Азарт - Хмелевская Иоанна. Страница 9

Пусть никому не кажется, что в казино я несказанно разбогатела. Как раз наоборот, я не принадлежу к числу везучих, поскольку родилась в апреле и вынуждена добывать средства к существованию честным трудом. Короче говоря, с одной стороны, мне случается выигрывать, с другой же — существует всеобщий принцип: никогда не надо считать, сколько проигрываешь!

Поэтому почти обо всех своих неудачах я позволю себе промолчать.

Несомненно, самым интересным является казино в «Мариотте».

Во-первых, оно располагает всеми видами игр.

Автоматы, рулетка, блэк-джек, покер, а иногда даже так называемое колесо фортуны, так что пожалуйста — есть из чего выбрать.

Во-вторых, оно заботится о своих клиентах и неподходящие лица удаляются быстро и решительно.

В-третьих, размеры ставок там весьма разнообразны: от пятидесяти грошей до двадцати пяти злотых в нынешних деньгах.

В-четвёртых, мало того что у них есть буфет, так ещё и из соседнего ресторана можно получить любую еду и съесть её, например, прямо у автомата.

В-пятых, иногда «Мариотт» устраивает дополнительные мероприятия, в которых люди особо везучие могут выиграть разные мелочи в виде автомашины или же слитков золота, а те, кому везёт меньше, получают вкусные бутерброды и шампанское. Что касается шампанского, не рекомендую, потому как оно не сухое и ему далеко до «Вдовы Клико», впрочем, это дело вкуса. Некоторые любят сладкую гадость.

В-шестых, не надо ходить ни по каким лестницам.

Достаточно, правда?

Давным-давно, чуть ли не спустя секунду после изменения общественного строя, в «Мариотте» играли на доллары. Польские злотые успехом не пользовались. И как раз тогда в пещеру разврата направились мои дети, точнее говоря, мой взрослый сын, его жена, а также две особы, бывшие у них в гостях. О долларовом условии они ничего не знали, при себе у них имелась лишь родимая валюта, и запрет на злотые застал их врасплох. Правда, доллары у молодёжи тоже были, в количестве трех. Да-да, три доллара мелочью.

Кажется, эти три доллара хранились в кармане моего сына. Он вручил сокровище своей жене с категорическим наказом кутить до упаду. Моя невестка, девушка умная, вполне рассудительно двинулась к рулетке и поставила один доллар (я уже говорила, что женщины поступают более рационально, чем мужчины) на 30, то есть на свой возраст. И, разумеется, выпало 30.

Когда они уходили после целого вечера развлечений, у них было триста долларов.

Что касается числа лет, то это веками проверенный принцип, который пользуется уважением даже у сверхъестественных сил. Один мой старый знакомый, коллега по прошлой моей профессии, антиазартный человек, который никогда ни во что не играет, в очень давние времена оказался в Монте-Карло. Из вежливости он решил хотя бы раз во что-нибудь сыграть и, естественно, выбрал рулетку. Он поставил на число своих лет, а ему было тогда 32 года. 32 и вышло. Он забрал совсем неплохой выигрыш и больше в этом учреждении никогда не появлялся.

Возвращаясь к «Мариотту»: от долларов там очень быстро отказались, и я начала бывать там беспрепятственно.

Первым мне врезался в память странный тип.

Молодой, ему ещё не было тридцати, довольно крупный мужчина, возможно, симпатичный, но это меня не интересовало. Он меня рассердил и вообще вывел из себя, поскольку беспрерывно занимал автомат, который я облюбовала. Это продолжалось так долго, что в конце концов я спросила обслуживающий персонал, в чем дело и уходит ли он вообще хоть когда-нибудь. Ну и узнала, в чем дело.

Парня заело. Он играл только на этом автомате без перерыва по самой высокой ставке, разумеется проигрывал, у него кончались деньги, он оставлял за собой автомат, мчался в город за капиталами, возвращался и продолжал это безумие.

Персонал им заинтересовался, и из чистого любопытства они подсчитали, сколько же он проиграл. В конечном итоге бедняга всадил в этот ящик два с половиной миллиарда старых злотых.

