Драконий чих, или Отскребайте мага! (СИ) - Юраш Кристина. Страница 28

— Браво! Мои аплодисменты! — послышались шутливые хлопки. — Все было просто замечательно. Испуг! Я почти поверил! И вот это неловкое движение с глубокими извинениями. Только моя маленькая хитрая фея не учла одного.

Мне показалось, что в комнате стало темнее. Стрелки часов со скрипом сомкнулись. Такие слова обычно не предвещают ничего хорошего. 

— С кем имеет дело. Зелье откровения было не в чае. А в твоем шкафчике. Я добавил его в восстанавливающее зелье перед уроком. Я взял не стандартное зелье, какое используют обычно. А зелье с отложенным эффектом, который наступает через … три… два… один…

 Эти слова заставили меня похолодеть. 

— Ну что ж, моя бессердечная фея, — Инквизитор уселся поудобней и улыбнулся самой очаровательной улыбкой. — Рассказывай.

Если неприятности измеряют литрами, то у меня море! Представьте себе чувство, словно вам дико хочется в туалет. Не просто хочется. А хочется так, что закрытая дверь — не преграда. Да вы стены готовы вынести, лишь бы … ну вы поняли.

Зелье откровения дает именно такое чувство. Ровно до тех пор, пока ты не начинаешь делиться тем, о чем никому бы и никогда бы не рассказала. Рассказала свой секрет — испытала непередаваемое облегчение. Но ненадолго. Чувство начинает накатывать опять. И вот ты уже делишься еще одним секретом. Чем дольше ты сдерживаешься, тем больше расскажешь. Тем страшнее секреты и тайны вылезут наружу.

Инквизиция называла это зелье — зельем Исповеди. Но даже оно не всегда давало нужный эффект. Я усиленно вспоминала, что нам о нем говорили.

«Спокойно», — утешала я себя, понимая, что меня просто распирает. Так распирает, что вот-вот лопну. Главное — не допускать!

— Я впервые поцеловалась на втором курсе. С Фитцджеральдом Коуэнном. Нас оставили после уроков для уборки за слизняком. Он был слюнявый и у него жутко потели ладони, — выпалила я, чувствуя некоторое облегчение.

Зелье словно шептало: «Дальше, детка, дальше! Не стесняйся, здесь все свои!» Чем больше я сопротивлялась действию зелья, тем сильнее мне хотелось всем поделиться.

— Слизняк был слюнявый? — спросил Инквизитор с улыбкой.

— Оба, — процедила я, покачиваясь в кресле. Я покраснела до кончиков ушей.— А потом я узнала, что это поцелуем не считается. Ведь целовать нужно в губы. С языком. А не облизывать рот и окрестности. А потом он шантажировал меня этим. И требовал, чтобы я делала за него домашнее задание. Иначе он всем расскажет, что я не умею целоваться. Ой!

Я зажала рот рукой. И простонала.

— Сжечь, — с улыбкой заметил Инквизитор, отпивая чай.

— Кого? — простонала я, чувствуя, как на подходе уже главный секрет. Уши горели.

— Фитцджеральда Коуэнна. А ты не расстраивайся. Думай об этом, как о том, что осчастливила идиота, — заметил Инквизитор, отпивая чай.

Стиснув зубы, я чувствовала, как секреты застряли в горле, срочно требуя их озвучить!

— Однажды я вырвала страницу из библиотечной книги. Потому что мне понравилось заклинание. А подумали на Эмму Свит! И даже наказали ее, заставить чистить котлы. Месяц подряд после уроков. Это была очень дорогая книга, — выдала я, снова чувствуя облегчение.

Костяшки пальцев побелели. Я пыталась себя контролировать. И не сгореть от стыда.

— Моя маленькая упрямая фея, — улыбнулся Инквизитор. — Это конечно ужасно, но не настолько, чтобы сжечь тебя. Возможно, однажды Эмма Свит, образцовая хозяйка, напишет книгу «Сто способов почистить котел». И начнет ее словами: «Если бы не этот случай в Академии, этой книги бы не было».

Мои зубы стучали. А стыд проходил. Как он это делает?

— Мммм, — простонала я, пытаясь удержать следующий секрет. Магии зелья все равно, в каком порядке я это рассказываю. Выдала секрет — получи облегчение.

— Я не люблю … — я попыталась подавиться правдой. Но она лезла наружу. Я хотела сказать, что не люблю Иона. Но с нечеловеческим усилием я подумала про то, что не люблю кофе. — Кофе…

— Как интересно, — с полуулыбкой заметил Инквизитор, наливая мне чай. — Этому преступлению нет оправдания! В моих глазах точно…

— Я говорю, что люблю его. Хотя на самом деле, я ненавижу его! И пью только потому, что все пьют! — выдавила я. И сделала глубокий вдох. — Я люблю его нюхать. Но не пить. Запах у него классный. А вот вкус — бе!

