Венец. Эпизод третий (СИ) - Останин Виталий Сергеевич. Страница 35

— Это же кем надо быть, чтобы целый бандитский клан под контроль, словно марионеток, взять? — то ли удивился, то ли восхитился гном. — Да еще и крутить ими полгода?

— Очень умелым психологом, — Кэйтлин оторвалась от телефона, оглядела всех по очереди, чуть смутилась. — Что? Я бы смогла, например.

— Нет, — с едва обозначенной улыбкой сказала ей Шар’Амалайя. — У тебя бы нервы сдали к концу первой недели.

С тех пор, как эльфка сделалась наставницей попаданки, она не упускала случая в какой-нибудь мелочи ее поддеть. Вероятно, был в этом какой-то наставнический этикет. Традиция, овеянная веками.

— Тем не менее, у кого-то нервов хватило, — я прошелся по гостиной, задумчиво постукивая себя пальцем по подбородку. — Но вот что интересно — подставляя Горына, этот «кто-то» собирался одновременно избавиться и от части его людей. Зачем?

— Месть, — твердо произнесла Кэйтлин. — У нас дома книжка такая есть, «Граф Монте-Кристо», так вот там мужик двадцать лет месть своим врагам готовил. Одного разорил, второго заставил самоубийством жизнь покончить, третьего… черт, не помню уже. Но не суть. Основной мотив — месть. Надо искать среди тех, кому Немировский причинил боль. Ой…

Тут она сообразила, что мы говорим о работорговце, много лет сознательно и целенаправленно причинявшем боль другим людям. Пусть не сам, не своими руками, но намеренно.

— Принимается, — тем не менее произнес я, хотя в предложенную Кэйтлин версию верил меньше всего.

Слишком театрально и драматично бы это вышло, окажись такая версия правдой. Вроде канадского комикса: мальчик, чью сестру похитили и продали в рабство люди Горына много лет назад, вырос и решил отомстить. Случайно (первое «не верю!») ему в руки попадает древний артефакт, позволяющий управлять людьми, стоит только получить капельку их крови. Затем наш мститель находит возможность разжиться кровью Горына и его ближнего круга (второе «не верю!») и подчиняет их своей воле. Вместо того, чтобы заставить их покончить с собой, предварительно принудив признаться во всех грехах на камеру, он устраивает сложную многоходовку, в результате которой его обидчики становятся подозреваемыми в серии убийств.

Сериал, вроде тех, что так любит Кэйтлин, из этого можно было бы сделать неплохой, но я бы такой смотреть не стал. Потому, как — ну чушь же!

— Конкуренты, — высказался гном.

Я кивнул и ему. Эта версия была правдоподобнее мести, но тоже не идеальной. Матерые преступники, у которых могли быть претензии к затянувшемуся правлению Горына, не стали бы трубить на весь мир о том, что им в руки попал столь мощный артефакт. Они могли бы, конечно, с его помощью извести Немировского и все его окружение, но вот девчонок убивать им смысла не было.

— Сам-то что думаешь? — Шар’Амалайя высказываться не стала, справедливо рассудив, что раз уж в штате имеется следователь, то ему и карты в руки.

— Захват власти изнутри группировки, — не стал я тянуть с интригой. — Кто-то из ближнего круга Горына. Кто-то, у кого была возможность получить кровь каждого ближника для венца, кто-то, кто знал обо всех планах лидера, и кто-то всегда остающийся в тени. Если я прав, то в скором времени этот кто-то начнет прибирать упавшую власть к рукам.

— Если это так, зачем он вместе с Горыном отправил на смерть несколько его людей? — уточнил Годрох. — Они ему как раз пригодились бы при «восшествии на престол».

— Для убедительности? — пожал я плечами. — Не смог добыть образцы их крови? Я не знаю. Но версия мне кажется самой правдоподобной.

— Только вот Жданыч ни на кого не указал, — неожиданно ввязался в спор домовой. — А новых людей в окружении Горына не появлялось уже пару лет. Это что же, полтора года наш злыдень сиднем сидел, а потом вдруг — раз, и решил стать самым главным?

