Мессия (СИ) - "Пантелей". Страница 16

– Да. Об этом он мне рассказал. Принцепс догадывается, что и ты видел будущее, которое уже не состоится.

– Видел. – не стал отрицать Тимуджин – И согласен с тем, что оно уже не состоится. Тебе разрешено обсуждать этот вопрос?

– Не запрещено. Я сам в праве решать, что рассказывать.

– Расскажи то, что считаешь нужным сейчас.

– Вам не следует смотреть на запад, великий хан. То будущее уже не состоится, на западе вас теперь встретит Спящий Леопард во главе всех военных сил Принципата. Даже сотни туменов будет мало, чтобы перейти хотя бы Обь и Иртыш. Принцепс предлагает вам обратить внимание на юг, на Китай, Корею и острова в Индийском океане.

– Ваш Принцепс щедр. Китай очень богат и очень слаб. Но что тогда получат мусульмане?

– Не знаю. – честно признался Филипп – Мне кажется, мусульманам больше нравится резать друг друга. Им предлагали Индию, но они там до сих пор не сделали и шага, вместо этого устроив междоусобицу. Покойный Хорезмшах, после победы над сельджуками Кей-Хосрова, планировал вторжение в Китай, но с тех пор прошло уже четыре года, Текеш Ала ад-Дин скончался, а его наследник Мухаммед увяз в подавлении внутренних бунтов, конца которым не видно. С мусульманами у нас теперь мир и выгодная торговля, но никаких союзов с ними мы не заключали и не собираемся. Мы признаём Мухаммеда Хорезмшахом, но его не признаёт половина собственных подданных. Ему сейчас не о новых землях нужно думать, а о сохранении собственной державы.

– Похоже на то, что твой отец сломал в мусульманах внутренний стержень. Он тебе рассказывал, кем был в мире будущего?

– Рассказывал. Как рассказывал и то, что созданная тобой великая империя, сама развалилась в той истории. На покорённых землях монголы растворились, в том числе и в исламе, а в самой Монголии приняли буддизм.

– Это я знаю. В том будущем я был историком. Одним из лучших, а может быть и лучшим специалистом по империи Монголов. – печально вздохнул великий хан – Думаю, что мне следует первым рассказать тебе свою историю. Кстати, почему ты не прихватили с собой хотя бы бочонок коньяка? Мне когда-то нравился его вкус.

– Я не знаю, что такое коньяк, который можно прихватить в бочонке. Знаю только про такой город в Пуату.

– А как называется напиток, который производят возгонкой вина, а после выдерживают в дубовых бочках?

– Ливиец. Запас его у меня есть, можно послать оруженосца.

– Буду тебе очень признателен, король Филипп. У нас, к сожалению, виноград не растёт.

Глава 9

Рассказ Чингисхана был длинным, но новых открытий для себя Принц-Бастард не сделал. Во-первых, угодил Тимуджин в сознание небогатого еврейского юноши, третьего сына владельца бакалейной лавки, а потому, изрядную часть его рассказа заняло перечисление грабежей, на которые он шёл ради добычи средств на обучение в университете, а также душевных страданий в чуждом ему мире, где люди начисто забыли про честь, а, стало быть, и ему самому пришлось приспосабливаться под этот мерзкий порядок. Во-вторых, угодил великий хан монголов в начало двадцатого века, то есть, на сотню лет раньше, чем Ричард. Нет, его рассказ был в чём-то интересен, например, он поучаствовал в Первой мировой войне, где, по его словам, сражалось шестьдесят миллионов только воинов [29] с оружием в руках. Примерно столько людей сейчас проживало во всём Принципате, включая дряхлых стариков и грудных детей, а поэтому внушало. Ведь чтобы снарядить на войну такое войско, нужен очень крепкий тыл. Даже сейчас одного воина содержат двадцать мирных тружеников, вряд ли в будущем было по-другому. Значит, население вступивших в войну стран было больше миллиарда! Масштаб войн будущего, Филиппа очень впечатлил, отец таких подробностей не рассказывал.