— Просто ты не пила хороший кофе. То, что пьют большинство — тертый драконий навоз. Я понимаю, что ты не можешь себе позволить дорогой кофе. Ладно, как-нибудь угощу, — заметил Инквизитор, делая глоток чая.

Я вцепилась руками в края стола, борясь сама с собой. Чувство накрывало с головой. Нужен еще один секрет! Срочно! Иначе я сейчас выдам все, как на духу!

— Ненавижу вареные яйца и манный пудинг! — выплюнула я секрет. И измученными глазами посмотрела на Инквизитора.

— Согласен. Гадость, — заметил он, вставая и идя к шкафчику. — Может, еще чаю?

— Нет, — выдавила я, мучаясь неимоверно. Только самоконтроль, которому нас учили, удерживал меня от того, чтобы не рассказать все.

— А если подумать? — улыбнулся Инквизитор.

Правда так и перла из меня.

— Нет. Потому что я терпеть не могу общественные кружки! Я просто брезгую! Тут половина Академии из нее сосала! А потом вы даете ее мне! Фу, гадость! — выпалила я секрет. И мне стало немного легче.

Да, зелье откровения и вежливость не совместимы.

— Вот кружка, из которой я пою Академию.

 Золотая ложечка в руках Инквизитора показала на уродливую кружку, как из Академической столовой. Кружка сиротливо стояла в уголке.

На столе появилась другая кружка. Она была выполнена в виде фарфорового цветка с золотой ручкой. К ней прилагалось блюдечко в виде листочка. С золотыми прожилками. Фарфор был настолько тонок, что казался полупрозрачным. Это была безумно дорогая вещь! Такие бывают только у аристократов.

— Давай договоримся, — послышался голос. — Это будет твоя кружка. И из нее будешь пить только ты. 

Мне подвинули чай. А я жадно пила. Не чувствуя вкуса.

От мучительных усилий в горле пересохло. И я выпила чай в три глотка. А потом пыталась отдышаться.

— Можно просто воды, — простонала я, чувствуя, что легче не стало. Срочно! Еще секрет! У меня даже зубы стучали от напряжения. Я подумала про то, что из «дежурной» кружки пил даже ректор.

— Я не люблю Иона, — выпалила я. И ужаснулась своим словам. От страха я зажала рот руками.

— Бывает, — заметил Инквизитор. Ложечка в его руках на мгновенье замерла.

— Я с ним потому, что больше не с кем! Он единственный, кто обратил на меня внимание! Я не знала, что он сын ректора. Он сказал это только через год! А еще я думала, что мне повезло. Мало того, что он — красивый. Так еще и некромант! Все девушки мечтают о красивых некромантах, — несло меня.

Я пыталась зажать рот рукой. Вот что бывает, когда противишься магии.

— А… А… еще я боюсь, что кроме него на меня никто не посмотрит! По крайней мере, он единственный, кто не предлагает встречаться ради домашнего задания! — задыхалась я. — Но я ему не доверяю! Ни капельки! И как представлю, что стану его женой, а мне целыми днями на ухо будет зудеть ректор, хочется удавиться! А еще мне противно, когда он меня целует! Я просто терпеливо жду, когда он нацелуется… и…

 Сердце пропустило удар. Потеряв контроль, сложно вернуть его обратно.

— … и … отлипнет! — я старалась делать вдох между словами. — Мы с ним договорились не торопиться. И подождать до выпускного. И я не хочу выпускного! Просто не хочу! А Ион уже не хочет ждать. Он хочет сейчас! Это наш секрет!

— Напомни ему, если мужчина хочет, а женщина — нет, — это уголовно наказуемо. Ты же инквизитор, — удивился Инквизитор. — А если это его не напугает, то защищай себя. Потом дело передадут нам. И, поверь, я быстро найду виновного. Мальчик сядет. Зелье откровения творит чудеса.

— Я просто не хочу и его обидеть. И поругаться… Он — моя как бы… надежда на то, что после Академии я не окажусь с чемоданом на улице… — цедила я, ненавидя себя за слабость. — Мать оставит дом брату. Он у нее любимчик. Она мне прямым текстом сказал, что у меня есть выход — удачно выйти замуж. В свое время она сама так сделала, когда вышла замуж за моего отца. А брат — он мужчина. Ему нужно куда-то привести семью. Поэтому я пытаюсь учиться, чтобы иметь хоть что-то свое! Ведь дом она пилить не даст!