Падшие ангелы Мультиверсума - Алехин Леонид. Страница 34

– А кто должен был отдать такой приказ?

– Я. – Голос рыцаря звучал уже с явной насмешкой. Плюнув, майор побрел прочь,

Перед тем как исчезнуть, предводитель семерых нагнулся над ним. Из рукава его рясы выскочил нож с широким треугольным лезвием. Им он срезал нашивку с именем и званием Климентова.

– Ты мне жизнью обязан, майор, –сказал он. –Понял? Придет время, я долг с тебя спрошу.

– Лучше бы ты сдох, – пробурчал майор себе под нос.

Кто же такие были эти семеро? Почему тамплиер не отдал приказ расстрелять их в решето? И, черт побери, как чудом оживший коматозник Тиссен сумел уйти от этих убийц, устроив такой цирк с акробатическими номерами?!

Майору кристально ясно, что от ответов на эти вопросы зависит его дальнейшая карьера. И, как он догадывается, жизни многих людей.

К бетонной свае лепится старый уличный телефон, архаичное устройство без нейроинтерфейса и даже без вывода изображения. Удивительно, что он вообще подключен к городской сети.

Звонок. Долгий, незатухающий, дребезжащий. Звонит старый автомат.

Рука с обрубком мизинца снимает треснувшую трубку из черного пластика. В микрофоне шорох статических помех. Чужое дыхание.

И голос.

– Для тебя есть работа, – говорит он,

Остальные слова тонут в грохоте надвигающегося поезда.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

«Мы прерываем нашу программу для экстренного сообщения. Этой ночью неизвестными лицами был совершен террористический акт в секторе „Новый“. Сильнейший взрыв в жилом блоке полностью уничтожил два верхних уровня и стал причиной дальнейшего пожара. Точное количество жертв уточняется.

На данный момент известно, что погибло не менее сорока человек и столько же получили ранения. Как сообщил нашему корреспонденту Гроссмейстер Ордена Новых Тамплиеров Максимилиан Ежов, ожидается, что ответственность за преступление в ближайшее время возьмет на себя одна из радикально-экстремистских группировок Дна».

Разговор с комтуром прошел скомкано и по вине Глеба на повышенных тонах. Ему не стоило так категорично отказывать своему начальнику хотя бы в наскоро выдуманном объяснении происшедшего, туманно ссылаясь на неизвестные тому обстоятельства. Врать Глеб не любил и не умел, а комтур Егоров вранье слушать не хотел. Все, что вышло из этой беседы, – нешуточная угроза Егорова учинить расследование случившегося, арестовав Глеба на центральной базе, на что Глеб ответил разбитым личным коммуникатором, по которому его мог запеленговать любой патруль Ордена. Этим он открыто заявлял о своем намерении уйти в самоволку.

Им двигало не только желание без помех заняться своими делами, но и осторожность. Как-то подозрительно легко вышли на скромного уличного рыцаря азиатские охотники за памятью. Не сгнила ли рыба с головы, не стали ли торговать своими людьми господа комтуры или, хуже того, Гроссмейстеры?

Точного ответа Глеб дать не мог, но сладковатый запашок воображаемой тухлятины коснулся его ноздрей. И он предпочел уйти, чем очередной раз убеждаться в обоснованности своих подозрений.

Один раз промедление уже стоило ему левой руки и долговременных воспоминаний. Второй раз – жизни друга.

Глеб бросил в ремонтном боксе свой «доспех» и большую часть личного оружия. Пересаживаясь с А-поезда на метро, с метро на такси, он отправился в дальний сектор Ядра, чтобы в укромном месте спланировать и подготовить свои дальнейшие ходы. Больше он не будет сомневаться, медлить и ждать, пока ему будет нанесен удар.

Теперь Глеб будет бить сам.

Семиуровневый «ящик», пропахший уриной и побочными продуктами извлечения синтетических галлюциногенов, должен был стать Глебу надежным временным убежищем. Весь тускло освещенный сектор «Новый» состоял из таких вот прямоугольных бараков. Настоящих отстойников человеческого утиля,

В тесных, обитых вонючим пластиком ячейках находила себе приют ночная смена фармацевтических цехов и мини-заводов по производству различной дряни вроде моющих средств и молекулярных клеев. Угрюмые, всегда задыхающиеся, отравленные люди с покрытой высыпаниями и пятнами кожей. Редко натуралы, обычно же подпольные симбиоты, не имеющие отношения к Синклиту и часто страдающие отторжением трансплантантов.

