Завоевание 2.0 книга 4 (СИ) - Терников Александр Николаевич. Страница 22

Вот первая партия лодок с "Андалусии" прибывает к пирсу. С них высаживаются шестеро русских, выгружают какие-то железяки и мешки. Взамен грузим с пирса принесенное нами. Хорошо, что имею дело с родственником, никаких бумаг, никакой бюрократии. Разгрузочно-погрузочный конвейер налажен. Мне передают записку от Диего. Читаю: "Обогнал эскадру испанских судов Франциско Нуньеса и маркиза Серральво, следующих к Веракрусу. Меня приняли за отставший корабль из эскадры Гарая, спешащий на север, к реке Пануко. Времени почти нет". Нет, так нет. Еще пару челночник рейсов и баста, заканчиваем. Перед смертью не надышишься. Полчаса проходит в лихорадочной деятельности. Немного не уложились, требуется еще четверть часа, они быстро пролетели, кажется, все, сорок пять русских выгружено и к ним немного груза по мелочи, мой взгляд ласкает десяток аркебузных стволов. Диего же принял приготовленное нами, и теперь поднимает якорь и пытается выйти из бухты. Да, не по-людски все получается. Нормальные люди выходят с отливом или с утренним бризом, а тут каравелла неуклюже маневрирует, как беременная слониха, пытаясь уловить хоть какой-нибудь ветер, за исключением противного. Обе шлюпки используются в качестве буксира, в крайнем случае, их можно будет и бросить.

Постепенно "Андалусия" неспешно ползет к выходу из бухту. Прошло уже добрых два с небольшим часа, как мы заметили на горизонте дымы тревоги, теперь все будут решать минуты. Риск нарваться на передовые корабли испанцев велик, как никогда.

Южный форт готовится к стрельбе, может быть, так мы выиграем для Диего немного времени. От форта боец сигнализируют флажками: "испанские корабли в пределах прямой видимости". Но и Диего все же выбрался из бухты, принял на борт шлюпки и уходит дальше, на север. Делает вид, что он здесь случайно, тащится вдоль берега, штурманов, знающих здешние воды, среди испанцев немного. "Андалусия" уходит за северный мыс и пропадает у нас из виду. Удачи!

Что же, все возможности выйти из игры, уже давно упущены! У нас южный форт начал стрельбу по двум передовым испанским кораблям. Так мы называем этот форт из-за того, что он расположен на южном мысу у входа в бухту, так-то от нас он расположен на северо-востоке. Вся тщательная маскировка сразу летит ко всем чертям, так как предательские клубы дымного пороха моментально выдают место, откуда ведется стрельба. Что же она свое дело уже сделала. "Пушка на берегу, стоит двух пушек на корабле" — утверждал прославленный флотоводец и рьяный покровитель алжирских пиратов-работорговцев адмирал Нельсон. Естественно, открыл Америку! Корабль и сам движется и вдобавок еще качается на волнах. Да и пушек можно использовать на корабле только половину, если все перетащить на один борт, то нарушишь балансировку корабля, а это чревато. Если же учесть, что прицеливание сейчас происходит всем стволом, наводимым при помощи разнообразных клиньев, то даже математики не добьются серии точных выстрелов. А у нас сектор акватории уже давно пристрелян. Да и пушек в форте три, а у испанских кораблей по левому борту всего имеется две. Работаем!

Первый залп, наши пушки открыли огонь, густой дым образовал большое зловонное облако, нехотя относимое ветром в сторону. Дым из орудийных стволов бил с высоты холма, с земляного вала, струями на десять метров, грохот перекатывался над берегом и разносился эхом далеко, прежде чем смолкал в океанских просторах. Есть накрытие, пара фонтанчиков нарисовались вблизи вражеского борта, одно каменное ядро даже попало в испанский корабль, правда вскользь, но так и расстояние велико.

Испанцы не ожидали такой подлянки. Плывешь себе, плывешь, никого не трогаешь, вокруг одни дикари и никаких тебе пушек и вдруг раз, и прибрежный зеленый безобидный холм окрасился смертельными дымами. С холма видно было, как вдали, моряки, присев, в ужасе оглядывались, пытаясь понять, откуда по ним стреляют. Прекрасно! Теперь быстро банить стволы уксусом и перезаряжать пушки. Благо, что необходимые заряды уже отсортированы в хлопчатобумажные мешках. А чем больше выстрелов за промежуток времени, тем лучше. Плохо только, что пушки приходится таскать на руках, к амбразуре и обратно, да и прицеливание клиньями похоже на колдовство. Тут, все больше происходит по наитию.

