Знамение. Трилогия (СИ) - Ильясов Тимур. Страница 85
Я опешил от ее вопроса. Таким нелепым и немыслимым он показался из ее детских и невинных уст. И столь шокирующе нейтральным тоном он был задан. Будто речь шла о том, какой мультфильм ей стоит посмотреть!
«Она что, понимает о чем спрашивает? Понимает, что мы все можем погибнуть? Что она сама может погибнуть? Она что, готова к этому?!! Готова к смерти?!! Вот так?!! Просто?!!» – подумал я про себя и ужаснулся.
И тут мы с супругой синхронно опустились к детям, притянули девочек к себе и обнялись, шепча им в ушки слова поддержки и ободрения. Именно такие слова, которые, наверное, сказали бы каждые родители в подобной ситуации, стремящиеся убедить детей в том, во что сами не верят.
– Мы не умрем! Мы выберемся. Все будет хорошо. Вы только ничего не бойтесь, держитесь рядом и слушайте родителей. Чуть‑чуть надо потерпеть и мы будем в новом домике…, ‑ шептала дочерям супруга и вопросительно посмотрела на меня, без слов спрашивая, действительно ли мы сможем выбраться.
Я же утвердительно кивнул ей в ответ, шепнув лишь два слова: «пожарный выход», на что ее лицо сначала омрачилось гримасой удивления и непонимания, а потом просветлело…
Рюкзак
БАМ‑БАМ‑БАМ!!! – барабаны принялись грохотать с неистовой силой, запустив таймер последнего отсчета. Прямо как в классической сцене старого фантастического фильма ужасов, где главная героиня минирует космическую станцию в попытке прикончить монстра, и в финальной сцене бежит к спасательной шлюпке, чтобы в последние секунды вырваться из пламени взрыва.
– Ты отлично собралась. Ждите меня тут. Я сейчас… Быстро возьму, что еще нужно…
С этими словами я прыгнул на ноги. В считанные мгновения облачился в приготовленный супругой костюм и ботинки. Потом подхватил свой рюкзак. Перевернул его, вывалив на пол с десяток консервов и бутылок с водой, решив, что продуктами мы можем запастись в соседнем магазине, куда я планировал добраться. И с пустым рюкзаком бросился в соседнюю квартиру, по пути прихватив с холодильника ружье и початую пачку патронов.
Добравшись до места, сквозь тесный, заполняющийся дымом лабиринт нашего склада, столь старательно в свое время мною собранный, а теперь обреченный сгинуть в огне, я принялся наспех наполнять рюкзак нужными вещами. Молниеносно решая, что нужно взять, отбирая из завалов только самое, на мой взгляд, критичное и незаменимое.
Портативную, складывающуюся в небольшой рулон палатку.
Три тугих ролика спальных мешков.
Бейсбольную биту.
Переносной радиопередатчик.
Несколько пачек таблеток для очистки грязной воды.
Набор для разведения огня.
Две рации.
Четыре шерстяных свитера, на всю семью, на тот случай, если погода испортится и похолодает.
По паре походных носков на каждого.
Комплект нижнего белья для детей. Такой же комплект для себя и супруги.
И пакет с медикаментами, самый большой, один из пяти или шести имеющихся, схватив его наугад, без разбора, надеясь, что под руку попадется самое необходимое.
Рыща глазами по завалам склада, мой ошалелый взгляд вдруг случайно упал на отдельно стоящую в дальнем углу коробку. И тут я вспомнил то, о чем совершенно забыл в кутерьме происходящих событий. К своему стыду! О том, что супруга находилась на четвертом месяце беременности! В последнее время мы об этом не говорили и живот ее пока еще не был заметен. Вот я и забыл! А в стоящей в дальнем углу коробке, отдельно от остальных медикаментов, хранилось множество специальных медицинских средств и приспособлений для домашних родов, к которым мы когда‑то приготовились.
Я пулей кинулся к коробке. Раскрыл ее и обреченно взглянул на россыпи ампул, пачки таблеток, упаковок, груду железяк, креплений и скальпелей. Понимая, что при всем моем желании я не смог бы взять с собой и десятую долю содержимого. В отчаянии я принялся лихорадочно перебирать в руках ампулы и таблетки, пытаясь в свете налобного фонаря, сквозь сгущающуюся сизую мглу, разглядеть надписи на упаковках и вспомнить для чего они предназначены.
