Тень и кость - Бардуго Ли. Страница 2

Глава I

Стоя на краю дороги, кишащей людьми, я смотрела на расстилающиеся поля и заброшенные фермы долины Тула и впервые обозревала Тенистый Каньон. Мой полк был в двух неделях ходьбы от военного лагеря в Полизной. Осеннее солнце нещадно палило, но даже в пальто меня била дрожь от вида мглы впереди, которая расползалась темным пятном на горизонте.

Кто-то с размаху врезался плечом мне в спину. Я споткнулась и чуть не полетела лицом в грязь.

– Эй! – прокричал солдат. – Смотри, куда прешь!

– Почему бы тебе самому не смотреть внимательнее, куда ставить свои жирные ножищи? – огрызнулась я, наслаждаясь замешательством, написанным на мясистом лице мужчины.

Люди, а особенно здоровенные мужики, вооруженные до зубов, не ожидают дерзости от такой хлюпенькой девчонки, как я. На их лицах всегда появляется удивленное выражение, когда я даю отпор.

Солдат быстро оправился от изумления и смерил меня уничижающим взглядом. Затем, поправив мешок за плечом, исчез в веренице лошадей, людей, телег и повозок, бесконечным потоком уходящей за гребень холма и вниз по долине.

Я ускорила шаг, пытаясь разглядеть в этом потоке желтый флажок повозки с топографами, который уже давно потеряла из виду, и понимая, что безнадежно отстала.

Терпкие запахи зелено-золотого осеннего леса долетали до меня по пути. Мы шли по Ви – широкой дороге, когда-то соединявшей Ос Альту с зажиточными портовыми городками на западном побережье Равки. Но так было до появления Тенистого Каньона.

Кто-то в толпе запел.

«Пение? Какой идиот будет петь, направляясь в Каньон?»

Я вновь посмотрела на пятно на горизонте и попыталась подавить дрожь. Мне доводилось видеть Тенистый Каньон на многих картах: черный разрез, отделявший Равку от единственного побережья и перекрывающий выход к морю. Иногда он обозначался темной меткой, иногда пустынной местностью или бесформенной тучей. Также были карты, где Тенистый Каньон выглядел как длинное узкое озеро, подписанное другим названием – Неморе, как будто это должно успокоить и подбодрить солдат и торговцев.

Я фыркнула. Может, это и утешит каких-нибудь тупоумных торгашей, но не меня.

Я отвлеклась от зловещей мглы, нависающей вдалеке, и бросила взгляд на разрушенные фермы Тулы. Когда-то долина являлась домом для богатых помещиков Равки. Она была местом, где фермеры собирали обильные урожаи, а овцы паслись на сочных зеленых лугах. А затем идиллию нарушил черный разрез – полоса непроходимой темноты, навевающей ужас. С каждым годом она увеличивалась. Никто до сих пор не знает, куда делись фермеры, их скот, посевы и жилища.

«Перестань, – строго сказала я себе. – Ты только хуже делаешь. Люди годами пересекали Каньон… обычно с немалыми потерями, но все же».

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Никаких обмороков посреди дороги, – прошептал кто-то у моего уха и положил тяжелые руки мне на плечи. Я подняла голову и увидела знакомое лицо Мала, улыбку в его ясных голубых глазах. Он зашагал вровень со мной.

– Давай, – сказал он. – Одну ногу вперед, затем другую. Ты же знаешь, как это делается.

– Это противоречит моему плану.

– Неужели?

– Да. Потерять сознание, чтобы меня затоптали, и, таким образом, получить серьезные травмы.

– Гениальный план!

– Ах, но если меня жутко изувечат, я не смогу пересечь Каньон!

Мал нехотя кивнул.

– Понял ход твоих мыслей. Я могу толкнуть тебя под повозку, если это поможет.

– Я подумаю над твоим предложением, – буркнула я в ответ, но почувствовала, что мое настроение поднимается. Несмотря на мои усилия, Мал все еще оказывал на меня такое воздействие. И не только на меня. Мимо нас прошла симпатичная блондинка и помахала ему рукой, бросив кокетливый взгляд через плечо.

– Эй, Руби, – крикнул он. – Увидимся позже?

Та хихикнула и быстро скрылась в толпе. Мал самодовольно улыбнулся, но тут заметил, как я закатила глаза.

