Завоевание 2.0 книга 4 (СИ) - Терников Александр Николаевич. Страница 9

Корпус судна стал содрогаться в борьбе с нескончаемыми рядами водяных валов, борта заскрипели от напряжения. Когда правый борт нырял под набегавшие валы, гребни волн каскадом захлестывали палубу и растекались между люками трюмов, чтобы ливнем скатываться с противоположного борта. Но сойти успевала не вся вода, и казалось, глядя от штурвала, что палуба постоянно находилась под водой. Корабль под влиянием бортовой и килевой качки дергался как загнанный зверь, старающийся сбросить с себя атакующего хищника. Принять на палубу тонны бело-зеленой воды, стряхнуть ее с себя и вновь удариться в склон следующей волны, болезненно перевалить гребень с кормовым рулем, задравшимся в воздух, рухнуть в подошву волны — и повторять этот цикл снова и снова.

Моряки шептали молитвы Святой Деве, и чтобы господь избавил их от неистовства штормов, носящихся по морям и губящих мореходов, прося у господа прощения за все свои прошлые грехи и умоляя помочь им исправиться, так как верили, если они помолятся от всего сердца, то они выйдут целыми и невредимыми из этого грозного испытания. Но это им мало помогало, корабль кидало по волнам, как утлую скорлупку и скоро не выдержала и треснула грот-мачта. Оглушительный звук был похож на пушечный выстрел. Качка была такая, что казалось, будто бы кишки в брюхе раскачивались, как снасти на топах мачт. А ветер все усиливался, шторм ревел и грозил опрокинуть корабль на бок. Воздух временами был так наполнен водой, что казалось, будто все находились не над, а под поверхностью моря. Мальчишка-юнга горько заплакал, думая, что пришел его последний час.

Скоро треснувшая мачта обломилась и уперлась в борт, грозя вызвать расхождение обшивки корабля. Корпус трещал и стенал в агонии. "Такого корабль точно не перенесет", подумал Диего, удивляясь тому, что еще способен думать перед лицом такой ужасающей ярости. Но каким-то удивительным образом судно продолжало оставаться на плаву. По совету старших корабельщиков, уже испытанных в штормах, Диего приказал срубить грот-мачту на уровне палубы, благодаря чему судно немного успокоилось, но это стоило жизни трем матросам, так как, падая, мачта раздавила их насмерть. Им переломало все кости, — зрелище, столь потрясшее всех, что матросы некоторое время были вне себя от ужаса. После этого молодой капитан приказал рубить еще бизань и фок-мачту и сровнять все надстройки, чтобы ничто на судне не возвышалось над верхней палубой.

Все это было сделано с величайшей быстротой, хотя погода этому препятствовала, так как шторм был необыкновенно жестокий, море кипело, темнота была непроглядная, волнение свирепое, дождь лил как из ведра, а напор ветра был столь невыносим и порывы его столь бешены, что никто из моряков не мог устоять на ногах. Волны швыряли несчастный корабль, как щепку, корпус судна начал окончательно расходиться, открылись многочисленные течи в трюме. Откуда-то из темноты донесся тревожный сигнал бедствия, похоже, что там погибал еще один из кораблей эскадры.

Диего замер и обратив глаза к небу, и сложив вместе руки, произнес во весь голос, так что все оставшиеся в живых члены команды его услышали:

— Господи Иисусе Христе, подобно тому как ты, мой боже, по великому милосердию своему, взял на себя грехи наши и искупил их на кресте, так и я прошу тебя по великой милости твоей разрешить, чтобы наказание, наложенное твоим божественным правосудием на этих людей за все, чем они тебя оскорбили, понес один я, ибо я был главной причиной того, что люди эти погрешили против твоей божественной доброты, и пусть не окажутся они в эту страшную ночь в том положении, в каком за грехи свои оказался я. А посему, Господи, в скорби души своей прошу тебя во имя всех, хоть и недостоин я того, чтобы ты меня услышал, отвратить глаза свои от них и обратить их на меня и на то, как много тебе пришлось претерпеть за нас по бесконечному твоему милосердию.