Закончив говорить, Василич, словно бы испугавшись своей смелости, отступил на пару шагов, демонстрируя желание скрыться за креслом Кэйтлин. Я решил его немного подбодрить, все-таки публичные выступления никогда не были коньком порученца-перевертыша.

— Венца не было? — предположил я. — Пока нашел, пока разобрался, как им пользоваться…

Самому мне это важным не казалось. Ну, правда, мало ли почему началось все полгода назад? Причин может быть миллион, и пытаться угадать, какая из них верна — это все равно, что тыкать пальцем в небо.

— Если Антон прав, в ближайшее время в организации Немировского начнутся большие перемены, — произнесла эльфка. — И тот, кто оставался в тени все это время, будет вынужден выйти на свет.

Верное замечание. Теперь он не сможет долго прятаться, иначе в дело вступят уже настоящие, а не гипотетические конкуренты. И все активы Горына растащат моментально. Счет пойдет на дни, и наш венценосец не может этого не понимать. Конечно, можно предположить, что он поставит вместо себя марионетку, но какой тогда был смысл уничтожать предыдущую — самого Игоря Немировского?

— Значит, будем наблюдать, — кивнул я. — Установим слежку за всеми кандидатами на роль нового главы этого, скажем так, синдиката. Кто-то из них вполне может оказаться нашим подозреваемым. Филиппов же вроде нам передавал наработки полиции по его ближнему кругу?

— Да, у меня, — поднял руку Ноб.

— Ну тогда давайте распределять цели. Местных же не будем привлекать?

Вопрос этот я задал не случайно. Если уж у венценосца хватило терпения создать сеть своих людей внутри преступной организации, он мог и в полиции заиметь пару осведомителей. Обращаться к ним, значит, рассказывать ему о наших планах.

— Нет, — произнесла Амалайя. — Сами справимся.

На том и решили. Обступили рабочее место Ноба и принялись тасовать объективки на окружение Горына. Всего кандидатур оказалось четверо, еще трое погибли вместе с Немировским на яхте.

Первым и самым очевидным подозреваемым был Андрей Наумов — правая рука главы синдиката. Довольно пожилой мужчина, на внешности которого жизнь поставила столько меток, что встретившись с ним лицом к лицу, никто бы не ошибся в роде его деятельности. Сутулый, седой, вместо одного глаза бельмо. На лице множество мелких шрамов и один крупный, через лоб. На правой руке отсутствуют три пальца, начиная с мизинца, на левой — нет большого.

Наумов только последние пять лет не занимался откровенным криминалом. А до этого побывал практически во всех сибирских трудовых лагерях. Сидел за грабежи, убийства, работорговлю, похищения — просто пробы негде было ставить на этом человеке. Выйдя на волю последний раз, он прибился к Немировскому, и с тех пор ни в чем замечен не был. Был у него кем-то вроде приживалы — старого опытного вора, который передает знания молодому поколению.

Почему я считал его самым очевидным подозреваемым? Просто это было очень в духе матерых уголовников — откусить по локоть кормящую руку. «Все или ничего» было их жизненным кредо. Его не устраивала роль правой руки, он был умен, хитер и жесток. И он не попал на отходящую от частного причала яхту. Как по мне — достаточно оснований, чтобы его подозревать.

Вторым шел племянник Горына, некий Николай Аверьянов. Совсем молодой человек, обладающий довольно приятной внешностью, никогда не скажешь, что бандит. Несколько лет назад пришедший к родственнику после смерти матери и приставленный к делу, за это время он успел подняться в бандитской иерархии до самого верха, служил кем-то вроде личного порученца. Многие считали, что дядька именно ему дело оставит, так что ему вроде было и незачем родича со света сживать, но вдруг решил не ждать?

Третий был юристом Горына. И его финансистом заодно. Классический книжный червь: дорогая частная школа, затем не менее дорогой Парижский университет. Вращался исключительно в высшем свете — до одной махинации с ценными бумагами. После этого на годик пропал, скорее всего, скрывался от кредиторов за пределами империи, а потом вдруг появился в окружении Немировского. Подозреваю, служил он ему не столько за совесть, сколько за страх, откуда мог и мотив нарисоваться.