Наконец, спустя по меньшей мере несколько недель, финансы у молодого человека окончательно иссякли или, возможно, его кто-то усмирил. Он исчез с горизонта, и я смогла подойти к автомату, который нравился мне по, двум причинам.

Корыто для жетонов у него было выложено каким-то плюшем, который гасит звук, и стоял он в углу, рядом со служебным входом. В случае если бы какой-то зритель вздумал пристроиться у меня за спиной, он не смог бы глупо оправдываться, будто смотрит на кого-то другого, и я имела бы полное право прогнать его.

Что же касается шума…

Нет, я вообще прекращу писать, если кто-то намерен запретить мне вводить отступления, воспоминания, собственные замечания и тому подобные глупости. Именно такое отступление я сейчас и вставлю, хотя оно и не имеет ничего общего с казино.

Так вот, оказывается, женщины старше сорока иногда страдают чем-то вроде акустической сверхчувствительности. Все звуки почему-то воспринимаются ими гораздо интенсивнее и становятся просто невыносимыми. Отсюда, в частности, и конфликт поколений: сын или дочь обожают самую громкую музыку, а мать от этого чуть с ума не сходит. Продемонстрирую это явление на примере одной моей приятельницы, которая страдала от швейной машинки.

Её соседка сверху, двумя этажами выше, шила на машинке как бешеная. Машинка машинкой, но моя приятельница призналась мне, что, хоть это и звучит глупо, она слышит даже соседского кота этажом выше. Кот, как известно, животное тихое, и все же до неё эти звуки доходят, что же говорить о швейной машинке, по своей природе устройстве довольно шумном. Дошло до того, что она, юрист по профессии, судья Верховного Суда, человек в высшей степени законопослушный и мягкий по характеру, всерьёз стала подумывать о том, можно ли совершить убийство этой швеи-мотористки топором на лестничной клетке и как это сделать так, чтобы её не поймали.

Я сама с большим удовольствием приняла бы в этом участие, однако страшные события не успели произойти. Однажды в свободную субботу моя приятельница позвонила мне, будучи в совершенно разобранном состоянии.

— Послушай, она шьёт, — истерически всхлипывала она в трубку. — С утра! Я больше не могу, не могу, не могу!!!

— Сейчас приеду, — торопливо сказала я. — Продержись ещё несколько минут!

Через четверть часа я уже была у неё. Баба действительно шила, и я почувствовала это на собственной шкуре, причём не просто ухом, а всей остальной анатомией. На машинку реагировал весь дом, он резонировал, и все эти звуки отдавались в рёбрах. Как бывший архитектор и бывшая жена радиоинженера, я нашла выход немедленно.

— Её нужно изолировать, — решительно констатировала я. — Достаточно подложить под эту машинку кусочек мягкой фетровой плитки, и все в порядке. Пусть себе шьёт до умопомрачения, ты ничего не услышишь.

Моя приятельница даже поверить не могла в такое счастье. Я решила пойти к той бабе, но она от участия в этом походе отказалась, заявив, что за себя не отвечает и может совершить уголовное преступление. Поэтому я пошла одна.

Беседу я провела в дружественных тонах, потому что не я здесь жила и не мне эта машинка отравляла жизнь. При известии о том, что её слышно во всем доме, баба явно перепугалась. Я предложила ей лично раздобыть для звукозаглушения мягкую фетровую плитку, однако ещё до этого баба воспользовалась имеющимся войлоком и тут же старательно воткнула его под ножки своего инструмента. Это немедленно помогло.

Вскоре после этого оказалось, что мягкая фетровая плитка — просто мечта и фата-моргана: это слишком дешёвый продукт, чтобы его вообще можно было достать, во-первых; а во-вторых, баба шила на дому нелегально и готова была пойти на любые уступки, чтобы это не открылось. Плитку украл где-то мой коллега по прошлой профессии, я ей её отнесла, она заменила плиткой свой войлок, а вышеописанная приятельница позвонила мне плача, на этот раз от счастья, и сообщила, что она больше ничего не слышит.