Экспансия (СИ) - Янов Алексей Леонидович. Страница 52

– Никогда не говори никогда, боярин, – прервал я его словесный поток, – но помни, со мной такая увёртка не пройдёт. Изменщики у нас караются смертью без всяких колебаний и сомнений.

– Не сумлевайся князь! Все вятшие люди города, да и чёрный люд за тебя, княже. Да и в самом Логойске у тебя много сторонников. Головы бестолку класть за Изяславичей никто не хочет …

Хоть столичные жители Логожского княжества, по словам борисовского боярина, головы понапрасну класть не желали, но без короткого боя, даже скорее стычки, при взятии Логойска не обошлось.

У местного князя хватило «ума» выстроить всё своё воинство прямо на берегу реки. Лучшей цели для моих галерных пушек и многочисленных стрелков придумать было бы трудно. Рассыпавшиеся по берегу ополченцы под командой своих сотников начали метать в сторону подплывавших галер стрелы.

Дружинники под командой князя в алом, развевающимся на ветру корзно, подымая брызги, размахивая мечами и копьями, побежали к ближайшей к ним галере, намереваясь взять её на абордаж. Мужики-ополченцы, бросив стрелять из луков, истошно крича, побежали вслед княжеским гридням.

Громыхнули носовые и кормовые пушки сразу с нескольких ближайших к берегу галер. В воду завалились разом десятки изувеченных и окровавленных тел. Выбравшиеся из трюма лучники и арбалетчики открыли по набегающей толпе ураганный «огонь», а пикинеры своими длинными копьями принялись прямо с бортов колоть самых проворных абордажников.

Про конные сотни ратьеров шедших вдоль берега и сильно отстававших от авангардных галер противник похоже позабыл, а зря! Заслышав звуки боя, всадники под командой Злыдаря ускорились. Пронеслись вскачь через ручей, и, выбравшись на глинистый осклизлый берег стали строиться, накапливаясь для единовременного сокрушительного удара по врагу.

Даже полностью переправившись на другой берег ручья ратьеры продолжали бездействовать до того момента, пока я на своей командирской галере не дал отмашку на атаку конницей – по мачте поднялся флажной сигнал, а в воздух взмыла пороховая ракета. И только тогда ратьеры помчались во весь опор.

Заваленные стрелами и картечью пешцы вместе с остатками дружины заметили приближение смоленской конницы, да поздно, путь назад им был отрезан. Охваченные со всех сторон – с воды галерами, с берега – ратьерами они были обречены и сами это прекрасно осознавали. Исход битвы становился ясен даже для самого распоследнего дуралея в городе. Пешцы сгрудились, вяло порыпались, да принялись бросать дубины, копья, топоры. Князь всё время изображавший из себя прекрасную мишень уже давно подраненной сразу несколькими болтами птицей спикировал камнем в воду. Потому и дружинники не стали брыкаться, последовали примеру своих коллег по несчастью.

Чтобы на галерах не делать круголя по Березине и Свислочи, после взятия Логойска флот был оставлен на берегу реки Усяжа, на расстоянии двухдневного перехода до Минска. Смоленская рать в пешем порядке направилась к очередной столице очередного удельного княжества.

Но природа преподнесла нам самую настоящую диверсию. Во второй половине дня неожиданно затянувшееся «бабье лето» сменил холодный порывистый ветер, пригнавший с Балтики тяжёлые свинцовые тучи. Зарядил проливной дождь, срывающий с деревьев последние жёлтые листья. Шедшая на юго – запад дорога мгновенно разбухла от дождя.

Вышедшее в поход войско с трудом пробивалось через непролазную грязь, постоянно застревали обозы и артиллерия. В компании своих воевод, промокший с ног до головы, я трясся в седле жеребца и сокрушенно вздыхал, кляня на все лады собственную глупость. Поддался искушению быстрого пешего перехода – вот и получил результат: пехотинцы прямо на глазах превращались в заросших грязью бомжей. В лесах воняло сырым, гнилостным запахом увядающей растительности. Весь лес напитался влагой, разводить костры было нечем, поэтому питались только задеревеневшей сухой рыбой и галетами. И только на пятый день дождь прекратился, и в просветах между туч стало робко выглядывать солнце.

Конный авангард постоянно фиксировал небольшие отряды минской конницы, кружащие поблизости и в случае преследования, сразу скрывающиеся в лесах. В леса за ними никто не углублялся, опасаясь нарваться на засаду.