– Что? Я думал, тебе нравится Руби.

– Как это часто бывает, у нас с ней мало общих тем для разговоров, – сухо ответила я. Мне действительно нравилась Руби… поначалу.

Когда мы с Малом покинули сиротский приют Керамзина, чтобы пройти военную подготовку в Полизной, я сильно нервничала при мысли о знакомстве с новыми людьми. Но, как оказалось, девушки буквально горели желанием подружиться со мной, и Руби была среди самых активных. Наша дружба продлилась до тех пор, пока я не осознала, что причина интереса ко мне заключалась в моей близости к Малу.

Я наблюдала, как он широко развел руки в стороны и запрокинул лицо в осеннее небо. Вид у него был абсолютно расслабленный, а шаг – упругий. Мне стало как-то не по себе.

– Да что с тобой? – сердито прошипела я.

– Ничего, – удивился он. – Все отлично.

– Но как ты можешь быть таким… таким беспечным?

– Беспечным? Я никогда не был беспечным. Надеюсь, никогда и не буду.

– Тогда что это значит? – спросила я, обведя его взмахом руки. – Выглядишь так, будто ты на пути на шикарный прием, а не на возможную смерть и расчленение.

Мал рассмеялся.

– Ты слишком много волнуешься. Король послал целый полк гришей-огнетворцев, чтобы те прикрыли скифы, и даже парочку этих жутковатых сердцебитов. А у нас есть ружья, – сказал он, похлопав по своему плечу. – С нами все будет хорошо.

– Ружья не сильно помогут при серьезном нападении.

Мал удивленно посмотрел на меня.

– Что с тобой происходит? Ты раздражительнее обычного. И выглядишь ужасно.

– Спасибо, – проворчала я. – Мне не спится в последнее время.

– Что еще нового расскажешь?

Конечно, он был прав. Я всегда плохо спала. Но в последние дни все стало еще хуже. Святые знают, у меня много веских причин, чтобы бояться идти в Каньон. Мои страхи разделяли все члены нашего полка, которым достаточно не повезло, чтобы быть выбранными на переправу. Но проблема не только в этом… меня преследовало более глубокое чувство тревоги, которое я не могла толком объяснить. Я искоса посмотрела на Мала. Были времена, когда мы могли говорить обо всем на свете.

– Просто… у меня плохое предчувствие.

– Хватить себя накручивать. Может, Михаила пустят на скиф. Волькре хватит одного взгляда на его большой сочный живот, и она оставит нас в покое.

В голову полезли непрошеные воспоминания:

Мы с Малом сидим бок о бок в кресле в библиотеке князя, перелистывая страницы большого фолианта в кожаном переплете. Нам попалась на глаза картинка с волькрой: отвратительные длинные когти, кожистые крылья, ряды острых, как бритва, зубов для расчленения людской плоти. Волькры слепы, так как уже сотню лет поколение за поколением проводили за охотой в Каньоне, но, если верить легендам, эти существа могли учуять нашу кровь издалека.

Я тычу в картинку и спрашиваю:

– Что оно держит в лапах?

В моей голове до сих пор отдается шепот Мала:

– Кажется… кажется, это нога.

Мы захлопываем книгу, и, вереща, несемся на улицу, под защиту солнечного света.

Сама того не понимая, я замерла на месте, не в состоянии отделаться от жутких воспоминаний. Заметив, что я отстала, Мал сокрушенно вздохнул и зашагал обратно ко мне. Положив руки на плечи, он слегка встряхнул меня.

– Да шучу я. Никто не станет есть Михаила.

– Знаю, – сказала я, упершись взглядом в свои ботинки. – Ты такой шутник.

– Алина, да ладно тебе! С нами все будет хорошо.

– Ты не можешь это гарантировать.

– Посмотри на меня, – я заставила себя взглянуть ему в глаза. – Знаю, ты боишься. Я тоже. Но мы сделаем это, и с нами все будет отлично. Как всегда. Ладно? – он улыбнулся, и мое сердце громко застучало в груди. Я потерла пальцем шрам, пересекающий мою правую ладонь, и сделала прерывистый вдох.

– Ладно, – нехотя выдавила я, но почувствовала, что снова могу улыбаться.

– О, у мадам улучшилось настроение! – воскликнул Мал. – Солнце снова может радовать нас своими теплыми лучами!