Узы ненависти (СИ) - Кит Тата. Страница 26

Сказанные Яром слова на секунду парализовали.

— А разве ты не должен быть верным псом своему хозяину?

— Не должен.

— Тогда высади меня прямо здесь и я исчезну так, будто меня и не было.

— Так не получится, Даша. Он будет тебя искать. И найдет, — в его голубых глазах отражался гнев, которого я раньше не видела. — Нужно сделать так, чтобы он сам тебя отпустил.

— И что ты предлагаешь делать?

— Ждать.

Горько усмехнулась:

— Этому плану я следую уже два месяца, вот только ничего пока не изменилось.

— Я что-нибудь придумаю, обещаю. Позвоню твоему брату, может, мы вместе сможем тебя вытащить.

— Не надо ничего придумывать, Яр. Арчи скоро наскучит со мной возиться и он сам меня отпустит. Особенно после того, что произошло сегодня.

— Я всё равно постараюсь, что-нибудь сделать.

Не желая продолжать этот бессмысленный диалог, отвернулась и уставилась в тонированное стекло. Город с его яркими неоновыми вывесками остался далеко позади. Мы вновь возвращались в темную тайгу.

Въехали на территорию особняка. Яр высадил меня у крыльца и снова дал по газам, скрываясь за кованными воротами.

Поднялась в свою комнату, где скинула пропахшее табаком платье в бельевую корзину и встала под горячие потоки воды в душевой кабине, желая как можно быстрее смыть следы и запахи этого вечера со своего тела.

Вода всегда дарит особое чувство успокоения, приводя мысли в порядок. Нужно только отдаться ее умиротворяющим потокам и забыть обо всем.

Но сколько бы я ни пыталась привести мысли в порядок, червяк тревоги все равно пожирал меня изнутри.

Завернувшись в махровый халат, ходила из стороны в сторону по комнате. Я не смогла заставить себя перестать думать об Арчи. Я волновалась о нём. Я хотела, чтобы он остался жив, несмотря на то, что его смерть может открыть мне свободу.

Больная идиотка!

Прошло уже более двух часов с момента моего возвращения в особняк, внутри которого царила мертвая тишина. Тревога не отпускала, она только глубже впивалась своими цепкими когтями в самую душу, заставляя до боли кусать губы.



Стоя у окна наблюдала за потоками дождя на стекле. Небо вспыхивало разрядами грозы, сопровождаемые громом.

Обернулась на звук резко открываемой двери. Увиденное заставило меня пошатнуться и прижаться спиной к стеклу, в ужасе прикрывая рот ладонью.

Глава XXI

В дверном проёме стоял Арчи. Его грудь вздымалась и опускалась, словно он только что пробежал марафон. Черные брови сведены над переносицей, на скулах играют желваки, губы сжаты. Но больше всего пугал не его грозный вид, а пятна запекшейся крови на лице и шее. Он словно вернулся с места кровавого побоища, где, вероятно, не осталось живых.

Вжалась сильнее в стекло, когда мужчина начал уверенно приближаться ко мне, сканирую взглядом стальных глаз. Он всматривался в меня так, словно пытался найти некое повреждение, изъян, будто это я стояла в крови, а не он.

Сильные руки схватили меня за плечи. Пальцы до боли впились в нежную кожу сквозь ткань махрового халата. Страх сковал настолько, что не смогла найти в себе силы даже для того, чтобы отвести взгляд в сторону.

— Ты моя! Слышишь? — его грубый голос, разорвавший тишину подобно грому, заставил вздрогнуть и приготовиться к худшему.

Вонзив взгляд в мои глаза, он обхватил мой подбородок железной хваткой, приблизился своими губами к моим:

— Моя! — не слово, скорее звериный рык. Яростно впился губами в мой приоткрытый рот. Зубы клацнули, нижнюю губу неприятно защипало, ощутила металлический привкус, но не посмела прервать эту пытку.

От него пахло алкоголем, казалось, я даже чувствовала его терпкую горечь.

С остервенением терзая рот, Арчи, обнажил мои плечи и грудь, стянув халат. Мужчина не желал, чтобы между нами оставались какие-либо препятствия. Разорвав поцелуй на короткий миг, он снял пиджак и отшвырнул его в сторону.