Они болезненно стонали ночью в узких, сплошь покрытых непристойными граффити коридорах. Пили и всюду проливали содержащие этиловый спирт производственные отходы. Обильно пачкали застрявшую на третьем этаже коробку лифта гадкой слизью и выделениями модифицированного кишечника. «На конкурсе „Сосед года“ они не взяли бы даже утешительного приза», – думал Глеб, тщательно вытирая измазанную подошву о ступеньки. Четыре года назад он анонимно снял здесь двухкомнатные апартаменты с семиметровой кухней – настоящую роскошь, по местным меркам. Теперь Глеб имел все основания считать, что его, рыцаря Ордена, никто и никогда не отыщет в такой яме. Чтобы найти его, рассуждал Глеб, без применения наружного ведения (которое он, используя свою тамплиерское оснащение, смог бы обнаружить и нейтрализовать), надо пройти по его следу, как это делали вымершие в ходе Перелома собаки. Либо – и после смерти Георгия это тоже стало невозможным – точно знать местонахождение его убежища.

Насчет последних двух возможностей он ошибался, думая, что это неосуществимо.

Человека у своей двери он заметил без всяких тактических сканеров и детекторов теплового излучения. Тот, скорчившись, сидел на полу, уткнув лицо в колени. Рядом с ним валялась опрокинутая бутылка самопала с натекшей из горлышка лужицей.

Именно эта бутылка губительно усыпила осторожность Глеба. Подобные картины были в «ящике» нередки.

Для гостя, построившего на этом свой нехитрый расчет, они тоже не были в новинку. В свое время, работая грузчиком на складе «Срочной доставки», он жил в таком же пластиковом аду и пил такое же дерьмо из немаркированных бутылок. И, бывало, так же ставил свою жизнь на кон в узких коридорах, где глухонемые двери со слепыми глазками и двое, не разойдясь по пьяни, лезут друг другу в брюхо титановыми заточками.

– Замри, – сказал он возившемуся с магнитным ключом Глебу и сунул ему в бок толстый ствол пакетного разгонника. – Смотри, курок я уже нажал, предохранитель держу одним пальцем. Отпущу – будет сразу шесть дырок, печень и желудок в клочья. Повременишь на меня бросаться? Глеб вздохнул и подавил желание врубить форсаж и, локтем в висок, навсегда превратить сознание хитреца в сжимающуюся ослепительную точку. Пистолет выстрелит так и так, а под плащом нет даже паршивой кирасы. Шах и мат.

– Повременю, – сквозь зубы сказал Глеб. – Тебе чего надо? Денег?

– Поговорить, – серьезно ответил гость. – Открывай дверь. На кухне он усадил рыцаря на стул, спиной к себе, заставил сложить руки поверх стола и составить ноги вместе. Обыскивать не стал, просто уперев разгонник Глебу в затылок.

– Наклонишься вперед, дернешься – стреляю… Тебя ведь Глеб зовут, верно?

Глеб весь напрягся, чтобы не обернуться на гостя. Ему до сих пор удалось лишь мельком разглядеть его в висящем напротив входной двери зеркале. Отметив, что парень не похож ни на охотника, ни на безопасника-ликвидатора. Для первого он выглядел слишком тускло, без характерного напускного шика – настоящей или поддельной кожи, замысловатого хаера, металлических побрякушек, крупного калибра. Для второго слишком заметно – темные очки, обесцвеченные волосы, серьги в ушах, майка с надписью «All came to the shit!!!», вытертый джинсовый кардиган,

В Ядре корпы–undercover [3] предпочитали смотреться скромнее. И убивать издалека, а не в затылок на крохотной кухне, забрызгав кровью и мозгами голубые, обитые фенопластом стены и маленькое квадратное окно. В такой смерти было слишком много личного. А для отдела внешней безопасности, отмечающего «исполнение» галочкой в квартальном отчете, личность означала не более чем очередную электронную запись в ассенизаторском листе.