Не слушаю и не повинуюсь (СИ) - Калинин Алексей. Страница 40

— Я всю жизнь ненавидел только тех, кого мне показал отец. И я не спрашивал — зачем и почему. Я просто ненавидел. Теперь же я готов рвать на себе седины оттого, что даже не пытался разобраться. Я виноват. И виноват я в том, что родовым проклятьем заразил других. Никто не помнит той причины разногласий, когда два рода возненавидели друг друга… Поэтому я думаю, что нет резона в том, чтобы и в будущее смотреть сквозь кровавый витраж междоусобиц. Я думаю, что мы должны зарыть кинжалы разногласий… Монтекки, вы со мной согласны?

На этот раз уже люди из семьи Монтекки склонили головы. Из-за портьеры показалась голова кормилицы и тут же спряталась обратно. Я постарался сохранить серьезную моську и произнес:

— Так если вы согласны примириться, так не будет ли резонно на алтарь вашей будущей дружбы возложить двух агнцев из разных домов? Соедините же вы руки Ромео и Джульетты. Неужто вы не видите, что молодежь стремится осчастливить вас потомством и дать начало доброму роду Монтекки-Капулетти?

Старики с кряхтением поднялись со своих мест. Один взял за руку внучку, другой внука и подвели их к простыне, на которой недавно была показана смерть молодых людей.

— Мой внук, тебя спрошу лишь раз — ты любишь эту девушку?

— Да, дедушка! — звонкий голос Ромео заставил заиграть улыбки на лицах Монтекки.

— А ты, моя внучка, моя кровиночка и мой ангелок, скажи — ты любишь этого молодого сеньора? — спросил старик Капулетти.

— Да, дедушка, — потупясь, произнесла Джульетта.

— Тогда мы приведем двух агнцев к алтарю согласия домов. Пусть Капулетти и Монтекки отныне будут не как кошки и собаки, а как друзья и родственники. Смертей довольно, хватит боли, отныне пусть рождение сыновей и дочерей благословляет небо. Пусть солнце светлое сияет, а непостоянная луна скрывает под пологом ночи любовь и ласки из алькова, — сказал Капулетти.

— Ромео, ты будешь нашим примирением, не подведи возложенную на тебя обязанность. Ты с гордостью неси знак союза и будь хорошим семьянином. Мы будем ждать, когда по площадям Вероны помчатся твои сыновья. А также мы ещё и погуляем на свадьбах дочерей твоих. Эй, слуги! А принесите нам вина! Пора отметить кубком добрым наше примиренье! А завтра мы начнем подготовку к свадьбе. Сейчас же мы гуляем!

Слуги как будто стояли за дверью (хотя, не сомневаюсь, что так оно и было). Вмиг на большом столе гостиной появилось вино, легкие закуски, ягоды и фрукты. Сначала с опаской, но под бравыми тостами глав семейства оба дома начали расслабляться и даже искусственность потихоньку начала исчезать из улыбок.

Ромео и Джульетта тихонько сели с краю и шептали друг другу всяческие влюбленные глупости, что-то про луну, про розы и про сирень. Я даже не вслушивался в их горячечный бред.

Из-за портьеры высунулась рука и поманила меня. Я окинул взглядом стол. Вроде бы всё спокойно. Пьют, гуляют, веселятся. Ну что же, тогда можно и предстать пред глаза кормилицы. Я занырнул за портьеру. Там была глубокая ниша с небольшой дверью, и оказался в объятиях кормилицы. Женщина с жаром прошептала:

— Теперь ты никуда не денешься, волшебник. Ты всё устроил слегка не так, как я хотела, но Джульетта станет счастливой. Всё будет хорошо, теперь и ты удовлетвори мой жар…

Да иблис её побери! Я-то думал, что нарушил условие спора и вернусь домой, а оказалось, что кормилица станет счастливой и без выдачи Джульетты замуж за Париса. И что же делать? Двигать ещё на два задания или…

Нет, всё же Гуля важнее, и я позволил жаждущим рукам кормилицы освободить меня от одежды. Я вошел в её разгоряченное лоно, вошел так, что в глазах потемнело…

Глава 36

Я очутился на развалинах замка. И ведь это был явно мой мир, потому что кругом, хоть и всё сожжено, но довольно-таки узнаваемо. Я огляделся по сторонам — в отдалении промчалась черная крыса. Обгорелые камни, осколки витражей, обломки мечей и копий — что же тут случилось?

— Гуля-а-а! — позвал я. — Я вернулся. Вы где все?

В ответ из-за огромного булыжника вылетела та самая крыса. Она подбежала ко мне и выплюнула под ноги какой-то свиток, после этого дала стрекача. Я нагнулся и поднял весточку. Когда же развернул, то едва не взвыл от огорчения. На обгоревшем листке пергамента было выведено:

"Я обманул тебя, джинн! Пока ты гулял по другим мирам, ваш мир умер! Ты проиграл, даже если выиграл спор! Целую, твой Астролябиус"

Вот это заявочки… И где все? И что же мне дальше делать?

Чувствую, что вскоре я это узнаю.