Азарт - Хмелевская Иоанна. Страница 4

В Брюсселе я как-то встретила у подобного автомата соотечественника. Там был ещё и дополнительный соблазн, а именно: на кучах двигающихся жетонов лежали зажигалки и электронные часы, в то время вещь довольно дорогая. Они падали вместе с жетонами. У соотечественника в кармане уже было трое часов, и он охотился за четвёртыми. Он признался мне, что у него есть покупатель, которому он продаёт их по двести франков за штуку и таким образом зарабатывает себе на поездку в Англию. Набрал уже три четверти необходимой суммы и через пару дней уедет.

Сейчас Тиволи идёт в ногу с прогрессом: почти все автоматы там заменили новыми, электронными. Несколько штук старых, механических, ещё осталось, специально для консерваторов, чтобы им не было обидно, — в Дании уважают человеческие чувства. Новые, как правило, не имеют рукоятки, за которую нужно дёргать, — нажимать следует на кнопку. Вот интересно, как их назовут ворчуны. «Однорукий бандит» уже не пойдёт, так кем же он будет теперь? Нажимным бандитом?..

Между нами говоря, все это безумство в Тиволи представляло собой чистое искусство ради искусства, так как даже выигрыш был миражом и обманом. За ворота его нельзя было вынести по той простой причине, что никто не менял жетоны обратно на деньги. Все следовало потратить внутри ограды. Правда, было на что. Я уже не говорю о кафе, барах, киосках и страшно дорогих ресторанах, но до сих пор вся территория парка усыпана магазинами, и в принципе там можно купить все, от спичек до автомашин. По-моему, Вернигора неплохо питался на эти жетоны.

Признаться, отсутствие обратного обмена коснулось и меня лично, причём весьма болезненно и чувствительно. В прежние времена я ещё об этом не знала. Собравшись однажды на скачки, где меня ждал мой конский сообщник, временно не располагавший материальными благами, по пути я завернула в Тиволи и из имевшихся на благородные беговые цели ста крон проиграла почти семьдесят. Нет, прошу прощения, отнюдь не проиграла, наоборот, вышла из этого разврата с огромным выигрышем, но только в жетонах. Обрадованная доходом, я помчалась в кассу, чтобы мне вернули деньги, и тогда-то выяснилось, что ничего подобного, обратного обмена нету. Я чуть не упала замертво. Оставалось только произвести рациональные закупки в виде сигарет, потому что понятно, что на сигареты человек и так должен будет тратить деньги, здесь или в другом месте.

Сообщник, рыцарь по натуре, не сказал ни слова, только получил защемление челюсти, так как все время скачек простоял с крепко сжатыми зубами.

Теперь в Тиволи все по-другому: жетоны выходят из употребления и игра ведётся на обычные, обиходные монеты. Хотя и случается, что человек бросает в пасть Молоха живые деньги, а высыпается ему какое-то барахло, которым можно в лучшем случае заплатить за пиво.

Пратер

Со стыдом вынуждена признать, что понятия не имею, как выглядел Пратер тридцать лет тому назад. Сейчас у него совсем иные пропорции, чем у Тиволи. На большей, чем в Копенгагене, площади залы игральных автоматов занимают значительно меньше места и не бросаются в глаза издалека, а основу развлечений составляют наводящие ужас механизмы, в которых пассажиры передвигаются преимущественно вниз головой. Мне лично доставляет удовольствие мысль, что не я сижу на этой штуке.

Зато никаких расходов не требуется, так как вход в парк свободный. Платить нужно только за явное и горячее желание повисеть головой вниз, так чтобы дух захватывало. Дело вкуса и пристрастия.

Залы игр, собранные в одной части парка, располагают великим разнообразием автоматов, деньги там меняют в обе стороны, и к тому же обслуживающий персонал подаёт бесплатную выпивку в виде вина и пива. Как я ни люблю Тиволи, все же с большой печалью вынуждена констатировать, что там запрещено даже входить внутрь с напитками или едой, однако я попытаюсь это заведение оправдать. Видимо, слишком часто игроки проливали друг другу пиво на спину…

Во всяком случае, с этой точки зрения Пратер имеет решающее преимущество.

