Революция муравьев - Вербер Бернар. Страница 29
Максимилиан все выслушал – и вскоре на экране возникло перспективно-объемное изображение маленькой деревни с домиками, крытыми соломой и увенчанными трубами, из которых дым валил столбом. Из дверей в двери сновали хорошо прорисованные человечки, занимавшиеся своими повседневными делами. Все выглядело вполне реалистично.
Макъявел показал ему, как приобщить его племя к ремеслам, чтобы оно научилось складывать стены из самана, лепить кирпичи из глины и строгать рогатины с острыми, закаленными на огне наконечниками. Разумеется, это была всего лишь компьютерная модель, но после каждого вмешательства Максимилиана экранная деревня неизменно преображалась: в гумнах накапливались запасы сена, строители закладывали по соседству новые деревни, население росло, что служило знаком благоденствия.
В этой игре при выборе на любом поприще: политическом, военном, земледельческом, промышленном – довольно было нажать на клавишу «пространство», чтобы миновать десятилетний период. Кроме того, Максимилиан заметил, что результаты принятых им краткосрочных и долгосрочных решений можно наблюдать в реальном времени. За своими успехами он следил по сводной таблице в верхнем левом углу экрана, где указывались число жителей, их достаток, запасы пищи, достижения в науке и текущие научные разработки.
Максимилиану удалось создать маленькую культурную цивилизацию наподобие египетской. И даже научить ее строить пирамиды. По ходу игры он, впрочем, и сам с удовольствием учился возводить памятники, которые до сих пор считал напрасной тратой денег и сил. Памятники отражают культурную самобытность народа. К тому же они притягивают культурные элиты соседних народов и способствуют сплочению членов сообщества вокруг памятника как символа.
Но, увы! Максимилиан не изготавливал глиняную утварь и не засыпал зерно в герметические хранилища. Так что народу его ничего не оставалось, как довольствоваться запасами, которые попортили насекомые наподобие долгоносиков. Его изголодавшееся, обессилевшее войско уже не могло противостоять нашествию нумидийских захватчиков с юга. Пришлось все начинать сначала.
Игра уже забавляла его. Детей нигде не учили, что изготавливать глиняную утварь жизненно необходимо. Цивилизация могла вымереть, если бы она не позаботилась о том, чтобы хранить зерновые в закупоренных кувшинах, защищавших от долгоносиков и мучных хрущаков.
Все его виртуальное население, числом шестьсот тысяч человек, погибло в игре, но его наставник Макъявел посоветовал перезапустить игру, уже с новым населением. В «Эволюции» разрешалось тренироваться на черновых вариантах цивилизаций.
Перед тем как нажать на клавишу перезапуска, комиссар пригляделся к цветному экранчику, где была изображена широкая равнина с двумя заброшенными пирамидами. У него путались мысли.
Пирамида была не простым сооружением. Она представляла собой могущественный символ.
Что же могла таить в себе та, настоящая пирамида в Фонтенблоском лесу?
Тихое прибежище. Изрядно попетляв по улицам и добравшись наконец до дома, Жюли, полулежа под одеялом в уютной постели и подсвечивая себе карманным фонариком, читала «Энциклопедию Относительного и Абсолютного Знания». Ей хотелось понять, о какой такой революции говорил Эдмонд Уэллс.
Мысль писателя казалась ей туманной. Он имел в виду то «революцию», то «эволюцию», но непременно «без насилия» и «без претензии на эффект». Ему хотелось незаметно, чуть ли не тайком изменить некоторые представления.
Все это выглядело по меньшей мере противоречиво. Революциям было посвящено немало страниц, однако нужно было прочитать еще столько же, чтобы понять, что все они заканчивались ничем. Казалось, что все революции неизбежно заходили в тупик или же были обречены на провал.
Тем не менее, листая книгу, Жюли в очередной раз наткнулась на любопытные места, где среди прочего описывались способы приготовления коктейля Молотова. И таких смесей существовало множество. Одни поджигались от тряпки-затычки, другие, помощнее, воспламенялись от разрывных пластинок, которые, ломаясь, высвобождали горючие химические вещества.
