Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз". Страница 7

Голицын согласился передать книгу, а по мыльному дару сговорились попросту. Мишка привёз двухвёдерный бочонок шампуня и дюжину стофунтовых коробов, заполненых рубленными кусками твёрдого мыла, по полфунта весом каждый. Воистину царский подарок, благодаря дороговизне!

— Каждый год буду такой дар присылать для царской семьи, а деньги стрясу с гишпанского двора. Пусть платят своим вест-индским золотом!

— Чем же царь-батюшка отдариваться-то будет? — пошутил, на свою голову, Борис Васильевич.

— Ну, ежели не пожалеет полдюжины новых свейских мушкетов, да дюжину луков с арбалетами и десяток кольчуг, буду рад. Большего мне особо не нужно. Да и это лишь затем, чтобы было в чём ватаги подмосковные гонять. Уж очень они расплодились повсюду. И моим дружинникам учёба, и купцам местным польза.

— Полезное дело задумал, Михайла, ежели каждый боярин своими силами укорот татям обустроит, то поспокойнее станет. Будет тебе оружье да броня, прям сейчас пойду договорюсь. Заодно и книгу твою царевичу отнесу. А ты посиди здесь, покуда я не вернусь.

Братья Голицыны имея сходство, выраженное в незаурядном уме, практичности и карьерной смекалке, отличались приоритетами в личных взглядах. Старший брат, Василий, во главу угла ставил международную политику и хозяйствование, продумывая различные реформы. А Борис более склонялся к умелой торговле и подбору кадров. Он уже положил глаз на шестнадцатилетнего Льва Нарышкина, брата государыни-матушки, надеясь стать ему мудрым и нужным советчиком. Но не обходил стороной и юнаков пониже рангом, навроде того же Михаила Вяземского, неожиданно прославившегося своим мылом. Выпестовать молодь, приручить и организовать свою команду, означало через несколько лет создать противовес всесильному Ивану Милославскому. Даже малолетний царевич Пётр, хоть и не имевший никаких шансов взойти на престол, из-за наличия двух братьев немногим старше его, тем не менее был нужен. При умелом подходе из Петра мог получиться отличный государственный деятель и даже думский боярин.

Так что, вернувшись с добрыми вестями, Голицын потащил Мишку к оружейной, попутно отправив своего помощника к воротам за повозками с мылом. Пока дворовые таскали короба, Кузьма проверял качество вооружений, а дружинники переносили отобранное. К мушкетам добавили порох и свинец, а к лукам и самострелам — наконечники. Михайла застрял возле стойки с новенькими польскими пиками. Уж очень древки были хороши, удобны, а лезвия впечатляли. Борис Васильевич обратил на это внимание:

— Нравятся? Могу добавить к оговоренному.

Мишка лишь покивал головой на радостях и дюжина пик была оприходована в момент!

— Князь, да за такой дар, излечу от цинги царевича Ивана, только поручи. Царю-батюшке помочь не смогу, сильно запущена болезнь, извини. Может, потом, что-нибудь и для государя придумаю для облегчения. Но пока обещать ничего не хочу.

Голицын аж поперхнулся от неожиданности, посмотрел внимательно на Вяземского и вдруг… поверил в невозможное. Лекарств от скорбута не было нигде, так что следовало хотя бы попробовать.

— Когда возьмёшься за лечение?

— Сначала обустроюсь в деревне, потом разберусь с травами и тогда пришлю гонца с приглашением, к тебе. А ты уж сам организуешь выезд царевича, не обессудь. Сразу, сию минуту, ничего не получится, да и время терпит, не волнуйся…

…Наконец-то праздник пришёл и на Мишкину улицу, самогонное оборудование было изготовлено и проверено в действии. Бадейку с результатами испытаний подарили созидателю, а то, что осталось, разобрали на составные части и загрузили в "барсетку". После чего, дружно отправились на пустырь, чтобы проверить в действии две пищали, которые оружейник уже сделал. Всё оказалось хорошо: разброс, вместо ненужной кучности, убойная сила на тридцать шагов, даже запас берендеек. Молодой Вяземский попросил не искать добра от добра, а просто наладить производство таких же огнебоев, количеством до двадцати штук. Ну и берендейных берендеек заодно, чтобы не мучаться в деревне с клепанием самопальных боеприпасов. Стандарт — великая сила, а излишняя инициатива — губительна! Хочешь сделать хорошо — доверься специалисту.