На шестой день, когда до Минска оставалось не больше двух – трёх километров, войска вышли к очередной деревушке, но на сей раз непростой. Перед избами была устроена самая настоящая засека, напрочь перегораживающая нам дорогу. А за ней крепко засело городское ополчение. Теперь, чтобы попасть в город необходимо было или прорубаться сквозь засеку или идти через лес по изрядно пересечённой местности, изобилующей оврагами, густым подлеском и прочими естественными препятствиями В общем конному путь был заказан, а артиллерийскому обозу и тем более там было нечего делать.

Порох, перевозимый в повозках укрытых рогожами в несколько слоёв, слава Богу, удалось сохранить сухим. Засеку разметали первыми выстрелами, пробив в них вполне проходимые коридоры. Непривычные к такому способу ведения боя ополченцы сразу разбежались, бросив свои позиции. Маячившие на горизонте разъезды вражеской кавалерии не пожелали вмешиваться в скоротечный бой.

Засеку разбирали до конца дня. Постарались минчане на славу! Вечером я узнал от дозорного разъезда, что войско минского князя Глеба Владимировича разбивает лагерь в двух километрах от нас. Ни редутов, ни каких – то других оборонительных древо – земляных сооружений я строить не стал, надёжно укрывшись в перестроенной на новый лад засеке.

Утром следующего дня туман медленно, но верно рассеивался, солнце поднималось все выше. Впервые за неделю день обещал быть погожим.

После довольно раннего завтрака, войска по – батальонно начали сниматься с лагеря. Засадный отряд ратьеров отбыл к месту своей дислокации ещё с вечера, вместе с полусотенным отрядом – наживкой, который, по задумке ГВС должен будет вывести минчан прямо в приготовленную им ловушку.

Пехотинцы, для отражения неприятеля, выстроились на не широкой поляне как на учениях, оставив за спинами лесной завал.

Минский князь в полной мере купился на провокацию. Из леса, как наскипидаренные, начал выскакивать наш отряд ратьеров, сразу же поворачивая коней направо и налево, к уже изготовившимся флангам. Мы неоднократно отрабатывали подобные манёвры на учениях. Фланги тут же разрядили строй, вбирая в себя пышущих паром лошадей. Вот, наконец, последний ратьер проскакал в специально образованный коридор, с помощью горна прозвучала команда, и строй тут же сомкнулся.

Не прошло и минуты, как на поляну стали въезжать конные дружинники минчан. Обнаружив наших выстроившихся бойцов, они тут же притормаживали своих коней, внимательно принявшись всё вокруг разглядывать. Пушки на флангах увидеть было проблематично, так как они располагались прямо за строем пехоты, который их полностью скрывал, а мой центр вообще был лишён артиллерии. Вот парочка конных отвернула назад и поскакала, наверное, к своему начальству в основной отряд.

Установилось затишье: мы рассматривали минчан, а они нас. Через несколько минут стали прибывать снявшиеся с лагеря основные силы, сразу выстраиваясь в некое подобие строя, при этом выдвигаясь вперёд. Похоже, местный князь принял решение нас атаковать, спасибо тебе за это, мой милый друг! Это обстоятельство играло нам на руку, ещё более упрощало нашу задачу.

Три сотни минской конницы – княжих дружинников и боярских «отроков», выстроившись в несколько рядов, медленно начали разгонять лошадей прямо на мой центр.

– Сигнал готовности флангам и засаде! – скомандовал окружающим меня вестовым. Через десять секунд в небо взмыли две ракеты.

Тем временем, как ракеты ещё только взмывали в воздух, конница врага вдруг резко изменила направление своей атаки, развернув ещё не разогнавшихся коней резко налево, к моему правому флангу.

– Бл…дь! – и множество других матерных слов вырвалось не только у меня, бранный ропот пронёсся по всему центральному батальону. Дело в том, что рушился весь план этого боя. Позиции перед центральным батальоном были в шахматном порядке заминированы пороховыми минами нажимного действия. А по нарвавшемуся на мины противнику должны были открыть продольный артиллерийский огонь оба фланга. Но, увы, этого не случилось! Минский князь Глеб Владимирович, если судить по мелькающему золоченому доспеху, видать отличается нестандартным мышлением, раз задумал такой трюк. Однако его тоже ждал сюрприз. Пикинерские шеренги флангов, повинуясь командам своих командиров, сделали несколько шагов назад, внезапно ощетинившись дулами орудий. Этот манёвр вызвал некоторое замешательство в передних рядах атакующих, многие стали притормаживать своих коней, видать, они уже успели наслушаться примечательных историй о моих пушках. В застопорившейся конной толпе раздались какие – то крики, звуки труб и дружинники всё же продолжили движение. И в этот момент по вражеской коннице открыли огонь разрывными шрапнельными гранатами, оставшийся не у дел левофланговый батальон, а затем к орудийной пальбе подключился и атакуемый правый фланг, засыпав врага «ближней картечью».