Избранница киоса (СИ) - Зинченко Анастасия. Страница 34

— Но Раилриен?..

— Девушка согласилась сама. Как только узнала, что атеис будет передан Моранен.

Ноал несколько минут молчал.

— Ты сказал, что нашел божественное лекарство. Принесса Фреоса погибла в ходе его добывания… но и киосса сегодня ночью отправилась к Гисхильдису. Атеас… он остался в мертвых землях?

— И да, и нет.

Брюнет приподнял бровь, ожидая пояснения.

— Я уничтожил лекарство.

Ноал в недоумении несколько раз моргнул.

— Что?

— Атеиса больше не существует, Ноал. Благодаря моему промаху.

Принц в молчании ожидал, когда отец продолжит. Это же уму непостижимо: уничтожить то, что создали сами Боги! То, что могло и его спасти, когда он тяжело болел… то, что спасло бы жизнь Моранен.

— Раилриен в легкостью прошла пустыню вместе со мной, — выдержав небольшую паузу начал предаваться мрачным воспоминаниям Альморон. — Однако принцесса, очевидно догадываясь, что это задание окажется ей не по плечу, передала своей потенциальной преемнице артефакт… слежения. Роксана знала, что происходит к Раилриен, она видела то, что я сделал.

Ноал напрягся. Что это его отец мог сделать, предоставив врагу данные для ультиматума?

— Это ты… убил Раилриен?

Альморон встретился с сыном взглядом и кивнул.

— Но у меня не было таких намерений, Ноал. Стражи Перешейка затребовали кровавую плату за вход в Святилище. И на пороге хватило лишь обагренного песка из порезов на наших ладонях. Однако внутри… мы переоценили силу демонической крови в принцессе. Слишком много новых членов Фреоса влилось в королевскую семью. Они разбавляли влияние могущества демонической крови в организме каждого последующего правителя… Это было нашей ошибкой. Роковой, как оказалось.

Альморон отвел взор, посмотрев на огромную картину в золотой раме. Картину, на которой была изображена их семья: он, Каларика и Ноал, которому только-только стукнуло пятнадцать лет. Юнец. Юнец, уже тогда с вызовом смотрящий прямо перед собой. Угольно-черные волосы, голубые глаза с серебряными вкраплениями, и упрямо сжатые губы.

Уже тогда киос знал, что его ожидает трудный путь, однако не догадывался, что на его плечи может лечь ответственность за действия отца.

— Я первый увидел атеис. Вернее каменный короб, в который был вмурован сундук с лекарством. Я тогда поступил опрометчиво, разрешив Раилриен взять лекарство. Стоило ее пальцам сомкнуться на стекле, Святилище активизировало охранные заклинания. В девушке признали чужака… А дальше все произошло слишком быстро. Даже мое зрение подвело… От стен стали отделяться защитные линии, которые тут же оплели с ног до головы недоумевающую эльфийку, однако она не выпустила из рук атеис, лишь сильнее сжала в ладони.

Альморон на секунду прикрыл глаза.

— Я думал, что смогу помочь ей. Заклинание начало выкачивать ее жизнь, и девушка прямо на глазах начала стареть… Ведь за обладание атеисом приходилось платить не только кровью, как оказалось…

— Поэтому переступить порог могли именно двое?.. Чтобы один отдал свою жизнь? Как плату?

Король кивнул.

— Я этого не знал. Догадывался, что не может быть все так просто, предполагал, что мне придется пожертвовать чем-то, теми же годами жизни, к примеру, и был готов к этому… Но Хранилище выбирает слабейшего. Даруя более сильному шанс с атеисом пройти пустыню, не сгинув где-то среди барханов.

Он снова посмотрел сыну в глаза.

— Я попытался распутать заклинание Богов. И вложил столько силы в ответный удар… Раилриен не выдержала двух противоборствующих атак, раздирающих друг друга в ее непосредственной близости. И атеис… бутыль просто-напросто упала… в переплетение Энергий Хранилища, словно оно ожидало, когда же сможет вернуть себе драгоценное сокровище. Я тогда отвлекся на лекарство всего лишь на миг… и моя же сила убила фреоску. Храм, посчитав сохранность атеиса важнее жизни какой-то пришлой, разом отпустило девушку. Кокон, оплетающий ее тело, исчез так быстро, будто его и не было… Я просто не отреагировал вовремя.

