Изоморф. Дилогия (СИ) - Лисина Александра. Страница 94

– Это что же, получается, он тебя попросту ограбил? – изумленно переспросил я, когда всплыли новые детали этой мутной истории.

– Нет, – насупился Макс. – Он был хозяином, поэтому всего лишь забрал свое имущество. А мне, как сторожу, не обязан был докладывать, куда и зачем все это утащил. Думаешь, он и впрямь мог унести ценные вещи, чтобы уберечь их от разграбления?

– Скорее, он не хотел, чтобы старые наработки «разумников» попали в руки Ковена и гильдии магов. Но вот что интересно… сколько времени ты провел без сознания?

– Откуда ж мне знать? Когда меня выключили, был день. Когда я снова проснулся, стояла ночь, а дом во всех смыслах опустел.

– Я имею в виду, что это мог быть далеко не один день и не одна ночь, когда из комнат вытаскивали вещи. Их же было много?

– Немало, – согласился Макс. – В двух руках за раз точно не унесешь. Насчет лаборатории точно не скажу – на нее моя власть не распространялась. А вот полторы тысячи томов в нашей библиотеке точно было. И это только то, что напрямую касалось магии. Плюс домашние артефакты. Плюс личные вещи хозяина. Плюс то, что сюда годами стаскивали отступники, пока еще могли передвигаться по городу. У нас когда‑то кладовые от золота ломились! И все это исчезло. Остатки, которые ты видел – лишь малая часть имущества, которое маги собирали здесь несколько столетий.

Я удовлетворенно кивнул.

– Вот и я о чем говорю. Скорее всего, ценности вывозились понемногу. А то, может, и не вывозились, а перетаскивались в подземелья, куда, кстати, из дома ведет прямой ход. Не помнишь, твой первый хозяин тоже любил туда захаживать?

– Он ставил там свои первые эксперименты. А потом эти тоннели использовали другие маги в попытке скрыться от карателей.

– То есть процесс уже был налажен. Вероятно, Аввим неплохо ориентировался в катакомбах, поэтому и выбрал их в качестве места для тайника. Осталось понять, где его искать…

Еще меня сильно интересовало, для кого именно «разумник» оставил зашифрованную запись в дневнике. Для коллег за пределами столицы, к которым он намылился сбежать, но не был уверен, что доедет? Для кого‑то еще, к кому он не успел или не смог добраться? Для своих дальних родственников? Учеников? Может, незаконных наследников, раз уж законными он так и не обзавелся?

К сожалению, у Макса не было ответов на мои вопросы. И символы, которые я увидел на вырванной странице, ему тоже оказались незнакомы. Хотя первое время я всерьез полагал, что идея оставить подсказку в стенах говорящего дома не лишена определенного смысла. Но, быть может, лесс Аввим просто знал более надежного человека? Или же не был уверен, что убежище для магов‑отступников не обнаружат в самое ближайшее время?

В любом случае о причинах его поступков нам оставалось только гадать, чем я и занимался на протяжении всего пути до нового логова.

Макса я решил поставить на тумбочку в спальне. Сперва хотел спрятать в подвал или убрать на чердак, но потом подумал – нет. Надолго я в этом доме задерживаться не планировал, изнанка сама по себе являлась достаточно надежным местом, чтобы лишний раз не беспокоиться за сохранность кристалла. Наконец, существовала вероятность, что в один прекрасный день мне придется уходить отсюда в спешке. И у меня не останется времени вытаскивать друга черт знает из каких далей, чтобы засунуть его подмышку и по‑быстрому сбежать.

Сама настройка оказалась несложной. По крайней мере, для меня. Гораздо больше времени понадобилось, чтобы придумать, как забраться на второй этаж по деревянной лестнице, при этом не свалившись и благополучно протащив кристалл по изнанке. Выручил, как обычно, Изя, который намного лучше овладел навыком пребывания в обоих мирах одновременно. Пока я поднимался в спальню в верхнем мире, хвост наполовину ушел в сумеречный и, аккуратно держа кристалл в зубах, донес его до нужного места.

Как только он водрузил Макса на тумбочку, куда я предварительно поставил самое обычное ведро, кристалл засветился и сухим официальным тоном сразу на оба мира сообщил, что начинает подключение к защите дома, поэтому в ближайшие несколько ринов его лучше не беспокоить.