Достаточно награбив, Яша-Тимуджин поступил в Варшавский университет (оказывается, будет такой в королевстве Филиппа) на исторический факультет. Очень уж Яше хотелось узнать, чем всё закончилось в тринадцатом веке. Отучился он на отлично, причём всего за четыре года, успел написать пару научных работ, а потом началась война. К тому времени Яша Кац уже стал православным христианином, из меркантильных, разумеется, соображений (в Российской империи, как тогда называлась Русь, евреев почему-то к вершинам науки не допускали, а Яша хотел стать профессором, или даже ректором), и как православного призывного возраста, его, разумеется, отправили на войну. Не простым воином, а прапорщиком военного времени в штаб одного из тысяч полков. Там то Яша и встретил своё счастье, осколок германского снаряда отправил его назад, в своё время и в своё тело.

Совпадение, которое подметил Филипп – и отец, и хан монголов пробыли в коме три дня в этой жизни, а в той прожили по семь лет. Но Тимуджин получил гораздо меньше. Он хорошо знал историю своего народа и в общих чертах историю развития человечества, но, во-первых, как гуманитарий, а во-вторых, всего то до начала двадцатого века.

– Извини, великий хан, если воспоминания доставят тебе неприятные ощущения, но мне очень интересен момент принятия тобой христианства. Эти люди, которые права евреев ограничивали, они что не понимали, что ты принял его вынужденно? И второй вопрос – во что ты сейчас веришь?

– Интересный ты человек, король Филипп. Почему тебя заинтересовали именно эти вопросы?

– Не знаю. – искренне ответил Львиный Коготь, пожав плечами – Во что ты веришь, мне действительно очень интересно, потому что я и сам пока не могу определиться. Наши старые скандинавские боги, мне нравятся гораздо больше, чем Христос и Отец его. А насчёт притворного крещения, просто так, разговор поддержать. Если они там и правда были такими идиотами, что же ты не стал там ханом?

– С тобой очень приятно общаться, король. – широко улыбнувшись, Чингисхан так куртуазно глотнул ливийца, что Принц-Бастард снова почувствовал себя таким, каким он был восемь лет назад, прибыв в Большой Яффе. Деревенщиной. Отважной, наглой и дурной – Как будто встретил собеседника из того будущего. С которым вместе можно ограбить банк, а то и несколько. Про банки я тебе рассказал. Грабить их – дело очень благородное, достойное даже королей, которые с удовольствием этим занимались. Жалко только, что банки эти здесь пока не построили. Я отвечу тебе на оба вопроса, мой юный друг, когда ты расскажешь мне про своего отца. Это ведь честно, король. Мы ведь ещё не утратили чести, в отличии от наших беспутных потомков.

– Отец… Он воистину велик, хан. Клянусь честью, не сочти это за хвастовство, но, если между нами начнётся война, мы, нет, Принцепс тебя раздавит. Его сдерживает только одно – пока нам не хватает людей для заселения новых земель. И ещё, как минимум, лет тридцать хватать не будет. За это время, ты и сам это знаешь, всё поменяется, и договариваться будут уже ваши наследники. Принцепс мне сказал, что какие бы договоры вы сейчас не подписали – потомки, не в-первом, так во-втором поколении, на них обязательно наплюют и сделают всё по-своему.

– Мне это всё и без слов понятно, это он тебе объяснял. Ты не сказал, кем он видел мир в том будущем?

– Он был воином, причём очень низкого ранга, по-нашему, примерно, декурион, или опцион, что-то между ними, и инженером железных дорог. Про железные дороги ты наверняка лучше меня понимаешь, великий хан. Железные дороги, с железными мостами, через великие реки, с проходами через горы по специальным дыркам, называемых тоннелями, а вместо лошадей, или волов, грузы перевозят специальные железные машины, которые по медным жилам моментально получают корм за тысячи лиг. Этот корм называется электричество, и клянусь, что он возможен. Я лично видел в Риме, как угольная свеча в стеклянной колбе загорелась ярко, как солнце, раскаляемая находящимся в соседнем здании устройством по таким медным жилам.

– Я верю тебе, король Филипп. Я знаю про электричество и железные дороги. Хоть в моё время электричество не применялось для перевозки грузов, уверен, что такое возможно. Твой отец попал в более зрелую эпоху. Говорил ли он в какие годы?