Едва прозвучали его слова, как все моряки с великой силой воскликнули: "Господи, смилуйся над нами", — и не было человека, который не оцепенел бы от горести и печали. Но так как всякому человеку свойственно в подобном положении делать все возможное, чтобы сохранить свою жизнь, и ни о чем другом не думать, у всех было только огромное желание спастись, и все помышляли лишь о том, как этому способствовать, и поэтому, забыв всякую жадность, решили как можно скорее облегчить судно, бросив все товары за борт.

Человек сорок, бросилось немедленно в трюм, и меньше чем за час почти весь груз был выброшен в море, так что на судне ничего не осталось. Безумие людей дошло до такой степени, что даже сорок мешков, наполненных слитками серебра, и серебреной монеты, они тоже выбросили в море, и никто и не подумал о том, что в них было, не говоря уже о других весьма ценных вещах, которые вместе со всем остальным отправились по этому печальному пути на дно морское. Так как случись что, и в маленьких шлюпках бы не хватило место и для пятой части команды.

А бешенный ветер все кидал одинокий корабль по морю, играл с ними как кошка мышью; схватит, ударит с яростью о волны, поставит боком… Тут бы и на дно, а он перекинет его на другой бок, поднимет и поставит на минуту прямо, потом ударит сверху и погрузит судно в хляби морские. Волны вытолкнут его назад, а ветер заревет снова, торжествуя. Бедное судно стонало, как живое существо.

Всю ночь моряки корабля провели нагие и босые, все в ссадинах и едва способные отдышаться после тяжелой работы, которую им пришлось выполнять, но ветер начал понемногу стихать и судно стало бросать несколько меньше, хоть в трюме корабля было почти полтора метра воды. Все на корабле ухватились за снасти наветренного борта, чтобы огромные валы, разбивавшиеся о него, не увлекли моряков с собой и не выбросили в море, как это уже случилось с теми, кто не сумел уберечься. Страх холодным лезвием кинжала пронзил грудь каждого, в головах мелькали картины погружения в воду и неминуемой гибели. Люди оцепенели от ужаса, и добрый час никто не мог выговорить разумного слова.

Когда совсем рассвело, чуть проглянуло солнце — всё стало так прозрачно, ясно, все млели в радости, что остались живы… а Господу было угодно, чтобы этот несчастный корабль увидело судно "Бискайя" опытного капитана Луиса Гутьерреса, который всю ночь пролежал в дрейфе, убрав паруса, держа на буксире большие деревянные плоты, плавучие якоря, сделанные из подручных материалов, — остроумное средство, придуманное корабельщиками, чтобы их не так сносило.

Разразившийся шторм их корабль перенес гораздо легче, так как опытный капитан знал что нужно делать в подобных случаях. Гутьеррес был проверенный и просоленный морской волк, по умолчанию такой человек должен знать кое-что о морском деле и тяжелой работе. Он родился в семье потомственных рыбаков и контрабандистов. На его левом бицепсе был вытатуирован черный ворон, на тыльной стороне ладони левой руки — ухмыляющийся оскаленный череп, и на тыльной стороне ладони правой руки морской якорь. Никто столько не выдерживал штормов как он; в ураган он должен был срубить в Санто-Доминго мачты; где-то у берегов враждебного мусульманского Марокко его корабль положило на бок, и он, недели в три, без посторонней помощи, встал опять. Путешествия его — ряд приключений, одно занимательнее другого. Чего только с ним не было!

Едва там заметили терпящее бедствие судно Диего, как немедленно направились в эту сторону и, сблизившись с ним, сбросили канаты и оказали необходимую помощь: откачивать воду и устанавливать временную мачту. В течении дня удалось откачать основное количество воды из трюма и взять покалеченный корабль на буксир. Моряки подкрепляли переборки каждым куском дерева, который имелся в наличии, а отливные насосы с трудом справлялись с поступлением забортной воды.

Оба судна потихоньку двинулись в предполагаемом направлении Азорских островов (если только корабли не сбились с курса). Стараясь держать возможно большее количество оставшихся парусов, борясь за каждый кабельтов дрейфа, молясь о перемене направления ветра или течения. Остаток дня у Диего ушел на слезы и жалобы по поводу столь несчастного и печального поворота судьбы. О судьбе остальных судов эскадры они ничего не знали.