Информация в последний час: в Тиволи уже можно входить с чем хочешь.

Разумеется, автоматы есть и в казино.

(А также в кафе, на паромах, в вокзальных залах ожидания, в различных игральных салонах и вообще где попало. Однако я не на всех играла, по разным причинам. Больше всего мне понравился один, на пароме Свиноустье — Копенгаген. В этот аппарат можно было бросать шведские и датские кроны, которые как раз у меня имелись, но, к несчастью, я оказалась в компании своего кавалера, который азарт на дух не выносил. Одного его взгляда хватило, чтобы у меня парализовало руки, и мне оставалось лишь бросать на любимую технику тоскливые и жалобные взгляды, но не жетоны.

Если кому-то интересно, от неподходящего мужчины я сразу же после этого избавилась.).

Автоматы в казино представляют собой целую эпопею.

Нет, что я говорю! Не целую. Это сами казино — целая эпопея, а автоматы — только часть её. Правда, весьма существенная, если они есть даже в Монте-Карло, не говоря уже о Лас-Вегасе.

Автоматы как таковые

В нашей дорогой Польше они появились одновременно со сменой общественного строя и сразу же вызвали у населения живой интерес.

Кажется, первым местом, в котором народ смог до них дорваться, было прежнее кафе «Стылева» на углу улицы Кошиковой и площади Конституции, сейчас… Господи, что же там сейчас? Ах да, магазин «Хортекс».

Вот склероз, чтоб мне дома не ночевать!

И в этой прежней «Стылевой», которая к тому времени, возможно, уже сменила своё название, на втором этаже стояли три автомата, окружённые толпой разгорячённых игроков. Сразу скажу, что толпился там отнюдь не цвет и гордость нации, если, конечно, не считать цветом нации пролетариат, в то время осуществлявший достойную сожаления диктатуру. Автоматы были уже модифицированные..

Минуточку, тут нужно вернуться обратно в Тиволи. Я забыла сказать, что самые старые механические автоматы позволяли вбрасывать в себя только по одному жетону, не давая тем самым повышать ставку, и лишь позднее появились разные усложнённые устройства, допускавшие большую свободу в этом плане. Наши автоматы из «Стылевой» разрешали вбрасывать до пяти жетонов, что вышеназванным народом было оценено как пятиместное устройство. Пять личностей толкались у одной машины, каждая бросала по одной штуке, а иногда, в порядке исключения и после многочисленных скандалов, кому-то разрешалось бросить два или даже три жетона.

За справедливостью крайне сурово следили и судорожно её придерживались не только игроки, но и целое стадо разгорячённых зрителей, сидящих у игроков на шее. Гневные крики типа «Не правда, это не он! Это тот с усами! Тот в красном шарфике! У той пани было два! Эй ты, отвали, ты бросил один!» и тому подобные звучали беспрерывно.

Между нами: «та пани» — это я.

Был там один любитель — знаток механизмов, как правило лично дёргавший за рукоятку, против чего никто не возражал, ибо он освоил самый выгодный способ дёрганья. В большинстве случаев автомат ему платил, чем, несомненно, и объяснялась необычная уступчивость общества, отказывавшегося от собственноручного развлечения. Дело в том, что автоматы довольно скоро стали прилично раздёрганными, поскольку неопытные и страстные азартные игроки вкладывали в дёрганье всю силу, сотрясая оборудование до основания, а уж бицепсами их Господь не обидел.

В результате напрочь разрегулированный автомат надлежало дёргать с чувством, и именно это умел делать упомянутый знаток.

Автоматы в «Стылевой» теперь уже история.

Возможно, они представляли собой первую ласточку социальных перемен, так как их установили ещё в период настойчиво повторявшихся «ошибок и отклонений от линии партии». Каким чудом это могло случиться, понятия не имею. Я в политике не разбираюсь.

Первое серьёзное отечественное казино — Салон автоматических игр — я увидела в «Гранд-отёле» (в просторечье — «Гранде»)…