Обреченные (СИ) - Белов Вольф Сигизмундович. Страница 30

Жестом попросив спутницу подождать, Дильназ юркнула внутрь строения. В отличие от всех прочих мужчин поселения, Анна не вызвала особого интереса у охранника, он сидел, держа на коленях дробовик и не обращая на нее никакого внимания.

Взгляд Анны скользнул по дробовику, вспомнилось, как Леха учил ее пользоваться оружием. На слух тогда казалось все очень простым. Но вот если взять конкретно эту штуку, даже не понятно, куда тут засовывать патроны.

Размышление прервало возвращение Дильназ. Азиатка протянула Анне маленькую пластиковую фляжку. Анна тут же сорвала крышку, но Дильназ схватила ее за руку.

— День, — сказала азиатка. — Один день.

— День? — недоуменно переспросила Анна.

Не сразу до нее дошло, что имеет в виду Дильназ. Похоже, содержимое фляжки следовало растянуть на день, новую порцию Анна получит только завтра.

Крохотный сосуд можно было бы опустошить в один присест, с большим трудом Анна смогла ограничить себя лишь двумя маленькими глотками.

Дильназ повела Анну дальше. Из объяснений азиатки Анне удалось понять, что воду здесь собирают дождевую, затем очищают реагентами, процеживают, отстаивают — словом: подвергают слишком сложному и долгому процессу, чтобы сделать пригодной для употребления. Пить без ограничений могут лишь члены банды, жителям поселения выдается порция на день.

Дильназ привела Анну на окраину поселения, где сидели на корточках не менее трех десятков женщин, громко переговариваясь. Тут же лежали кучи тряпья. Одни женщины разрезали тряпки ножницами, другие растеребливали их на нитки, которые сматывали в клубки, третьи сшивали лоскуты.

При появлении Анны и Дильназ, все разговоры разом смолкли. Дильназ что-то громко сказала, указав на спутницу. Анна смогла лишь догадаться, что азиатка представила ее женщинам последней и собственностью Халифа. Кто-то что-то спросил, Дильназ ответила, после чего разговоры возобновились, видимо, оживившись новой темой.

Дильназ выхватила из общей кучи ворох тряпок, уселась на землю и пригласила Анну сесть рядом с собой. Как могла, азиатка объяснила новой работнице, что ей следует делать.

Откуда взялась вся эта ветошь Анна так и не поняла, здесь были предметы одежды, протертые покрывала и простыни, просто большие лоскуты, даже шерстяные вещи. Женщины сортировали их, откладывали то, что еще могло послужить, вырезали особо поврежденные и прогнившие участки, куда потом накладывали заплаты, подходящие лоскуты распускали на нитки для шитья, достаточно большие тряпки откладывали, чтобы потом сшить из них что-то новое. Анне Дильназ доверила вырезать из одежды сгнившие участки, куда следовало наложить заплаты, и вручила ей маленькие ножницы, ржавые и абсолютно тупые.

Первая же рваная куртка, попавшая в руки Анны, оказалась заляпана бурыми пятнами. Похоже, ее сняли с убитого. Это и не удивляло, наверняка большинство прежних владельцев всего сваленного здесь барахла, погибло в междоусобных поножовщинах. Теперь все это грязное тряпье с кровавыми разводами будут носить другие люди, пока и их не убьют.

Услышав возбужденные крики, Анна обернулась. Шум привлек внимание и остальных женщин, все прервали работу, уставившись на двоих мужчин, затеявших жаркий спор в полусотне метров от них. Что именно послужило причиной конфликта, Анна не поняла, но оба были настроены очень решительно. Тут же вокруг них собралось человек двадцать таких же оборванцев. Похоже, все они были обычными жителями поселения.

Под улюлюканье толпы спорщики орали друг на друга, видимо, ругались, подкрепляя свои крики недвусмысленной жестикуляцией. Вот один толкнул другого, тот толкнул в ответ, в следующую секунду оба сцепились и принялись избивать друг друга. Никто из собравшихся вокруг и не подумал разнять дерущихся, напротив, происходящее еще более возбудило толпу. Даже женщины привстали со своих мест, пытаясь разглядеть подробности и комментируя вспыхнувшую драку.

