Раненые звезды (СИ) - Котов Сергей. Страница 15
— Все равно не понимаю, — я покачал головой, — я ведь все-таки свой. Зачем сразу убивать-то? Хоть поговорили бы!
— Ну так они не сразу, — Катя покачала головой, — поговорить пытались. Неумело — это правда, не нужно было заходить от родителей. А потом они получили доказательства, что ты с нами сотрудничаешь. Что деньги от нас принял.
Пока до меня доходил смысл сказанного, Катя остановилась возле единственной оставшейся кирпичной стены какого-то разрушенного строения. Судя по всему, развалинам было лет сорок-пятьдесят. По крайней мере, на месте бывшего фундамента успели прорасти довольно крепкие деревца.
— Вот и пришли, — вздохнула она.
— Как-то не впечатляет… — пробормотал я.
— Подожди, ты еще главное не видел, — заговорщически улыбнулась Катя, и направилась налево от руин, на холм, по вершине которого шел сетчатый забор. Оттуда, сверху, я разглядел, что у стен разрушенного здания находятся полузасыпанные вентиляционные трубы, какие бывают возле бомбоубежищ. Нашелся и вход — ловко замаскированный разросшейся и высохшей травой.
Она уверенно спустилась ко входу, что-то нажала на двери, послышался короткий металлический лязг, и железная дверь, покрытая облупившейся зеленой краской, распахнулась. Из темного подземелья пахнуло затхлостью и плесенью. А еще откуда-то из темноты донесся подозрительный писк, наводящий на мысли о крысах. Меня передернуло.
— Ну же! — подбодрила Катя, потом извлекла откуда-то из кармана куртки крохотный светодиодный фонарик; белый луч разрезал плотный мрак, высветив влажные, покрытие какой-то слизью и плесенью стены, — смелее!
— Я никуда не пойду, — неожиданно для себя самого произнес я.
Катя обернулась, и посмотрела на меня. Кажется, в искреннем удивлении.
— Почему? — спросила она.
— Ты еще спрашиваешь? — вопросом ответил я, — после того, что только что сказала?
— А, ты об этом! — она покачала головой, — ну не глупи же. Помнишь, что я говорила о доверии? Самое главное для этого — не врать. Вот я и сказала тебе правду. Ты недоволен?
— Не люблю, когда меня используют, — сказал я, так же тихо, — еще и кичатся этим потом.
— Гриш, — вздохнула, Катя, — никто тебя не использует. Если хочешь — оставайся. Мы не будем тебя ни к чему принуждать. Я уже говорила — наша организация работает на иных принципах. Не так, как государственные службы. Наверно, поэтому мы и можем с ними успешно конкурировать, не имея таких ресурсов. Но вот что я тебе скажу. Сейчас тебя точно убьют. Даже разбираться не будут. Найдут способ, как обойти защиту тюрвинга. Но вот если бы ты дал им возможность себя уболтать, когда они позвонили — все было бы куда интереснее. Не помню, я говорила, как они обеспечили гарантированную лояльность своего видящего? Его заразили особым вирусом, на основе генома ВИЧ. Если раз в месяц не принимать таблетку — умираешь за день, в страшных мучениях. Естественно, рецепт таблетки в строжайшем секрете. Прием только под контролем, чтобы ни молекулы нельзя было сохранить для дальнейшего анализа. Тебе бы очень понравилась жизнь на таком коротком поводке?
Я вздохнул. Подумал секунду. А потом последовал за Катей в затхлое подземелье.
11
Мы довольно долго спускались по влажной, склизкой лестнице. Отчетливо попахивало канализацией, но крыс, к счастью, видно не было. Должно быть, эти умные твари благополучно убежали подальше от яркого луча фонарика.
— Слушай, а по приятнее места нельзя было найти, а? Для убежища? — решился сказать где-то минут через сорок этого блуждания по подземелью; мне нужно было услышать свой голос. А то масса грунта наверху стала вдруг ощущаться почти физически.
— Гриша, это не убежище, — терпеливо пояснила Катя, продолжая уверенно идти вперед, — это — путь отхода. Нам повезло, что он оказался в зоне досягаемости.
— Ты знаешь их все? — спросил я, — или каждый раз как-то получаешь указания?
