Зерно Граната. Возвращение домой (СИ) - Юраш Кристина. Страница 16

— Даже вот тебе пример! — я тыкнула в грудь Танатосу, все ещё стоящему на коленях, а потом показала на диван, — Я попыталась освободиться от объятий, а ты даже держать меня не стал! Даже не позаботился о том, что мне может сейчас холодно! Да я может вообще из-под одеяла вылезать не хотела.

Меня обдало порывом ветра, а уже через мгновение я сидела на коленях Смертного Бога, замотанная в кокон из одеяла, а он очень нежно целовал меня. Хороший он всё-таки…

— Танатос, а о чем ты думаешь? — я уже лежала на груди Смертного бога, укрытая двумя одеялами, — Я вот не могу понять, мне жарко или холодно.

— Ммммм, — мутно отозвался Смертный Бог, а я напряглась. О чем он думает? Неужели все-таки об Алкее? — Прости, Персик, задумался…

— О чем? — нехорошо прищурившись поинтересовалась я, — Или точнее спросить о ком?

— О Персефоне, — выдохнул Танатос, совершенно не успев подумать. Так значит все-таки изменяет! Ну я ему щас! Я стала подниматься, оперевшись локтями ему на грудь…. А ему хоть бы что! — Я не понимаю, зачем она обманывает Гадеса. И меня, кстати, тоже. Персик, вот ты опять завозилась, а я тебя сжать боюсь! Потом будешь говорить, что не удержал…

Я затормозилась, внимательно всматриваясь в лицо Танатоса. Он не выглядел влюбленным в Персефону. Он выглядел обеспокоенным, встревоженным, немного раздраженным, но не влюбленным…

— А что случилось? — заерзала я, укладываясь поудобнее. — Гадес снова не уделяет внимание новоиспеченной невесте?

Высказала я и тут же подобралась. А что если Танатос проводит с ней больше времени, чем со мной? Вдруг она интереснее и красивее? Конечно красивее! Я снова надулась, как мышь на крупу. Танатос успокаивающе гладил меня по спине и тихо ржал!

— Меня ревнуют… Персик, ради ребенка, умоляю тебя, не нервничай, — меня чмокнули в макушку, — Тебе вредно… Понимаешь, родная, мы не контактировали с Персефоной до Аиды. На первый взгляд это беспечнейший ребенок, который любит все и всех вокруг. А попав в Аиду, по её словам, она стала равнодушной и ничего не чувствует. Беда в том, Персик, что врать мне в Аиде, бесполезно. И она была такой с самого начала…

Я внимательно слушала Танатоса, понимая, что вот сейчас мне стыдно. Очень.

— Она попросила найти её кролика, которого она якобы очень сильно любила, а Деметра сказала, что он убежал — продолжал рассказывать Смертный Бог, шевеля дыханием мне волосы на макушке, — И я нашел его, Персик! Нашел! Вот только кролик рассказал мне много неожиданного… Как например то, что он подтвердил то, что Персефона делала вид счастливой богини, только тогда, когда чувствует, что на неё смотрят… И тут у меня вопросы… Она либо не ожидала, что я найду кролика, либо что кролик многого не знает… Иначе какой смысл просить меня его найти?

Танатос передал мне весь разговор с Персефоной. Я задумалась…

— Чтобы предъявить это Деметре, — внезапно осенило меня, а Танатос пропустил мою версию мимо ушей. Пришлось его ткнуть, чтобы обратить на меня его внимание, — Смотри, раз она так ненавидит мать, что готова бежать куда глаза глядят, то в случае, если Деметра попытается её забрать, Персефона предъявит ей убийство любимой зверушки и откажется с ней идти, разыграв при этом целый спектакль для Зевса!

Танатос улыбнулся, а его взгляд перестал быть затуманенным. Отлично, теперь все внимание нам!

— Персик, а скажи мне, мое любимое дитя природы, — заинтересованно начал Танатос, ласково перебирая мне волосы, — Известно что-то про жизнь Гадеса и Персефоны?

— Мойры уже не авторитет? — хитро прищурилась я на Смертного Бога, а он пробубнил что-то про старых ветошей, — Я знаю, что она спускалась на пол года в Аиду, а полгода жила с матерью до одного страшного инцидента… Она попросила девочку, что помогала маме-жрице в храме, принести себя в жертву. Гадес узнал об этом и был очень зол. Больше Персефона не упоминалась ни в одном из мифов…. Но люди считали, что она по прежнему спускается в Аиду… Танатос, а это легенда, про зерна граната? Она правдива?

Вдруг вспомнила я, как пару недель назад за обе щеки уплетала, принесенный Танатосом гранат. Смертный Бог тихо рассмеялся и прижал меня к себе.

