Привратники (ЛП) - Ли Эдвард. Страница 26
Рыжеволосая безразлично выводила каракули на салфетке.
- Мне не нужна любовь, - сказала она. Потом усмехнулась так же широко, как индийская маска дьявола, - Я просто хочу быть оттраханой.
- Гооооосподи БОООЖЕ!
- Вы должны поймать вдохновение, - посоветовала жирная блондинка, наполовину разделавшись с пиццей и начав свое третье темное пиво.
Жир украсил ее губы и подбородок.
- Ищущий, - сказал бармен. - Мне это нравится.
- Но, о чем именно вы пишете? - спросила блондинка.
- Суть не в том, о чем я пишу, а в том, как я пишу об этом.
А потом, без предупреждения, вернулась мысль: Насколько мощна сила истины? Писатель глубоко затянулся своей сигаретой.
- Честность является двигателем моей эстетики. Правда художественной литературы может существовать только в голых словах. Простите мою бестолковость, но это порядок применения образа, который должен выйти за пределы общих ощущений. Будни механика, я имею в виду структурное манипулирование синтаксическими классификаторами для того, чтобы повлиять на узкоспециализированные транспозиции образов.
- Ох, - сказала толстая блондинка. - Я думала о том, что ты имел ввиду, это долбаное дерьмо какое-то.
Писатель нахмурился. Он глотнул еще один "Мочебрызг". Eще одна порция дерьма. Пицца жирной блондинки лежала наполненная дополнительным сыром, анчоусами и большими кусками колбасы под блестящим жиром. Живот блондинки издавал утробные звуки, когда она жадно ела и пила.
- Почему, почему, почему? - Белая Pубашка выглядел, будто сейчас расплачется или забьется в шизофреническом припадке, глядя на рыжую. - По крайней мере, скажи мне почему я больше недостаточно хорош?
- Ты не захочешь узнать, - невозмутимо ответила она.
Белая Pубашка соскочил со стула, и закружил вокруг нее. Гнев исказил его лицо:
- Давай! Расскажи мне! Выплюнь это! Я ХОЧУ ЗНАТЬ!
Рыжеволосая пожала плечами:
- Твой член недостаточно большой.
О, дорогуша, - подумал писатель.
Низкий стон Белой Рубашки был похож на стон только что кастрированного моржа. Он отшатнулся и с распухшими глазами, шатаясь, вышел из бара.
Бармен и жирная блондинка проигнорировали это событие. Рыжая посмотрела на писателя, улыбнулась и сказала:
- Эй, он хотел правду, он ее получил.
Правда, - подумал писатель. Внезапно, он почувствовал себя абсолютно пустым, пустынным.
- Но, если ты - ищущий, - задал вопрос бармен. - Че ищешь то?
- Ах, универсальный вопрос, - Писатель поднял палец, как будто преамбулу к сияющей мудрости. - И ответ таков. Истинный ищущий никогда не знает, что он ищет, пока он не найдет это!
Чавкающие звуки еды жирной блондинки прекратились; она полностью покончила с пиццей.
- Вот кое-что для тебя, чтобы написать об этом, - сказала она.
Толстуха наклонилась и поцеловала писателя в приоткрытый рот. Ее губы были со вкусом жира и сыра. Но вообще-то, этот поцелуй вдохновил его. Ее открытый рот сомкнулся с его ртом, беззастенчиво прощупывая все языком. Неожиданно, Писатель обнаружил у себя "стояк". Правда, - легкомысленно подумал он. - Эфемерная реальность. Это была она, не так ли? Спонтанный человеческий интерфейс, необъяснимо сложный, но и убого простой. Синаптические и химические импульсы головного мозга, скрепленные с чьим-то жизненно усвоенным поведением. Это были именно те простые истины, ради которых он жил. Они питали его. Человеческая истина - мое пропитание, - подумал он и вспомнил голос, который он слышал. Да, пропитание.
Поцелуй жирной блондинки стал более голодным. А затем...
Уррррр
Ее вырвало прямо в рот Писателя.
Блевотина лилась единой мощной струей. Он попробовал все: теплое пиво, наполовину переваренные куски колбасы и тесто пиццы, а также желчь - много желчи. От брезгливости он безмолвно выпучил глаза и его скрючило. Вторая струя, которую она направила прямо ему на колени, была больше и мощней
Писатель свалился со стула.