Но и испанцы хотя и заметили цель, также неспешно маневрируют, приближаясь к берегу. Им стрелять снизу вверх, нужно подойти поближе. Вот и испанцы выстрелили, вражеские ядра утонули в земле укреплений, отдав земле-матушке свою кинетическую силу. Спустя несколько минут опять наступает наша очередь, ответный залп: рядом с противником одно накрытие, один удар пришелся кораблю в борт, возле ватерлинии, ядро отскакивает от дубовых досок, но один из выстрелов весьма удачный, ударом вырывает кусок обшивки вверху у борта. Облако щепок, словно туча деревянной картечи накрывает испанских моряков, виднеется кровь. Врачи сейчас никакие, одноглазых моряков полно, да и гангрену от заражения крови никто не отменял. Видимо, испанские матросы это тоже поняли, так что оба корабля отваливают подальше от берега. Противники обменялись еще залпами, на предельных дистанциях, но без особого успеха, хотя русские пушкари, кажется, одним из выстрелов все же зацепили своего соперника.

Испанцы ждут подмогу, через час у противника собралось уже шесть судов, и они сделали еще одну попытку подавить сопротивление южного форта. Теперь по пушкам у врага было двукратное преимущество, чем они поспешили воспользоваться сполна. Отныне, бал правили вражеские орудия, стрелявшие без передышки, огненные шары сделали свое дело, наши пушкари отвечали редко, боясь лишний раз высунуть голову наружу. Ядра на берег сыпались градом. Но наши земляные укрепления, хотя и были скоро порядком разбиты, но все так же безропотно принимали чугунные и каменные ядра на свои бока.

Обвыкшись, русские пушкари азартно вступили в перестрелку с врагом. Они заряжали и стреляли, наскоро чистили и охлаждали раскаленные стволы, и снова стреляли, молотя по несчастным вражеским каравеллам. Наши орудия изрыгали пламя и смерть. Пушки с обеих сторон, с грохотом, вели свой безумный разговор, уставшие люди в форте подбадривали друг друга лютым матерком. Скоро испанские корабли получили несколько удачных попаданий и снова отвалили прочь от негостеприимного берега, осознав неудачу, в бессильной злобе на свою немощь. Вражеская атака захлебнулась в крови. Больно? А ты не лезь, убери свои наглые лапы, тут все вокруг чужое.

Ладно, хорошего понемногу. Постреляли, и хватит, теперь главное сохранить своих людей и пушки. Я, пользуясь временным затишьем, послал сразу три сотни человек, под командованием Герхарда фон Рохенберга, перенести орудия и оставшийся боезапас из форта в крепость Веракруса. Среди них восемь десятков индейцев тотонаков, оснащенных деревянными салазками, канатами и круглыми катками, предназначенными для перевозки всех трех пушек. Поспешим, пока есть такая возможность. Нечего им там со всей испанской армадой бодаться.

Корабли у противника деревянные, плавучесть у них положительная, хоть избей их ядрами, преврати в дуршлаг, все равно они не потонут. А щепки, конечно, свою роль сыграют, но пока в горячке конкистадоры на свои ранения мало обращают внимания. Пусть немного остынут, вот тогда местная жара и влажность скажут свое веское слово. Раны загниют, в результате — заражение крови и, здравствуй, газовая гангрена. А я всю войну этими тремя пушками выигрывать не собираюсь, у меня для соперника приготовлены и другие сюрпризы. Прибережем пока свою ярость для этих глупцов. А так Диего благополучно отбыл, убитых и раненых пока у меня быть не должно, ущерб врагам мы нанесли, первую кровь взяли, вот и славно.

Полчаса длилась эвакуация из форта, за это время испанцы себя никак не проявляли. Потом, постреляв немного для острастки по мысу, вражеские корабли скорбной процессией направились к входу в гавань. К этому времени я видел чуть больше дюжины судов вторжения. Что же, помаячим у берега своими пищальниками и аркебузниками, пусть видят, что нас немало. А нас и правду немало: почти шесть сотен европейцев и сотня индейцев тотонаков, стрелков из лука и охотников за волосами. Еще в городе находятся полторы сотни туземцев некомбатантов: слуг и женщин. Больше защитников в городе физически не уместить, придется тесниться. Изначально Кортес строил городок на шесть сотен конкистадоров, четыре небольших квартала на тридцать домов. Так что обычно пустынные улочки города, всегда погруженного в летаргический сон, теперь порядком оживились.