Долина забвения - Тан Эми. Страница 61

Но он удивленно посмотрел на меня, затем потянулся к карману жилета, вытащил из него конверт и протянул мне. В конверте лежало двадцать американских серебряных долларов.

Будь проклят Верный!

— Мистер Айвори, похоже, что мистер Фан не потрудился объяснить вам, что вы посещаете цветочный дом, а не бордель со шлюхами, которых можете затащить в постель сразу, как только войдете в дверь с несколькими монетами, звенящими в кармане.

Я высыпала монеты из конверта на столик, и несколько из них скатились на ковер.

Мадам Ли и Волшебная Горлянка выругались. Красавицы наперебой закричали, что Красный Цветок была права насчет чужеземцев, говоря об их нечистом разуме и теле. Они все разом поднялись с мест и покинули комнату.

Эдвард застыл в изумлении:

— Этого что, мало?

— Двадцать долларов берут с вас ваши шлюхи на размалеванных кораблях в порту. Я благодарю вас за то, что вы посчитали нас достойными этой цены. Однако сегодня мы уже закрыты и не принимаем клиентов.

Верный пришел к нам тем же вечером, и Волшебная Горлянка быстро провела его ко мне в будуар, чтобы остальные не слышали мою отповедь. Я даже не стала ждать, пока за ним закроется дверь.

— Твой заморский дьявол обращался со мной, как с портовой шлюхой! Ты что, начал распространять слухи, что мы — дешевый бордель?!

На его лице отразилась мука:

— Я виноват, Вайолет, и я знаю, что тебе в это нетрудно поверить. Но я виноват совсем не так, как ты думаешь. Мы с ним говорили на английском о том, что он с удовольствием познакомился бы с кем-нибудь, кто говорит по-английски. Я сказал ему, что знаю очень необычную женщину, и описал тебя самым точным образом — что ты превосходно говоришь по-английски, что ты очень красивая, культурная, умная, образованная…

— Хватит лести, — оборвала я.

— …потом я сказал ему, что ты куртизанка, и спросил его, знает ли он о первоклассных цветочных домах. То есть я думал, что сказал именно это. Он ответил «да». Я спросил, знает ли он об их обычаях. Получилось так, что, вместо того чтобы по-английски сказать «первоклассный дом свиданий с куртизанками», я воспользовался тем словарем, что ты мне дала, и перевел эту фразу как «первоклассный бордель». Потом Эдвард пошел в американский бар и спросил человека, который уже давно живет в Шанхае, на что похожи шанхайские бордели. И тот объяснил, что при обычном визите после недолгого разговора самые необузданные фантазии Эдварда там воплотят за доллар или два, и до десяти долларов будут стоить специфические услуги. Когда Эдвард рассказал тому же мужчине о своей неудаче, тот рассмеялся и объяснил ему, что такое цветочный дом и почему ему больше не позволят показаться ни в одном из них. Эдвард сразу же позвонил мне и все рассказал. Вайолет, когда ты сказала ему, что разговоры окончены, он решил, что ты готова исполнить его необузданные мечты. Ты не можешь полностью винить ни меня, ни Эдварда. Часть вины лежит на чертовом китайско-английском словаре, который ты мне дала. И это не первый раз, когда он ставит меня в неловкое положение. Если ты мне не веришь, я могу тебе доказать, что в наше время, похоже, неправильный перевод — слишком частая причина несчастий. Можем мы заключить перемирие?

Верный выложил на чайный столик две изящные коробки.

— Эдвард просил меня передать тебе эти подарки, чтобы вымолить у тебя прощение. Он беспокоился, что из-за него ты будешь злиться и на меня. Я сказал ему: «Насчет этого можешь не беспокоиться. Она злится на меня уже много лет». Вайолет, ты можешь хотя бы рассмеяться?

В той коробке, что была побольше, лежала книга с зеленой кожаной обложкой и золотым тиснением — «Листья травы». Из названия прорастали лозы и усики, вьющиеся вокруг букв и разбегающиеся к краям обложки. Я обнаружила внутри толстый лист мелованной бумаги, на котором был написан уже знакомый отрывок стихотворения.

В коробке поменьше лежал золотой браслет, инкрустированный рубинами и бриллиантами, — довольно экстравагантный подарок для того, кто, возможно, никогда больше не увидит его получателя. Я прочитала записку.