- Там, - сказала блондинка. - Напиши об этом.
- Ооооо-еее! - заметил бармен. - Это была жесть, да?
Писатель в шоке лежал на спине и мог только стонать, глядя вверх. Тяжелая, горячая пелена блевотины лежала толстым слоем от подбородка до паха; когда он вставал, она, как лава, медленно сочилась вниз по его ногам. Конечно же, он начал, не переставая, отплевываться и наружу вылетели несколько кусочков колбасы и нити крапчатой слизи. Почти слепой он, шатаясь, двинулся к двери.
- Приходи еще... ищущий, - смеялся бармен.
- Надеюсь, тебе понравилась пицца, - сказала жирная блондинка.
Писатель схватил свой чемодан и, спотыкаясь, вышел. Закат в небе истекал кровью до полной темноты, на улице было жарко. От него разило, он был пропитан этим запахом. Он был унижен.
Человеческая истина - мое пропитание? - подумал он. - Господи. Ужасный привкус во рту казалось жужжал, и он все еще чувствовал вкус колбасы.
Затем он снова услышал голос, но не в ушах, а в его голове.
Что это было?
Он встал, как вкопанный, на пустой улице, пропитанный блевотиной.
* * *
Сила истины? Он пришел сюда в поисках истины, и все, что он получил - было блевотиной. Также он слышит голоса. Отлично, - подумал он. - Фантастика. Но он должен был найти мотель, чтобы принять душ и переодеться.
Писатель бесцельно забрел на центральную улицу. Магазины были закрыты, дома были темными. Автобусная станция была тоже закрыта, и за время своих блужданий он не нашел ни один мотель.
Затем он увидел церковь.
Она причудливо раскинулась за деревьями, и ее чистые, белые стены отблескивали в ночи. Его подкупило то, что она казалась нормальной. Передние двери были распахнуты, а внутри виднелись свечи.
Он вошел и пересек неф[73]. Скамьи были пусты. Впереди, за алтарем, задержалась тень, бормоча низким голосом слова, как заклинание.
Это был священник, читающий обряды перед открытым гробом.
- Простите, отче, - сказал Писатель. - Мне нужно знать...
Священник обернулся, черные одеяния оттопыривал "стояк". Он был слишком заметен. В гробу лежал труп старой женщины.
- Чево?!
- Я новичок в городе. Здесь есть какие-либо мотели?
- Мотели? Здесь? - огрызнулся священник. - Конечно нет!
Глаза Писателя метнулись к открытому гробу.
- Вы случайно не знаете, когда придет следующий автобус?
- Да как ты смеешь приходить сюда сейчас, - возмутился священник. Он резко указал на гроб. - Ты не видишь, моя мать умерла?
- Я сожалею, отче, - выдавил из себя Писатель, но подумал: Боже!
Он поспешил обратно. На улице он почувствовал себя странно: не опустевшим, как раньше, а ошалевшим и вышвырнутым. Это город, или это я? Внезапная и обильная вспышка пота сделала его рубашку, залитую рвотой, по ощущениям, как пальто слизи.
Пот был предвестником, как горн...
О нет.
...для голоса:
ИЩУЩИЙ. ИЩИ!
Кварталом ниже, на углу, светился знак: ПОЛИЦИЯ
Его шаги отзывались в голове, как какой-то нимб, когда он побежал туда. Конечно, полиция будет знать о следующем автобусе. Он толкнул дверь, собираясь что-то сказать, но замер.
Здоровенный полицейский с бакенбардами впился взглядом в него:
- Че те надо, приятель? Я занят.
- Я... - попытался Писатель.
Коп действительно был занят. Он стоял позади длинноволосого подростка, который был прикован наручниками к стулу. Шнур и дубинка образовывали жгут, который он затягивал вокруг шеи парня.
- O´кей, панк, - предупредил полицейский. - Больше никакого дерьма. Где их наркотики?
Подросток, конечно же, не мог ответить, даже если бы хотел. Его душили. Раскрытый в панике рот, исказился, лицо раздулось.
- Все еще молчишь, да? - коп сделал еще один оборот жгута.