Простолюдин (СИ) - Громов Александр Николаевич. Страница 78

В подземелье гудело и лязгало. Я двинулся наугад. Впереди открылся зал, там жужжали станки и катились транспортеры. Путь мне преградил робот, потребовавший пропуск. Я не стал отсвечивать перед его оптикой, повернул назад и столкнулся с Микой.

— Спасибо, — сказал он мне, — за твою интуицию.

Я вяло пожал протянутую руку.

— Эй! Эй! — Мика шутливо толкнул меня. — Очнись! Что за вид? Лимонов наелся? Хочешь, отпразднуем удачу?

— Что-то не то, — сказал я, помотав головой.

— Почему это?

— Сам подумай. Носитель важнейшей информации лично возглавляет мелкую операцию и попадает в плен. Возможно ли такое? Да, я понимаю: без Инфоса противник не силен, у него нет многочисленных выученных кадров, он вынужден импровизировать, но всему же есть предел!

— Думаешь, нам его все-таки подсунули? — прыснул Мика. — Пожертвовали носителем такой информации? Ты еще скажи, что она сплошь ложная!

— Не знаю, что и думать, — сознался я.

— Тогда не думай. Просто знай: многое нам удалось выудить непосредственно из Инфоса. Помнишь Игнасио? Он просто гений. Твои знакомцы Андреа и Петр тоже с ним работают. Сведения будут проверены. Кое-что уже подтвердилось.

— Что именно?

Мика скорчил гримасу. В переводе на человеческий язык она означала «тебе это знать не нужно, дружище». И немедленно предложил:

— А не пойти ли нам промочить горло? По-моему, мы заслужили.

— Здесь наливают? — удивился я.

— Нет, но в закромах кое-что найдется.

— Только не предлагай мне раствор, в котором больше шестидесяти процентов воды…

По пути в «закрома» пришлось, лавируя среди ящиков, пройти штольней, превращенной в склад. Если бы кому-нибудь до зарезу понадобился самый дальний ящик, пришлось бы извлекать их все по очереди. Я так и сказал.

— Здесь только провизия, консервы, — пояснил Мика, шлепнув ладонью по последнему ящику. — Этот понадобится нескоро и вряд ли нам… Мы пришли.

За ящиками штольня дала боковое ответвление, мы свернули туда, и Мика отпер какую-то дверь. Похоже, это была спальня на четверых, судя по количеству топчанов с тощими матрасами. Заметно было, что ею мало пользовались. Из всех удобств — только колченогий стол и вентиляционное отверстие. Ни умывальника, ни унитаза, зато сухо и без селедочной вони. Жестом фокусника Мика выудил из-под ближней лежанки бутылку дорогого шатурского виски и, показав мне этикетку с гербом, свинтил пробку.

— Стаканов, прости, нет. Держи.

— За победу! — И я присосался к горлышку. Огненная жижа устремилась в пищевод, благородный шатурский торф выдал организму предупреждение: не торопись, смакуй. Я вернул бутылку Мике.

— За твою интуицию. — Он подмигнул и выпил. — Уф!.. За удачу. — Глотнул еще. — Сегодня нам один раз повезло. Не вижу повода не выпить за то, чтобы повезло еще раз, — добавил он многозначительно. — Если повезет, не знаю, что я сделаю. Может, поверю в Высшие силы.

— М-м?

— Что?

— Что-то должно случиться, о чем я не знаю? — спросил я.

— Еще как. — Мика остановил на мне взгляд. Помедлил. — Через пять часов штукатуры начинают одновременную атаку на генераторы монад. На все двадцать девять. Мы поддерживаем. Пилоты выпустят по целям ракеты малой дальности. Тактические ядерные боеголовки килотонной мощности и еще термобарические… это от бедности, мало у нас ядерных… Конкретно отсюда будет нанесен удар по генератору номер один, тому, что когда-то обнаружил ты… помнишь? До него не более двухсот километров. Можешь пить и отдыхать, мы с тобой в деле не участвуем. Атаку совершат специально подготовленные добровольцы из числа профессиональных пилотов.

Меня будто стукнули киянкой по голове. В ответ отдалось: война. Теперь уже настоящая война. Без оглядки на издержки, без сантиментов, без жалости к побежденным. Настал момент, и вопрос поставлен ребром: кто кого. Кому существовать на этой планете, а кому исчезнуть.

— Вообще-то я тоже умею управлять флаером, — проговорил я.

— Можно подумать, я не умею! — осадил Мика. — Уймись.