По побледневшему лицу сына Альморон сделал вывод, что шокировал мальчика. Конечно, в его-то представлении именно он, всемогущий киос Ионтона, самый сильный, быстрый и смелый. Но против Богов он — никто. И в Храме киос столкнулся с мощью, которую не мог переиграть. Даже если брать во внимание факт, что они переступали порог уже изрядно вымотанные испытанием пустыни, все же именно высшие демоны были самыми выносливыми из ныне живущих. Если и он не справился… вряд ли кому-то это бы удалось.

— Девушка умирала долго, — Альморон вздохнул. — Я пытался ей помочь, но все было бесполезно. А атеис… лекарство, которое не получило желаемой платы, вернулось на свое место в камень.

— Но ты сказал, что уничтожил его…

Киос кивнул.

— Я попытался сам достать атеис, но, так как Храм воспринимал нас с Раилриен одной командой, в которой именно ей предоставлялся шанс заплатить… Я не знаю, как это произошло. Но, разбив основание и схватив бутыль, я, отмахиваясь от древней магии, что-то сделал не так. Атеис просто вспыхнул в моей руке режущим глаза белым светом, и исчез. Оставив лишь пепел. Белый, — Альморон встал из-за стола и дошел до стены.

Проведя рукой по сложному орнаменту, король активировал открытие маленького тайника, откуда достал стеклянный короб с пылью.

— Это все, что осталось от атеиса. И этот пепел бесполезен. Поверь, мои алхимики пытались привести его в нужное состояние, смешивали со множеством зелий… Но все тщетно.

Ноал взял протянутую ему вещицу, начав придирчиво рассматривать.

— А попытки… ты отсылал Моранен пробы?

— Да. В виде соков, вин и прочего. Разумеется, вначале пробы лекарства проходили у нас. И каким-то действием оно все же возобладало… Людей атеис, или то, что от него осталось, лечит на ура. Но на нелюдей его сила уже не распространяется.

— Ты сказал, что Роксана знает, что происходило с Раилриен… Значит, она понимала, что это был всего лишь несчастный случай.

— Ноал, не будь таким наивным. Следует смотреть фактам в глаза: именно из-за моего воздействия Раилриен умерла. Я предложил ей это задание. Я привел к Храму. И я не смог спасти ее от воздействия охранных заклятий. Я фактически добил девушку. Из-за моей силы она умирала долго.

Ноал поставил стеклянный короб с белым песком на стол и задумчиво постучал пальцами по подлокотникам кресла.

— Как ты узнал про артефакт слежения?

— Роксана показала его копию. В день, когда пришла требовать плату за молчание.

Да, ситуация вышла действительно скверная.

Мало того, что Альморон собственными руками убил родственницу Римонда, так еще уничтожением атеиса поставил крест на возможности продлить жизнь киоссе Моранен. Роксана могла лишь шепнуть киосу Аминса, то его бывший враг причастен в смерти двух женщин его рода, пусть косвенно, но все же причастен… вкупе с сокрытием информации про то, что ему было известно о лекарстве, способном помочь Моранен… Все выходило слишком безрадостно.

Ноал сжал кулаки.

— Ведь Роксана все продумала… И наверняка проинформировала брата, а, может, не только его, где, в случае ее внезапного «исчезновения», искать оригинал записи.

— Наверняка.

Киос-младший выругался сквозь зубы.

— Почему ты мне не сказал обо всем с самого начала?

— Киосса Моранен…

— Я не о том! Папа, я уже не маленький, и, наверное, смог бы держать себя при виде этой змеи как ни в чем не бывало, зная, что именно она держит за пазухой! А ты же выставил ситуацию в таком свете, что Роксана, будто бы и была не при чем, лишь жертва случая, призванная исполнить волю Совета.

— Ноал…

Но принц резким движением встал из кресла.

— Я вырос, отец. И тебе следует это понимать. И решения, которые могут касаться судьбы Ионтона, тоже могу принимать единолично.

— Ты куда? — Альморон в недоумении смотрел, как сын накидывает на себя камзол, который до этого небрежно был сброшен на кресло, стоящее возле одной из стен.