Доплатив ещё четыре дублона, забрали четыре двуручные пилы и семь больших цельнометаллических топоров многократной проковки. Буреломы обычно занимают место с целинной землёй, где в первые годы можно иметь хорошие урожаи. Так что пилы и топоры — самое главное средство расширения пахотных площадей. Многолемеховый плуг пока оставался в стадии разработки, но и гонок никто не устраивал. Работников у Андрея Лукича было маловато, да и железа на всё сразу не хватало.

В принципе, сеттлеры были готовы к выезду на деревенское ПМЖ. Последние тренировки дружинников и челяди, фактически являлись ролевыми играми класса "тати нападают!" Каждый уже знал свой манёвр, место в караване и порядок действий. Бережёного бог всегда бережёт, особенно того, кто заранее подготовился. Всё-таки разбойный заповедник начинался сразу за Москвой и следовало быть готовыми к любой неожиданности.

На Тверском тракте, переселенцы объединились с купеческим караваном, пристроившись в хвосте. Староста Анисим, прибывший заранее, был провозглашён проводником, чтобы пальцем показать верный путь к деревеньке Беспутке. Название, конечно, веселило и обещало соответствующую жизнь, хотя подразумевало несколько иное. Просто дальше деревни не было никакого пути, а вместо него наступало болото. Бессменный сельский мэр рассказал душещипательную историю. Оказывается, там куда не было пути, имелась речушка Малявка, бессмысленная и беспринципная. За долгие годы своего существования, она подмыла парочку высоких холмов, которые, с веками, не выдержали такого отношения и обрушились. Осыпь перегородила речку и та больше не впадала в Вельгу, а начала потихоньку заливать всё, двигаясь на восток. Денег на ирригацию, как всегда, ни у кого из Вяземских не нашлось и процесс пустили на самотёк.

Караванщики, подсчитав халявный прирост охраны, обрадовались и предлагали ехать до самой Твери. Даже серебра посулили, но губу пришлось закатать. Мелкие ватаги, конечно не рискнули бы атаковать купцов, но стоглавая банда некоего Бортня могла добиться успеха. Его, вроде, поддерживал кто-то из бояр, да и постоянное людское перемещение религиозно-перестроечных лет, обеспечивало прикрытие.

Кузьма держал своих в постоянной боевой готовности, не позволяя расслабляться. Поэтому, когда на третий день нападение всё-таки состоялось, вяземцы даже обрадовались. Спало напряжение и осталось лишь действовать по боевому расписанию. Бандильерос обустроили засаду головной части каравана и хвост получил немного времени. Тати действовали грамотно, уничтожая охрану и не отвлекаясь на возниц. Грабежом они могли заняться и позже, после ликвидации оружных. Тем более, что разгружать транспорт никто и не собирался, проще было угнать его в лес, на "базу". Вяземские боевики начали своё боевое крещение с дальней пристрелки, а десяток излишне ретивых и быстроногих шишей, тупо попал под пищальный залп. Часть челядинов, прямо с возов, присоединились к отстрелу всех, кто не имел расцветок "парней Михайлы". Ну нет времени в таком бою разбираться кто свой, а кто чужой. Вот и обрядили всех, даже баб, в единую форму синего цвета с золотой окантовкой.

Так что, до рукопашной, добралась лишь часть ватаги, татей тридцать. Кто-то из них пал смертью храбрых (но глупых) ещё в головке, кто-то попрощался с жизнью в процессе передвижения по полю бойни, ну а самые недобитые наткнулись на… строй копейщиков. Так что грамотное отношение к "тяжело в учении, легко в бою" сказалось положительно. Атаковать врага, спокойно ожидающего соперника и плюющегося стрелами, болтами и пулями, довольно сложно. А ватажные лучники, хоть и сидели где-то там, на деревьях, но ничего не могли сделать с бронированными воинами. Это весь мир перешёл на моду воевать голышом, а Михайла Алексеевич такой глупости не понял и не принял.