Морока (сборник) - Козырев Михаил Яковлевич. Страница 28
Сначала падают фонды, затем акции мистера Ундергема и уже после акций мистера Ундергема падают акции мистера Бебеша.
Мистер Бебеш показывается в дверях. Акции мистера Бебеша поднимаются, акции мистера Ундергема тоже поднимаются. Мистер Ундергем улыбается мистеру Бебешу: цены на золото падают. Мистер Бебеш не улыбается мистеру Ундергему: акции мистера Ундергема надают. Мистер Бебеш снимает цилиндр и вытирает свою пирамиду: цены на золото растут.
Мистер Бебеш и мистер Ундергем проходят в особую комнату – только для членов правления биржи. И когда они идут в эту комнату – каждое движение их сопровождается изменением конъюнктуры: мистер Бебеш и мистер Ундергем поднимают правую ногу – акции падают, а золото поднимается – а когда они поднимают левую ногу – золото падает, акции поднимаются – колеблется не тело мистера Бебеша или мистера Ундергема, а колеблются курсы. Курсы проколебались в особую комнату. Курсы остановились: мистер Бебеш и мистер Ундергем тщательно закрыли дверь.
СООБЩЕНИЕ МИСТЕРА УНДЕРГЕМА.
Мистер Ундергем прислушался: из биржевого зала доносился смутный гул, – это колеблются курсы.
– Биржа волнуется, – сказал мистер Ундергем. Мистер Бебеш склонил в знак согласия пирамиду.
– Мы на краю пропасти…
Нос мистера Ундергема при этих словах показывал признаки необычайного – даже для мистера Ундергема необычайного – волнения.
– Вам не приходится этого объяснять. Мелкие фирмы терпят крах за крахом. Банки не выдерживают. Опасность надвигается и на нас…
Пирамида мистера Бебеша – вся – напряженное внимание.
– И при этом… – мистер Ундергем склонился к мистеру Бебешу, – я получил чрезвычайно важные сведения… Мне достоверно известно…
Голос мистера Ундергема понизился до шёпота. сообщение мистера Ундергема касалось…
Впрочем читателя необходимо познакомить с некоторыми предшествовавшими разговору двух чрезвычайно важных мистеров обстоятельствами.
ГРАЖДАНИН ДЮРЕВИЛЬ.
Гражданин Дюревиль – лицо чрезвычайно популярное в тех кругах, где лицо мистера Бебеша или мистера Ундергема особой популярностью не пользуется.
Да и с внешней стороны он не представляет ничего занимательного: его можно принять на улице за простого рабочего – несмотря на то, что гражданин Дюревиль уже пять лет состоит членом парламента и является лучшим оратором левого крыла рабочей партии. Но как мы это делали и с другими героями романа, всмотревшись внимательно в лицо Дюревиля, вы заметите энергичный обрубленный подбородок, придающий лицу депутата выражение решимости и стремительности. И еще вы увидите большой, покрытый морщинками лоб: когда гражданин Дюревиль думает – морщинки разглаживаются, и лоб этот принимает вид совершенно гладкой поверхности.
Сегодня как раз гражданин Дюревиль глубоко задумался: он идет с заседания парламента, где, несмотря на его энергичное сопротивление, был принят закон о высылке всех русских граждан. По его настоянию эту меру признали временной – на три месяца, – но что может произойти за эти три месяца? Надвигается промышленный кризис. Заказов нет. Рынок полон никому ненужными товарами. Ежедневно – крахи и прекращения платежей. Безработица… А ведь Россия…
Лоб гражданина Дюревиля растягивался все больше и больше…
И вдруг – его размышления были прерваны слабым криком. НЕОЖИДАННАЯ НАХОДКА.
Дюревиль посмотрел вокруг. Крик опять повторился.
– Ма-ма!.. Ма-ма!..
Где-то плачет ребенок
Дюревиль поискал глазами: маленькое дрожащее тело ребенка прислонилось к стене огромного дома.
– Ма-ма!..
– Что с тобой, милый?
Мальчик ничего не ответил, только быстро заморгал глазами…
– Где ты живёшь?
Мальчик плакал и ничего не говорил. Дюревиль посмотрел вокруг: ни одного полицейского. Кто мог в такое время оставить ребенка на улице?
Дюревиль остановился в нерешительности. Потом взял на руки и понес домой.
– Завтра дам публикацию…
На руках Дюревиля мальчик успокоился, но на вопрос Дюревиля:
– Где ты живешь? – он ничего не мог ответить.