Секунды шли за секундами. Таймер обратного отсчета неумолимо отсчитывал драгоценные мгновения. Комната наполнялась дымом. Дышать становилось все труднее. В лоджии, через которую лежал выход из ловушки, к тому времени, вероятно, становилось все жарче и жарче. А я беспомощно хватал в руки одну пачку препаратов за другой, суетился и медлил, не в силах решить как поступить. Рискнуть, потратив время, чтобы разобраться в предписаниях и названиях, и взять с собой хотя бы самые важные и небольшие по размерам лекарства, которые могут понадобиться для принятия родов? Или бросить все и спасаться?
Препаратов было много. В коробочках самых разных размеров, цветов и форм. С длинными труднопроизносимыми наименованиями. Описания и показания были напечатаны на на них мелкими буквами. Мой фонарь дрожал. Глаза слезились от дыма. Времени оставалось все меньше. А я ничего не мог понять и разобрать! Я было принялся разрывать упаковки, вытаскивая наружу сложенные во много раз листы аннотации, но сразу понял, что из этого ничего не выйдет. Бумага рвалась в трясущихся пальцах, а шрифт на них был еще более мелким, чем на упаковках.
Когда я боролся с очередной пачкой таблеток, совсем близко что‑то сухо и громко треснуло. Я повернул голову к окну и увидел, как сверху, со стороны крыши, вниз рухнул огромный горящий фрагмент кровли. А следом еще один. И сразу после этого я отчетливо услышал гул окончательно разошедшегося огня, получившего приток свежего воздуха. Гул яростный, низкий, устрашающий, как бывает гудит жарко натопленная топка. Он гудел бешеным диким животным. Огромным и разъяренным быком на корриде. Который несется на несчастного тореро с налитыми кровью глазами.
Еще я расслышал слабое потрескивание. Посмотрел вверх и увидел, что штукатурка на потолке на глазах сжимается, желтеет и осыпается от жара, просачивающегося через бетонное перекрытие.
– Да пошел ты…!!! – отчаянно крикнул я в сторону потолка, обращаясь к пожару, словно к одушевленному существу.
Потом я в ярости опрокинул коробку на пол, пнул ее в картонный бок, проделав в нем дыру, и отправил обратно в угол. Подхватил набитый вещами рюкзак и кинулся во вторую комнату, где находился сейф со вторым ружьем и запасом патронов.
Долгую минуту я боролся с кодовым замком сейфа, грязно матерясь и проклиная все на свете. А прежде всего – самого себя. Дрожащими потными руками прокручивал железный диск замка для набора заданной комбинации шифра, несколько раз промахиваясь мимо нужных делений, и справившись с задачей только с третьей попытки.
Еще секунд двадцать понадобилось мне для того, чтобы впихнуть в уже переполненный рюкзак второе ружье, оставив его приклад торчать наружу сквозь щель между ремнями, чтобы в любой момент смочь вытянуть его и использовать по назначению. Также взял несколько пачек патронов, которые рассыпались из хлипких рвущихся бумажных коробочек по всему рюкзаку, с сожалением взглянув на оставшиеся пачки, которых вместить мой рюкзак был не в состоянии.
Еще некоторое время ушло на то, чтобы утрамбовать рюкзак, который раздулся от содержимого во все стороны и трещал по швам, и с натяжкой затянуть верхний нахлест. Бейсбольную биту я закрепил на ремнях сбоку. Охотничьи водонепроницаемые часы я одел на запястье. Второе ружье взял в руки. Потом с усилием, охнув, взвалил рюкзак за спину. Бряцнув содержимым. Столь тяжелый и оттягивающий плечи, что я засомневался о правильности решения тащить с собой все собранные вещи.
По пути, проходя мимо железной входной двери, я вгляделся в глазок и убедился, что картина на лестничной площадке не изменилась. В черноте подъезда все также кружили десятки пар желтых фосфоресцирующих огоньков. Что означало, что твари все также поджидали нас. Потирали ручки. Точили клыки. Истекали слюной. В ожидании, когда добыча сама вывалится из прожаренной духовки прямиком в их голодные глотки.