— А…

— Мы не участвуем, и точка. Твоя работа не окончена, но сейчас перерыв. Можешь расслабиться. Кстати, твоя баронесса здесь.

— Что?!

— Жена твоя здесь, говорю, — ухмыльнулся Мика. — Все спрашивает: где мой барон, который простолюдин? Соскучилась, видать.

Выскакивая из «закромов», я успел обозвать Мику сукиным сыном. Потом, оказавшись среди ящиков, сообразил, что не представляю, где искать Джоанну в этом лабиринте подземных нор, и вернулся.

— Где она?

— Я ее лучше сюда приведу, — ухмыльнулся Мика. — Хочешь?

Еще бы я не хотел!

7

Нет, он и правда сукин сын: мог бы сказать мне раньше и о планируемом ударе по генераторам, и о Джоанне! Знал ведь.

«А ведь он собирался продержать меня еще сутки в том рыбном сарае! — сообразил я. — Наверное, для того, чтобы я как особо ценный для агитации народных масс организм оказался подальше от реального дела и вообще не путался под ногами у серьезных людей».

Дважды сукин сын!

Мика благоразумно не показался мне на глаза. А Джоанна влетела в помещение веселой пташкой и с радостным визгом повисла у меня на шее.

— Живой… — шептала она, покончив с первыми поцелуями, и все гладила, гладила подушечками пальцев мое лицо. — Господи, живой…

Я обнимал ее, ощущая волну тепла, стремительно, против всех законов теплопередачи, вливающуюся в меня от ее тела, и чувствовал себя влюбленным дураком. Но это ни капельки не портило мне настроение. Может быть, счастье неотделимо от толики глупости?

Не знаю, сколько прошло времени. Думаю, что не очень много, но я успел несколько раз блаженно умереть и радостно ожить.

Джоанна пришла в себя раньше.

— Тут ужасно, — деловито сообщила она, ища глазами разбросанную одежду. — Худшего места я не видела. Живу в каморке с пятью злыми тетками, хорошо еще, что они приходят только ночевать… Холодно, мрачно, один сортир на четыре бокса, ванны вообще нет… А тебя что, тут поселили? Можно я переберусь к тебе? Слушай, а найдется поблизости какой-нибудь душ?.. Почему от тебя воняет рыбой? Ты командовал налетом на рыбный комбинат, да? Я видела тебя в новостях Сопротивления, ты лез под пули… Не надо, а? Обещай мне, что больше не будешь…

— Чего не буду?

— Рисковать, вот чего!

— Не очень-то я и рисковал…

Джоанна, конечно, не поверила. Пришлось пообещать, что буду паинькой.

— А сможешь? — лукаво спросила она.

— Теперь — придется, — ответил я, как мне казалось, честно.

— Поклянись.

— Не люблю клясться.

— А ты все-таки поклянись.

Где логика у этих женщин? Ведь ей должно быть понятно: события позовут — и я начну вертеться то ли как земной зверь белка в колесе, то ли просто как ошпаренный. Хотя… я ведь не участвую в воздушной атаке. Мне придется торчать тут, в норе под горой, и я вряд ли подвергнусь риску…

— Ладно, — сказал я, — клянусь.

Она внимательно посмотрела мне в глаза и аж засветилась от удовольствия: научилась уже понимать, вру я или нет. А я и не врал. Откуда мне в тот момент было знать, что я окажусь клятвопреступником?

Зато чего у женщин не отнять, так это таланта ориентироваться в жилом пространстве и по возможности обживать его. Едва одевшись, Джоанна в три минуты обнаружила поблизости «удобства» в виде туалета и даже душа. И не более пяти минут ей понадобилось, чтобы на рысях смотаться в свою каморку за вещичками и вернуться.

— Я первая! — и, кинув сумку на пол, с полотенцем на плече она упорхнула за дверь. Через минуту сквозь пространство штольни и даже, кажется, сквозь скалу донесся ее истошный визг. Немедленным результатом был мой спринт и ушиб о дверной косяк.

Душевая кабина тут и вправду имелась. Джоанна стояла в чем мать родила, а из рассекателя душа так и хлестала вода.

— Холодная!..

Я потер ушибленное плечо. Ну да, вода холодная. И неудивительно. Откуда здесь взяться горячей? Наверное, столетия назад, когда под этой горой прятался то ли подземный завод, то ли секретная база, в душевые подавалась и горячая вода, а потом трубы и котлы, естественно, обратились в ржавую пыль. Когда подпольщики принялись восстанавливать и обживать базу, они в первую очередь занялись главнейшим, а до мелких удобств у них просто не дошли руки. И не дойдут, кстати.