Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке] - Хмелевская Иоанна. Страница 45

Я понадеялась, что никто из упомянутых за ужином чудовищ детям не приснится.

Когда дети заснули, я позвонила Агате, и подруга тут же примчалась ко мне. Надо было обменяться сенсационными новостями…

Мартуся появилась ещё до полудня, хотя деловая встреча у неё была запланирована только на пять часов. Ещё по дороге ко мне она решила, что в город поедет на такси, ибо такие роскошные сведения грешно обсуждать без пива.

— Ну, рассказывай! — лихорадочно выкрикнула она с порога.

— Сначала я сяду. Не собираюсь беседовать стоя. И ты тоже садись, потому что у меня мысли разбегаются, когда ты у меня перед носом мельтешишь. Вот тебе закуска и садись.

— Бобы! Ты гений. А зачем тебе мысли, ведь она тебе все рассказала, тебе уже думать ни о чем не надо.

— Надо, и тебе тоже придётся подумать.

Борковская говорила как бы между строк.

— Погоди, не понимаю… Я что-то не верю, что она говорила строчками, строчками можно только писать.

— Ну, я не совсем правильно выразилась, — досадливо отмахнулась я. — Она нормально говорила, только между строк у неё осталось самое важное, о чем нам придётся догадываться.

— Ага. И что?

— Пани открыто призналась, что кто-то её травил и компрометировал, а она долго не могла понять, в чем дело…

— Значит, это покойница ей устраивала развратную жизнь?

— Вот именно. А Борковская долго не принимала происходящее всерьёз, затем рассердилась, а потом лавина сошла и её накрыла. И ничего уже нельзя было поделать. Я пересказываю вкратце, но мы все это знаем от другой стороны. А между строчками осталось то, что муж её здорово подставил…

— И ты ещё меня спрашиваешь, почему я не хочу второй раз выходить замуж!

— Я тебя совсем не спрашиваю, к твоему сведению, я тоже больше не замужем. Просто я думала, что ты как раз хочешь замуж.

— Да не хочу я!

— Ну и не надо. Я что, тебя заставляю?

— И о моем браке она тоже говорила между строк? :

Я решила твёрдо придерживаться темы, невзирая ни на какие подковырки.

— Нет, только о своём. Такого мужа, который в первую очередь верит в наихудшие сплетни о своей жене, можно сразу послать в задницу.

Я не удивляюсь, что она как заледенелая. Гордость ей не позволяет чувства выражать.

— А этот муж что, дебил? — живо поинтересовалась Мартуся. :

— Необязательно, то есть, наверняка дебил, но, кроме того, он влюбился в секретаршу, и отсюда все его легковерие. Борковскую история с разводом ударила так, что она даже не пробовала протестовать.

— Я ему хотя бы по морде дала, — решительно высказалась Мартуся.

Я хмыкнула.

— Ну хорошо, в этом есть какой-то смысл.

Но Борковская по морде давать не стала.

— Жаль.

— Не беспокойся, ему и так жизнь мёдом не покажется, — утешила я Мартусю. — Это тоже между строк читается.

— Но ты ведь ещё не все рассказала?

— Ну что ты, только начала. Протестовать Борковская не пробовала, но провела частное расследование и узнала то же самое, что и мы, разве что немного побольше. Она, правда, не знала технических подробностей, за этим ко мне и пришла. Помогала ей подружка, некая Агата, которую гордость не мучила, а потому она могла действовать без оглядки. Самые важные сведения добыла Агата.

— Вот, пожалуйста, как хорошо иметь негордую подружку! И что это за важные сведения?

Я напомнила Мартусе: свидетели скандалов, бывший жених, какой-то Юречек, подружка второй жены, Зеня из бухгалтерии… Все вместе, сложенное в кучу, давало весьма недвусмысленную картину.

— Ну да, — согласилась Мартуся, — теперь мы все знаем. А где эти твои «между строк»?

— А кто убийца? — зловеще спросила я. — Мы все знаем, а труп по-прежнему бесхозный.

— Значит, это труп между строк прячется?