Ну нельзя так нельзя. Помывшись и перекусив, я завалился спать, а поутру, разбуженный неугомонной нуррой, собрался и ушел по делам, от которых даже предстоящий рейд в подземелья меня не освобождал. Улишшей с собой тоже взял, но всего двоих, чтобы не устраивать столпотворение. Четверых оставил дома на случай, если Максу что‑то понадобится. И еще двоих отправил к дому нииса, наказав в случае чего проследить за хозяином. После неудачи в коллекторе я решил, что одной стаей им перемещаться больше не стоит. Лучше по одному‑два, на приличном расстоянии друг от друга и с соблюдением мер безопасности, которые я успел продумать за то время, пока находился в отпуске.

Нуррята поворчали, но о своих прошлых промахах еще не забыли, поэтому пообещали без разрешения в подземелья не лезть, соблюдать при перемещении по городу дистанцию, страховать друг друга на случай присутствия карателей и заранее подыскивать места, где можно укрыться от поискового заклинания.

Так прошло несколько дней.

Днем я потихоньку подкармливал своих зверей, каждый день меняя сопровождающих и тщательно следя, чтобы во время зачистки рядом с нами не было посторонних. По вечерам старательно изучал полученные у зодчих бумаги. Попутно планировал, как лучше провести рейд в катакомбы. Ночами больше никуда не бродил. А питался, как и раньше, или в трактирах, или же заказывал еду на дом. Ну а когда требовалось, запускал руку в большую вазу, куда прожорливая нурра заботливо подкладывала то фэйтал, то искусно ограненные бриллианты.

Вообще я не всегда понимал, что именно и в какой последовательности она производит. Зато вскоре выяснил, что нужный продукт у нее можно попросту заказать. Угу, как в супермаркете. Хочешь, тебе золотое яичко снесут, хочешь – бриллиантовое… в этом плане Пакость оказалась незаменима. Единственное, чего она не производила, это драгоценные (за исключением слез Аимы) камни. Зато пожирала их с такой охотой, что после пары спокойных дней я все‑таки отправил улишшей за добычей, наказав не трогать дома, где они уже успели побывать.

Макс тем временем облагородил мне интерьер, отгрохав если не такие же хоромы, как раньше, то все же сделал небольшой ремонт, обновил защиту на доме, убрал следы когтей с пола и стен. И вообще, привнес немного уюта в безликие помещения. Их и было‑то всего ничего, поэтому Макс особо не напрягался. Но когда из коридора исчезла скопившаяся пыль, а окна засияли чистотой, находиться внутри стало гораздо приятнее.

Распоряжение явиться в резиденцию Ордена настигло меня только в конце недели, когда я почти успел закончить с картами и уже неплохо представлял, как буду организовывать работу карателей. Память Шала в этом плане оказалась как нельзя кстати, поскольку координатором ему приходилось бывать не раз и не два. Да и опыт полевой работы накопился солидный.

На аудиенцию к магистру я явился вскоре после полудня. Сразу после того, как прямо посреди кухни на меня из ниоткуда спланировал белый конверт с личной печатью мастера Нэша и собственноручно написанным им требованием немедленно показаться на глаза.

По поводу конверта вопросов не возникло – магопочта в Гоаре была развита уже давно и пользовалась большим спросом. Насчет причины вызова я тоже не сомневался – судя по всему, наставник нашел‑таки проводника. Так что, когда я явился в главный корпус резиденции Ордена и, трижды постучав в знакомую дверь, вошел в кабинет, то был твердо уверен, что знаю, зачем туда пришел.

И это действительно оказалось так – внутри, помимо магистра, находился еще один человек в простой одежде и с символом гильдии зодчих на груди. Немолодой, хорошо сложенный, коренастый мужчина ниже меня почти на полголовы. Когда я переступил порог, он поднялся с кресла и уважительно поклонился, так что мне не сразу удалось рассмотреть, как он выглядит. Однако когда он выпрямился… когда я увидел смуглое скуластое лицо, характерный разрез глаз и тонкую, едва уловимую, но такую узнаваемую улыбку… то, ей богу… лишь с огромным трудом удержал на морде невозмутимое выражение. И то, сугубо благодаря матрице, хозяин которой не мог знать стоящего перед ним человека, поэтому должен был проявить к его личности полнейшее равнодушие.