«А вот и практические советы, как совершить революцию», – подумала она. Эдмонд Уэллс уточнял и дозировки компонентов коктейля. Оставалось только его изготовить.
Жюли почувствовала боль в разбитой коленке. Она сняла повязку и осмотрела ссадину. Она чувствовала каждую свою косточку, мышцу и каждый хрящик. Еще никогда она не обращала столько внимания на свои коленки. Она громко проговорила:
– Здравствуй, коленочка!
И прибавила:
– …Старый мир сделал тебе больно. Но я отомщу за тебя.
Жюли пошла в сарай, где хранились всякие продукты и садовый инструмент. И нашла там все ингредиенты, необходимые для изготовления зажигательной бомбы. Она взяла стеклянную бутылку. Плеснула туда хлората натрия, бензина и прочих необходимых химикатов. Побитый молью материнский шелковый платок в качестве затычки – и коктейль готов.
Жюли крепко сжала свою кустарную бомбочку. Еще поглядим, долго ли простоит лицейская твердыня.
Они в полном изнеможении. Разведчики давно не ели и уже страдают от обезвоживания: у них костенеют усики, немеют суставы, глаза затянуты мутной пеленой, и совсем не осталось слюны, чтобы омыться.
Тринадцать муравьев справляются у песчаной ногохвостки, где находится великий дуб. И как только она указывает им направление, они пожирают ее. Иногда выдавить из себя «благодарность» бывает невмоготу. Они обсасывают лапки и сочленения жертвы, стараясь извлечь из нее всю влагу до последней частицы.
Если пустыня простирается слишком далеко, им грозит гибель. 103-й уже с трудом передвигает лапки.
Они готовы отдать все что угодно хотя бы за полкапельки росы! Но за несколько лет температура на планете резко взлетела вверх. Весной погода стоит жаркая, летом – чересчур знойная, осенью – теплая, и только зимы бывают промозглыми.
По счастью, они умеют передвигаться, оберегая кончики лапок. Так перемещаются муравьи из города Йеди-бей-накана. Сначала на четырех из шести лапок, потом на четырех других лапках. Таким образом, то одна пара лапок, то другая у них попеременно отдыхает, потому как не соприкасается с раскаленной землей.
103-й, у которого чужеродные виды всегда вызывают любопытство, с интересом разглядывает клещей – «насекомых из насекомых», преспокойно поживающих в здешней пустыне вдали от хищников. В жару они зарываются под землю, а когда становится прохладно, выбираются наружу. Муравьи решают последовать их примеру.
«Для нас они, конечно, такие же крохотульки, как мы для Пальцев, и тем не менее сейчас, когда мы попали в беду, они дают нам урок выживания».
103-й лишний раз убеждается, что не стоит недооценивать ни великанов, ни карликов.
«Мы промежуточное звено между клещами и Пальцами».
Свежеет – муравьи выбираются из песчаного убежища.
Мимо них пробегает красный жук. 15-й предлагает на него напасть, но 103-й предупреждает, что ничего не выйдет. Если жук красный, значит, это не случайно. Не худо бы знать, что в природе все, что имеет яркий окрас, ядовитое или опасное.
Насекомые вовсе не безмозглые букашки. Они нипочем не стали бы щеголять ярким окрасом только лишь на радость хищникам. Они это делают исключительно для того, чтобы дать всем знать, что покушаться на них не стоит.
А 14-й уверяет, что иные насекомые краснеют, чтобы все думали, будто они ядовитые, хотя на самом деле они совершенно безобидные.
7-й прибавляет, что видел насекомых, представляющих собой как бы параллельные или дополнительные эволюции. Существует два разных вида бабочек, у которых крылья украшены совершенно одинаковым узором. Однако у одного вида крылья ядовитые, а у другого нет – птицы точно распознают эти узоры и на ядовитых бабочек никогда не нападают.
103-й считает, что, если сомневаешься, лучше не рисковать, чтобы не отравиться.