Уважаемая мисс Минтерн, мне очень стыдно за свою непреднамеренную грубость. Я не рассчитываю на прощение, но надеюсь, что вы поверите в искренность моих извинений.

Ваш Б. Эдвард Айвори Третий

Волшебная Горлянка вместе с мадам Ли сходили в ювелирный магазин мистера Гао и узнали, что за украшения Эдвард заплатил две тысячи юаней. Мистер Гао сказал, что если бы чужеземец умел торговаться, те же украшения обошлись бы ему в два раза дешевле. Но в любом случае выходило, что Эдвард Айвори в знак своего уважения заплатил нам довольно высокую сумму.

— За такой браслет можно и простить его, — сказала Волшебная Горлянка. — Особенно если это скорее вина Верного.

Мы с мадам Ли в этом были единодушны.

Она добавила:

— Иностранец не должен ожидать, что дело пойдет дальше прощения — конечно, если ты сама не захочешь, и в таком случае браслет — неплохое начало.

Через два дня Верный позвонил мне и спросил, сможет ли он устроить небольшой ужин и позвать на него Эдварда в качестве одного из гостей.

— Должен признаться, Вайолет, это он попросил меня об этом. Он получил твою записку, где ты пишешь, что прощаешь его, но он все еще чувствует себя ужасно. Он не ел и не спал с того самого дня. И бормочет какую-то чепуху о том, что ранит всех, кого встретит. Я пытался убедить его в том, что виноват прежде всего я, а не он. Но это никак не облегчило его страданий. Может, все американцы мучаются от меланхолии так, что их можно принять за безумных? Но я всерьез опасаюсь, что он решит утопиться в реке, а я не хочу, чтобы его призрак навещал меня каждую ночь и просил прощения.

Меня всегда раздражали его объяснения.

— Так ты хочешь, чтобы его призрак приходил ко мне? Зачем ты вообще у меня спрашиваешь? Устраивай свой ужин. Я приду, чтобы лично принять его извинения. И если он после ужина пойдет топиться — меня уже не в чем будет винить. А тебе я бы порекомендовала взять у меня несколько уроков английского, как только выкроишь на это время.

Верный привел на ужин Эдварда и еще четырех гостей — достаточное число, чтобы начать шумную вечеринку с выпивкой и застольными играми. Эдвард сидел тихо и сначала даже не обмолвился со мной ни словом, кроме дежурных «пожалуйста», «спасибо» и «вы очень любезны». Он держался отстраненно, будто я была опасным скорпионом. Но я постоянно чувствовала на себе его взгляд. Он был очень заботлив по отношению к мадам. Красному Цветку, Волшебной Горлянке и чрезвычайно вежлив с остальными красавицами. Они улыбались, будто понимали все, о чем он говорит. В конце вечера он дал Волшебной Горлянке и служанкам щедрые чаевые, а потом положил передо мной еще один подарок, завернутый в зеленый шелк. Затем с серьезным видом поклонился и вышел. Я открыла подарок в одиночестве, избавившись от назойливого любопытства Волшебной Горлянки. На этот раз он подарил браслет с изумрудами и бриллиантами. На карточке было написано:

Дорогая мисс Минтерн, я очень рад, что Вы позволили мне вновь оказаться в Вашем обществе.

Ваш Б. Эдвард Айвори Третий

Я не получала таких щедрых подарков в течение почти двух лет. Следующим вечером я надела браслет на три организованных приема. Когда я выезжала на послеобеденную прогулку в экипаже с Сиянием и Спокойствием, я показывала им на прекрасных птиц и облака таким образом, чтобы прохожие заметили бриллиантовый трофей на моем запястье.

На следующее утро мадам сказала, что мне звонит американец. Эдвард извинился за беспокойство и за свою самонадеянность, позволившую ему рассчитывать на разговор со мной. Его хозяин, мистер Шин, объяснил ему, что приглашения нужно направлять в письменном виде и за неделю до мероприятия. Но Эдвард надеялся, что я пойму его спешку. Менеджер его торговой компании зарезервировал два места на Шанхайском ипподроме, но из-за того что его свалил грипп, он сам пойти не сможет. И он предложил билеты Эдварду. Получилось так, что в этот же день на скачках будет присутствовать сэр Фрэнсис Мэй, губернатор Гонконга. И его ложа всего в двух рядах от нас.