В какой-то момент вся толпа взорвалась торжествующим воем, затем слегка притихла. Один из дерущихся поднялся на ноги, утирая рукавом кровь с разбитого лица. Его противник так и остался лежать на земле, даже не пошевелился. Из того, что смогла разглядеть Анна, можно было догадаться, что один разбил другому голову куском бетона.

Появились два бойца Халифа. Бесцеремонно расталкивая поселян, оба подошли к трупу, тщательно обыскали, затем отступили в сторону. Победитель поединка стянул с трупа куртку, после чего толпа набросилась на бездыханное тело и в мгновение ока содрала с него всю оставшуюся одежду. По приказу бойцов Халифа двое поселян схватили труп за ноги и потащили прочь. Толпа разошлась, женщины снова принялись за работу.

Бандиты направились обратно к резиденции своего главаря. Один из них, проходя мимо, толкнул Анну сапогом в плечо так, что та едва не растянулась на земле. Анна сжала ножницы в ладони, с трудом подавив первый порыв всадить их в спину бандита. Дильназ, словно угадав ее желание, схватила Анну за плечи.

— Они злятся, — пояснила азиатка.

Из дальнейших пояснений Анне удалось понять, что бандиты Халифа жаждут секса с чистой пленницей, но вынуждены сдерживать свою похоть, поскольку первым должен быть их главарь, именно это и бесит членов банды. Похоже, как только Халиф оклемается от ранения, Анне предстоит удовлетворить и его, и всех его головорезов. Потом, возможно, поучаствуют и мужчины поселения. Для всех здесь женщина из мегаполиса, не страдающая обычными для внешнего мира заразными заболеваниями, представляет собой желанный трофей, и одновременно не является человеком, с которым можно считаться. Впрочем, здесь никто не считается ни с кем, в основе всего право сильного.

При мысли о том, что ждет ее в недалеком будущем, Анну передернуло. Перспектива жуткая. Может, стоит всадить эти ножницы в собственное горло прямо сейчас, а не ждать, когда станет добычей толпы похотливых грязных мужиков? Какая жизнь ей уготована в этом жутком чудовищном мире? До конца дней своих перебирать грязные тряпки, служить утехой любому головорезу, покрытому язвами и источающему зловонное дыхание, по первому его требованию, голодать и страдать от жажды, мерзнуть по ночам? От такого существования конец дней себя ждать не заставит. Лучше уж сразу покончить со всем.

Анна перевела взгляд на женщин, работавших рядом. Они живут именно такой жизнью, вообще никогда не знали ничего другого, они родились здесь, под этим черным угрюмым небом, среди свалок и руин старого мира. И совсем непохоже, что их это угнетает. Несколькими минутами раньше женщины очень даже оживленно следили за дракой двух своих односельчан, закончившейся смертью одного из них. Они привыкли к своей жизни, для них она такая же обычная, какой до недавнего времени считала сама Анна собственную жизнь в мегаполисе. Сможет ли Анна привыкнуть к новым для себя условиям? Должна ли она привыкать к тому, что считает неприемлемым для себя? Ответ напрашивался сам собой. Она никому и ничего не должна. Своей жизнью Анна будет распоряжаться самостоятельно. Скорее всего, сил не хватит, чтобы изменить все так, как ей самой кажется правильным для себя, но это совсем не значит, что она обязана покориться судьбе, определенной для нее кем-то другим.

Анна вновь всадила ножницы в ткань с бурыми засохшими пятнами. Если что, найдутся желающие помочь ей расстаться с жизнью, она же так просто не сдастся. Выживет наперекор всему и всем.

глава двенадцатая

Анне не спалось. Лежа на мерзко пахнущем матрасе, она прислушивалась к звукам, доносившимся из соседних помещений. За последние пару дней, не без помощи Дильназ, ей удалось обзавестись плотным покрывалом, теперь по ночам хотя бы не так знобило. Гораздо больше беспокоили укусы мелких кровососущих насекомых. Если поначалу это были лишь редкие уколы, то сейчас уже зудело почти все тело. Сразу и не понять, зуд это от укусов или уже от банальной грязи. Душ — единственное достоинство мегаполиса, о котором Анна вспоминала с ностальгией. Здесь, в условиях дефицита воды, когда каждый глоток на счету, возможность просто отмыться была недостижимой мечтой.