— Да, Персик, — ехидно хихикая, произнес Бог Смерти, — Легенды не врут. Если даешь любимой гранат, а она принимает его, то брачный союз считается заключенным. Я думал, что ты догадаешься сразу.

Мне понадобилось несколько секунд понять то, что произошло…

— Так, я не поняла, — насупилась я, и заерзала, пытаясь подняться, — Так ты что, на мне женился? И даже не спросил? А где моя свадьба?

— Персик. пожалуйста, не ползай так по мне… — сквозь зубы выдавил Танатос. — А тебе прошлой свадьбы мало было? Они у нас по-другому не проходят. Хочешь свадьбу? Будет. Когда я тебя верну домой.

— Нет, ну нормально! Хоть бы предупредил! — насупилась я и попыталась сползти с нагретого мной же Смертного бога, — А если бы я не вспомнила про гранат? Сколько бы ты ещё молчал?

— Не долго, — прошептал мне Бог Смерти, аккуратно укладывая меня рядом с собой и целуя. Рука Танатоса медленно поползла под ночнушку, — А вот первую брачную ночь можно провести и сейчас…

— А разве можно? — заволновалась я, пытаясь вспомнить, что врач не запрещал, но вот на форумах писали разное…

— Можно, любимая… Потому что ты — самая красивая богиня. А я — самый терпеливый бог…

Глава шестая

— Гадес, брат мой, я хотел с тобой поговорить! — сурово начал Зюся, глядя на то, как я приближаюсь к нему по величественному залу Олимпа. Что же ему неймется то? Чувствую себя богом по вызову. — Моя дочь, богиня Весны, Персефона живет в Аиде на правах домашнего животного! Я хочу, чтобы моя дочь правила! Может ты ей не даешь?

Я прямо вижу, как где-то потирает ручки Деметра, пока Зюся полыхает от гнева, едва сдерживаясь.

— Зюся, у нас взаимовыгодное сотрудничество. Я не даю править ей, — я ехидно прищурился на брата, оценивая поймет он тонкий намек или нет, — А она мне просто не дает.

Я упал на свой трон в зале Олимпа, подложив руку под голову, внимательно следя за братом… Нужно что-то решать с его свержением, Танатос дал мне не так много времени.

— Ты не доверяешь Персефоне? Ты боишься поделиться властью с дочерью самого громовержца? Считаешь, что она не справится? Дочь громовержца не справится с властью? Да она рождена для власти! Ее отец — я! — прогремел голос Верховного Олимпийца, а в зале забили молнии.

— Ты ее видел? Это — ребенок, которого ничего не волнует кроме веночков и цветочков! — ответил я, давая понять, что делиться я не люблю. — Не переживай, у нее есть власть над моими нервами. И пока что этого достаточно.

— Я решил отдать ее тебе в жены не для того, чтобы она бесцельно разгуливала по Аиде! Дочь громовержца рождена для трона! — бушевал Зюся, а я уже мысленно представлял, как мы сделаем ей маленький трон в зарослях. — Она рождена править! Моя дочь станет владычицей Аиды!

— А вторая дочь тебя совсем не волнует? — вкрадчиво поинтересовался я, поднимая бровь и намекая Зюсе на очевидные вещи, — То, что весь Олимп, собравшись за твоей спиной, хотят убить Прозерпину?

Зевс посмотрел на меня, нахмурился, моргнул… И ничего! Так, Великий Громовержец, соображай скорее! Я не могу спасать Ваши шкуры постоянно!

— Ни один из Олимпийцев не может ослушаться воле моей! Напасть на дочь громовержца — значит объявить войну мне! — молния шарахнула совсем рядом со мной. В следующий раз захвачу мир и успокоительное для Зюси, — Я разберусь с этим, Гадес. Но моя Персефона… Я должен убедиться в том, что она сможет занять моё место!

— У тебя же два сына есть. Официальных, — старался я переубедить громовержца, понимая, что инициатива исходит не от Зюси… Я прямо чувствую, как моя будущая зме… теща нашептывает Зюсе список требований… — Они рождены в браке с законной супругой. Олимпийцы не будут подчиняться бастарду.

— Кого? Ареса? Верховным богом? Гадес, ты в своем уме? Да он же такое устроит! Он утопит мир в крови! — поморщившись выдал Зюся, глядя на меня, как не отягощенного интеллектом родственника, — Гефеста? Так он же власть не удержит! Он нормально даже повелевать не умеет! Прячется в своей кузне, как только что-то не так. Он даже жену не смог удержать, а тут Олимп! Остальные у меня — полубоги. Боги не станут подчиняться полубогам.