и вовсе стали выделять.

Нам тогда стало намного тяжелее общаться. Грандвидера понатыкала везде камеры и отслеживала наши перемещения. Но мы все равно раз за разом находили возможность поболтать.

Мими рассказала мне о жизни вне обсервации. В ее историях было много любви, смеха и приключений. Должно быть, ее отец был заядлым путешественником и изъездил едва ли не все шесть полисов.

Девчонка без умолку трещала про волшебные горы Монстдара, где обитают самые прекрасные в мире бабочки Ра. Главное — пройти мимо гелид, и тогда откроется вид на огромных чудесных алых многокрылых существ.

Рассказывала, какое теплое море розоватого цвета в Ихтрамаре. Что в месяц дождей там можно увидеть дельфинов, которые сливаются со светлыми водами.

Описывала чудесный мир Оксидара с его бескрайними полями и лугами, где гуляют и пасутся огромные стада невиданных оранжевых животных. А в Ориентадаре, рассказывала Мими, есть цветные дома и базары с летящими тканями. Тогда же я впервые услышала и про знаменитый оринтадарский шелк.

А еще был снег. В Нортдаре. Настоящий и холоднющий снег. И вечная пелена на небе без солнца. Хмурые люди в пестрых одеждах и мороз, пробирающий до самых костей.

Мне так хотелось ей верить, так хотелось побывать во всех этих местах! Но слишком часто эти рассказы напоминали сказку. Слишком часто они отличались от того, что втолковывали нам на занятиях видеры.

И я втайне от Мими улыбалась и качала головой. Но она была права: мир вокруг действительно способен быть таким — красочным и ярким, добрым и гостеприимным.

Я зря не верила ей, а теперь не знаю, смогу ли сказать это девушке в лицо. Что за тайна кроется в ее жизни, раз грандвидера полностью взяла ее под свое крыло? Что она хочет от Мими?

Никогда не поверю в то, что эта старая гелида вдруг стала милее имбиала. Никогда! Чем она приманила мою девочку?

Теперь была уверена, что именно Летиция подстроила мои первые два собеседования в Департаменте кадров. Она специально хотела столкнуть меня на самое дно. Специально довести до отчаяния, краха.

Лишь счастливая случайность в виде зеленоглазой Нани помогла избежать страшной участи. Да еще как! Я теперь даже не прислуга. Разнорабочая! Хотя по сути это одно и то же…

Но зарплата у меня приличная теперь — двести пятьдесят пикулей в месяц. И квартира своя, отдельная! Да, крохотная, но зато не в общих домах! Я полностью готова стать опекуншей.