— То-то и оно! Знать-то мы все знаем, но я совсем не уверена, что сможем доказать. Борковская тоже так считает. Короче говоря, секретарша Уршулька решила охомутать Борковского и уговорила подружку Фелю забросать грязью первую жену. У Фели; все замечательно получилось, потому что Борковский оказался напыщенным кретином, а потом произошло нечто совершенно непонятное. Для сценаристов всей этой карусели…

—  — Точнее, для сценаристок, — поправила меня Мартуся и полезла в холодильник за очередным пивом, напомнив мне о рекомендации врача пожертвовать пивом в пользу красного вина. И я полезла, за вином.

— Сценаристок, — согласилась я. — Для сценаристок дело закончилось, и все должно было утихнуть. Но фигушки, ничего не утихло, кто-то пришил Фелю. Если вдохновительницей была вторая жена, то она и так достигла своей цели, мужа она заполучила, первую жену выкинули с работы. Борковскую я не подозреваю, хотя мотив у неё стопроцентный. Зато у меня получается какая-то несусветная глупость. С одной стороны — — таинственная блондинка, а с другой — вторая жена Борковского как раз блондинка.

И что, она укокошила бесценную сообщницу?

Чтобы избавить первую Борковскую от неприятностей на будущее? Потому что её совесть заела?

Это же идиотизм!

Мартуся задумалась.

— Да, — кивнула она. — Даже для блондинки. В совесть её я ни на грош не верю. Значит, живая Борковская подозревает вторую жену…

— И ни за какие пироги не желает это признать. Чтобы не получилось, будто она мстит.

Но она вовсе не мстит и даже не собирается.

В муже она разочаровалась радикально, рада, что от него избавилась, и даже сама удивляется, что она в нем раньше находила.

— Это между строк или прямо в лоб?

— Об этом я догадалась сразу. Я-то отлично понимаю, что она в Нем находила. Весь из себя красавец писаный…

— Бородатый? — оживилась Мартуся.

—  — Бритый. Так ты что же, собираешься…

— А что? Так, насолить второй жене. Не люблю вторых жён. А бороду он может и отпустить, правильно? Погоди, а откуда ты знаешь, что он красавец?

— Фотографию видела.

— Она носит с собой его фото?!

— У неё много фотографий в портмоне завалялось, никак порядок не наведёт. И бывший муж, и дети, и брат, и подруга, эта Агата… Она показала мне все фотографии, потому что я люблю знать, с кем имею дело. Я бы и сама в него влюбилась, к тому же мужик интеллигентный и работящий. Разве что глупый как пень, но для мужика это нормальное дело, если баба ему задурила голову. Нельзя с него много требовать.

— Ну и почему Борковская в нем разочаровалась?

— Понимаешь, у него такой характер, что Когда тишь да гладь, все замечательно. Но представь себе, поехали они с женой на природу, а там выяснилось, что жена кувшинки обожает. И вот он лезет в воду за кувшинками, и вся его любовь прямо на глазах скисает…

— Почему именно кувшинки? — удивилась Мартуся.

Я удивилась ещё сильнее:

—  — Ты что, не знаешь, что такое кувшинки и где они растут?

— Я в растениях не разбираюсь… Это ведь цветочки такие?

— С ума сойти… Ты никогда не рвала кувшинок?

—  — Как-то не сложилось у меня с этим делом. А что, надо голову пеплом посыпать? Можно мне посыпать под пиво?

— Можно, хотя ты пива и не заслуживаешь. К твоему сведению, кувшинки произрастают в воде, и не просто в воде, а там, где глубоко" ,А представь, что он с пикника намылился прямо в «Мариотт», «Шератон» или, скажем, в «Риц». И что?

— А если бы жена возила в багажнике резиновые сапоги?

— Так ведь брюки в сапогах помнутся!

— Можно снять штаны и влезть в воду босиком.

— А пиджак? А манжеты рубашки? Пришлось бы догола раздеваться, а если бы его кто нагишом увидел? Я тебе тут его характер объясняю, а не как правильно собирать водяную флору. Понимаешь, жена чего-нибудь захочет, а он её любит и должен бы ей это дать, да не может. Не способен на такое. И он сразу чувствует себя гадом. Какой у него выход? Перестать её любить. Все просто. Иными словами, если у этого типа что-нибудь не так, из него всякая паршивость мигом вылезает.

— И она его любила?!

Я примирительно помахала штопором.