В РЕДАКЦИИ.
В квартире депутата Дюревиля помещалась редакция газеты «Красное Знамя» – орган левого крыла рабочей партии. Гражданка Кэт Упстон – секретарь редакции, встретила Дюревиля:
– Я все знаю! Это безобразие! Надо протестовать! Кэт долгое время была суфражисткой и нередко переносила старые приемы борьбы в партию, которой эти приемы были несвойственны.
– Протестовать? Чем это поможет?
Дюревиль но любил показывать, что он расстроен:
– Вы лучше посмотрите мою находку!
Кэт с изумлением приподняла двумя пальцами тряпочку, прикрывавшую ношу Дюревиля, и отскочила в ужасе:
– Оно живое!..
Надо сказать, что Кэт не любила мышей и кошек, и все, что шевелилось, приводило ее в ужас.
– Не бойтесь, Кэт. Это маленький мальчик… Мальчика усадили за стол. Он в недоумении озирался вокруг и больше не плакал.
– Как тебя зовут? – спросила Кэт.
Он ничего не ответил.
– Где твоя мама?
Мальчик повторил:
– Ма-ма!..
Кэт сообразила:
– Он не умеет говорить!
Мальчик заметил на столе пресс-папье и потянулся к блестящей вещи с какими-то словами на непонятном ни для Кэт, ни для Дюревиля языке.
Дюревиль сказал:
– По-видимому, он иностранец, только его языка я не понимаю. Он, конечно, не француз…
– И не немец, – добавила Кэт.
Дюревиль задумался. Лоб его начал снова растягиваться.
– Знаете, что мне кажется, он – русский!
СООБЩЕНИЕ МИСТЕРА УНДЕРГЕМА.
Сообщение мистера Ундергема касалось как раз русских, а именно – русских большевиков, хотя надо сказать, что все русские, независимо от политических убеждений, считались в этой стране большевиками. Несмотря на категорическое запрещение закона, делаются попытки ввоза этого нежелательного – во всех отношениях нежелательного – элемента. Принятые правительством меры, несомненно, запоздали – это чувствует мистер Ундергем. И вот – не далее, как сегодня…
– А за точность моих сведений я ручаюсь, мистер Бебеш!
Не далее, как сегодня, удалось воспрепятствовать въезду одной подозрительной личности: на пароходе была задержана женщина, выдававшая себя за француженку, но…
– Вы хорошо понимаете, мистер Бебеш, кем она на самом деле оказалась!
Женщина уверяла, что будто бы на нашем полуострове она оставила ребенка – но скажите, пожалуйста, почему именно в нашем городе, куда въезд гражданам этой национальности запрещен, и почему именно теперь, когда курсы колеблются; цены на золото и продовольствие растут, а наши акции падают?
– Как вы думаете, почему это, мистер Бебеш!
Меры нашей полиции не обнаружили ничего подозрительного, но что такое наша полиция? И что такое наше правительство, состоящее наполовину из бывших социал-демократов?
– Мистер Бебеш, я имею достоверные сведения, что они проникли… И если не с этим пароходом, то с другим… И вы знаете, чем это пахнет, мистер Бебеш?
Нос мистера Ундергема втянул воздух:
– Нехорошо пахнет, мистер Бебеш!..
Мистер Бебеш издал невнятный звук. Мистер Бебеш, по-видимому, тоже не находил в этом запахе ничего приятного.
– Ваш план?
– Полная солидарность, мистер Бебеш!
– Мы воздерживаемся от продажи наших фондов. Мы не спускаем золота. Волнение уляжется. А потом…
Нос мистера Ундергема из конфиденциальности чуть не прикоснулся к пирамиде мистера Бебеша:
– А потом мы потребуем ареста большевиков, как русских, так и наших… Да, наших собственных большевиков, мистер Бебеш!..
НА БИРЖЕ.
Мистеры Бебеш и Ундергем вышли из особой комнаты; в общем зале – море табачного дыма. И в волнах этого моря плавают цилиндры и котелки и описывают рейсы: бросают якорь и снимаются с якоря, берут курс на ост и норд-ост. И в тот момент, когда корабли мистеров Бебеша и Ундергема вышли в море – была буря. Цилиндры и котелки бросало из стороны в сторону – и только цилиндры Бебеша и Ундергема уверенно, как огромные транс-атлантики, не замечая бури, твердо держали курс – на норд-вест, к дверям – и скрылись за горизонтом.