— Моя! Так могу делать только я! Слышишь? — снова с жаром обрушился на мои губы, подхватил за бедра так, чтобы я смогла обхватить его талию ногами.

Спину холодило стеклом, губы пылали от требовательных, настойчивых поцелуев. Арчи стремился прикоснуться к каждому обнаженному участку моего тела. Оставлял дорожку рваных поцелуев на шее и плечах. До боли впивался пальцами в бедра, вжимая меня все сильнее в окно.

— Моя! — сильная ладонь легла на шею и сжала горло. Стальные бешеные глаза, затуманенные откровенным желанием и злобой, завораживали. Дышать становилось всё труднее.

— Твоя, — прошептала ему в губы и рука на шее ослабла, спустилась ниже и сжала грудь, заставляя тихо стонать от нахлынувшей боли. Вторая рука запуталась в волосах и тянула вниз, заставляя запрокинуть голову и подставить шею его клеймящим губам.

— Малышка, — его горячий шепот обжигал шею. Прикосновения стали более нежными, ласкающими.

Бедром почувствовала странную липкую влагу. Опустила взгляд и ужаснулась от увиденного — огромное темное пятно крови вырисовывало на левой стороне белоснежной рубашки зловещий узор.

— Остановись, — прошептала ему, пытаясь встать на ноги, но Арчи не позволил, продолжая изводить поцелуями пылающую кожу.

— У тебя кровь, — попыталась привлечь его внимание, но всё безуспешно. Он словно не замечал моих слов.

— Артур! — сказала громче и обхватила его лицо ладонями. Мужчина замер и сфокусировал взгляд серых глаз на мне. — У тебя кровь.

— Что ты сказала?

— У тебя кровь, — указала подбородком на торс мужчины.

— До этого, — уточнил мужчина, нахмурив брови.

Не сразу поняла, что он имел в виду.

— Артур, — неуверенно произнесла я и увидела, как черты его лица ужесточились. Он смотрел мне в глаза, но казалось, не видел меня, погрузившись в глубины своих темных воспоминаний.

— Это не моя кровь, — холодно произнес он и поставил меня на ковер.

Сделал шаг назад и устало потер лицо ладонями, сбрасывая наваждение.

Запахнула халат, присмотревшись к кровавому пятну, заметила, что ткань рубашки надорвана.

— По-моему, все же, твоя, — подошла ближе, и, не боясь его возможной грубости, расстегнула пуговицы и увидела порез слева под рёбрами.

— Херня. Просто царапина, — попытался меня уверить мужчина и сбросил окровавленную рубашку на пол.

Только сейчас заметила, что его шатает. То ли от немалой порции алкоголя, то ли от кровопотери.

— Уверен? — специально нажала кончиками пальцев близ раны. Услышала шипение, свидетельствующее о том, что ему больно. — Садись в кресло, сейчас принесу аптечку.

Как ни странно, но мужчина не стал со мной спорить и молча сел. Откинувшись на мягкую спинку, устало прикрыл глаза.

В кухне Жорика без проблем нашла аптечку и вернулась в комнату, где, по-прежнему, сидя в кресле мирно сопел Арчи. Даже во сне его брови были сведены над переносицей, а губа плотно сжаты.

Не стала его будить. Намочила перекисью водорода ватный диск и начала убирать следы крови вокруг раны. Сильная ладонь мужчины вцепилась в мою руку, до боли сжимая кисть.

— Какого хрена ты делаешь? — потемневшие от гнева глаза впились в мое лицо.

— Обрабатываю твою рану. И, если не хочешь сдохнуть в этом кресле… — рывком освободила свою руку из его захвата и озлобленно взглянула в глаза. — …сиди тихо и не дергайся.

Его брови медленно поползли вверх, а на губах заиграла демоническая улыбка.

— Моя девочка, — гордо произнес он и снова откинулся в кресле, закрыв глаза.

Наспех промыла рану перекисью водорода, после чего приклеила бактерицидный пластырь.

Арчи сидел молча и лишь иногда напрягал пресс и задерживал дыхание, что свидетельствовало о том, что ему всё же больно.

Собрала аптечку, спустилась вниз и вернула чемоданчик в шкафчик на кухне Жорика. Отмыла руки от следов крови и перекиси и вернулась в свою комнату.

Арчи в кресле не оказалось, зато на пол были сброшены его брюки, а сам он лежал на моей кровати и мирно спал.