— Знаю, — кивнула Катя, — Москва — это моя зона ответственности.
— Значит, ты все-таки шишка, — улыбнулся я.
— Я — оперативник, — упрямо повторила Катя, — кстати, некоторые из схронов я обустраивала лично. Но не этот. Тут слишком сложно, пришлось привлекать специалистов.
Лестница закончилась, и начался длинный коридор со сводчатым низким потолком, с которого свисали то ли корни, то ли наслоения грязи и плесени. Под ногами неприятно хлюпало. А где-то не так далеко слышался шум воды. Большой воды, если быть точным. Коридор закончился ржавой дверью со штурвалом и кремальерой. Катя уверенно подошла к ней, но, вместо того, чтобы крутить штурвал пошарила на стене где-то справа, и дверь со звуком сработавшей пневматики стремительно отскочила куда-то внутрь стены.
— Впечатляет, да? — улыбнулась она, — любой специалист потратил бы пару дней, пытаясь справиться с этой дверью. Даже направленный взрыв не особо помог бы.
— Круто, — кивнул я, и шагнул вслед за ней в гулкую черноту.
Помещение было таким огромным, что свет Катиного фонарика терялся, не достигая свода. Перед нами был огромный резервуар с водой, окаймленный ржавым железным помостом шириной в метр-полтора. На этот помост мы и вышли.
Вода в резервуаре, вопреки ожиданиям, была довольно прозрачной. Луч Катиного фонарика без труда пронзал ее толщу, и терялся в нагромождении каких-то ржавых конструкций на дне. Мне показалось, что там — среди каких-то труб, исполинских шестеренок и маховиков что-то двигалось. Но Катя отвела фонарик в сторону, чтобы посветить под ноги.
— Что это за место? — пораженно спросил я.
— Часть одного сверхсекретного проекта, — пояснила Катя; она повернулась к двери, что-то нажала на стене справа, и та, с таким же пневматическим звуком, встала на место. С этой стороны ее поверхность была совершенно однородной, никаких штурвалов. Она просто слилась со ржавой стеной.
Справа, метрах в десяти от входа, на узком помосте было закреплено два черных цилиндрических пластиковых контейнера, каждый диаметром около метра. Катя подошла к первому, присела, коснулась какой-то выпуклости на левом торце — и контейнер раскололся на две части с легким щелчком. Потом послышался звук, с которым вытекает сжатый воздух из баллона. Однородная черная масса внутри контейнера вспучилась, и с легким плеском упала на воду. Несколько секунд — и рядом с нами, надёжно пришвартованная тонким черным концом к незаметной скобе у основания помоста, покачивалась на воде черная надувная лодка, по типу «Зодиака», только чуть меньше и тоньше.
— Неожиданно, — констатировал я, — мы что, грести будем теперь? Только вёсел что-то не видно…
Катя улыбнулась, и подошла к следующему цилиндру. Тот раскрылся таким же способом, как и первый, но внутри оказался небольшой лодочный электрический мотор, запас уже знакомых мне батарей, и четыре небольших походных рюкзака, плотно чем-то набитых.
— Помоги установить, — попросила Катя, — мотор довольно тяжелый, не хотелось бы его случайно утопить. Водолазного снаряжения тут нет, да и нырять в этих водах, прямо скажем, не рекомендуется.
Я молча взял мотор (не такой и тяжелый, кстати — килограммов десять максимум), и закрепил его в специальном пластиковом гнезде на корме лодки.
— Так понимаю, отсюда есть выход? — спросил я, пытаясь разглядеть противоположную стену резервуара.
— Есть, конечно, — кивнула Катя, — кстати. Пока не забыла, — она покопалась в кармане одного из рюкзаков, и достала еще одну полевую аптечку. — Держи, — сказала она, протягивая пластиковую коробочку.
Я принял подарок, и уже собирался было убрать его в карман, но Катя меня остановила.
— Подожди! — сказала она, и достала свою аптечку, — нужно сделать укол радиопротектора. Это ампула с оранжевой маркировкой, — она извлекла цилиндрик с тонкой полоской ржавого цвета, — вот такой.
Показав мне ампулу, она приложила ее к своему горлу.
— Это еще зачем? — спросил я, открыв аптечку, и с сомнением разглядывая содержимое.