Семь опасных теней (ЛП) - Метани Валинн. Страница 17

— При всем уважении, Горо-сама, нет, — Широ скрестил руки на груди. — Нет. Если мы пойдем к главе и его совету, мы застрянем в бесконечном круге встреч и бессмысленных пожиманий рук. Я не согласен со всем, что делает мама, но я могу доверять ее мотивации.

— Да? — спросил Горо. — Вы оба можете считать себя умными, использующими леди Катаяму для своих целей, но она манипулировала людьми тысячу лет. Я не доверяю ей, — Горо мрачно посмотрел на меня, намекая: «И вам не нужно».

— Она хочет смерти Шутен-доджи, как и мы, — ответил Широ.

Горо приподнял кустистую бровь.

— Мне этого хватает, — сказала я.

Горо снова вздохнул.

— Хорошо. Но твой дедушка не одобрил бы этот план.

— И я так думаю, — мягко сказала я. — Если бы мы знали, где спрятан осколок Кусанаги но Цуруги, мы смогли бы поступить иначе…

— Ха! — Горо отмахнулся. — Его присутствие в храме Фуджикава — просто миф.

— Из-за этого убили дедушку, — сказала я. — Осколка точно нет в храме Фуджикава?

— Нет, — сказал Горо, — и никто не видел ничего после того, как меч разбили пятьсот лет назад. Отыскать осколок Кусанаги — невозможное задание.

— Я получила несколько таких в последнее время, — вздохнула я. Широ опустил ладонь на мое плечо и мягко сжал. — Ты не знаешь шинигами, ищущих работу? — спросила я со смущенной улыбкой.

— Нет, — Горо цокнул языком. Он задумался на миг. Пар стал подниматься из чайника. — Но когда твой дедушка был юным, мы находили шинигами, пьющего на ступенях храма после заката. Он мало говорил, и он не напивался сильно… но когда я видел его, я ощущал вековые волны сожаления от него. Подозреваю, что когда-то давно он был священником в храме.

— Ты знаешь его имя? — спросила я.

— Твой дедушка прозвал его «Шимада», — ответил Горо. — Он напоминал персонажа из фильма, а Хииро тогда был фанатом Куросавы. Я не видел его много лет, но такие истории о нем звучат в Токио. Истории о шинигами в одежде как из эпохи самураев. На нем красный хаори… или синий? Я поищу его завтра, пока вы будете искать в городе тех, кто может помочь. И, Кира…

Чайник засвистел, пугая меня.

Горо улыбнулся.

— Нам стоит позвонить твоей маме.

Двенадцать

Район Шибуя

Токио, Япония

Прошло две ночи, а удача нам не улыбнулась. Как бы мы ни старались, мы с Широ не смогли привлечь ни одного шинигами. Не было проблем с их поиском, конечно. Боги смерти были почти на каждой улице в городе. Мы видели их на вокзалах, в кафе, парках, на углах улиц, в магазинах. Они были в коридорах больниц, ходили за пожилыми парами. Но они не хотели нам помогать.

Горо тоже не помог. Никто в Токио не видел шинигами, которого вспоминал с теплом, и ни один клан не знал о нем.

— Ты не шутил, сказав, что это невозможно, — сказала я Широ, кутаясь в плащ от холодного ветра вечером. Мы с Широ ждали автобус, чтобы вернуться в Шибую — после нападения в парке Йойоги мы с Широ старались искать днем. Было сложно тратить время в рёкане, когда каждый закат приближал нас к кровавой луне… но, как говорил Горо: «Мир не спасти, если ты мертв».

Автобусная остановка не защищала от погоды, и снежинки попадали на нас. Было так холодно, что я уже подумывала укрыться в прачечной за нами. Желтый свет лился из окон, выглядел бодро и тепло.

Я переминалась с ноги на ногу, дрожа.

— Сколько раз мы получили сегодня отказ? Восемь? Десять?

— Тринадцать, — сказал Широ, дуя на сжатые ладони, чтобы согреть пальцы.

— Понадеемся, что найдем шинигами в Киото, — сказала я. С помощью Горо я уговорила маму позволить мне остаться в Токио на пару дней. Горо сказал ей, что я должна прийти в себя в Токио, жрецы храма Мейдзи присмотрят за мной. Мама поверила ему и дала мне срок до среды для возвращения домой. Это было послезавтра, времени оставалось мало. — Но времени будет мало. Школа в Киото будет занимать почти весь день.

— Кира, Кира, всегда головой в книге, — Широ мягко дразнил меня.

Я сморщила нос.

— У меня нет выбора. Если оценки станут хуже, я потеряю свое место в Когаккане, и это разозлит родителей, — хотя в Когаккане было не так, как я хотела. Прошлая старшая школа не была престижной, но там меня не мучили. И у меня было несколько друзей.

Подъехал автобус. Он словно выдохнул, открыв двери. Мы с Широ отошли, пропуская пассажиров.

— И Горо говорит, что мне нужно начать изучать онмёдо.

— Я думал, ты хотела изучать онмёдо? — сказал Широ.

— Да, но месяца мало, — сказала я, пиная снег у ног. В Киото было не так холодно. Пока что. Мне не нравилось, когда зима щипала за нос, напоминая, что время быстро ускользало. Осталось меньше четырех недель, и поднимется кровавая луна. Времени не хватало ни для поиска шинигами, ни для обучения магии. Я не смогу одна биться с Шутен-доджи. С шинигами и Широ, может, у нас был шанс. Может.

Мне не нравилось столько «может». Во всем, что я делала в жизни, успех приносила хорошая подготовка. Но в этом случае я могла готовиться, сколько хотела, но все еще проиграю мир.

Снег посыпался сильнее. Снежинки липли к ресницам. Я прикрыла лоб ладонью, голые пальцы мерзли от неожиданного холода. Тучи убрали остатки света в небе. Снег размывал сияние фонарей. Близилось семь часов, и несколько бизнесменов ждали на остановке с нами, а еще пара пожилых покупателей. Никто не был одет для снежной бури, никто ее не ожидал, и в прогнозе ее не обещали.

— Ты знаешь шинигами в Киото? — спросила я у Широ, глядя на машины, надеясь увидеть автобус. Я топала ногами, чтобы согрелись пальцы ног, ставшие льдом в обуви.

— Не тех, с кем хочется работать, — сказал Широ.

— Мы в отчаянии, — сказала я. — Да?

— Не настолько, — Широ прищурился. — Пока что.

— Даже если мы уговорим одного, безумный план может сработать…

Загудела машина, мы с Широ вздрогнули. Я посмотрела на дорогу, где серый грузовик несся по льду на асфальте. Водитель за рулем пытался совладать с машиной. Шины крутились беспомощно на льду под снегом.

Машина неслась к автобусной остановке.

Я не успела отскочить, Широ оттащил меня. Я поскользнулась. Мы стали комком рук и ног на скользком тротуаре, мир накренился, и я отъехала. Загудели машины. Заскрежетал металл. Разбилось стекло. Кричали люди.

Я ехала, пока не врезалась во что-то твердое и холодное. От этого дыхание вырвалось из легких. Боль пронзила, будто кочергу вонзили в плечо.

В улице стало тихо.

Я открыла глаза, оказалась у окон прачечной. Внутри несколько женщин средних лет указывали на что-то снаружи. Они могли смеяться надо мной. Но моя голова прояснилась, и я поняла, что она их лицах было не веселье.

Там был ужас.

Я села. Широ приподнялся на руке, прижимая свободную ладонь ко лбу. Я не сразу смогла сосредоточить взгляд. Металл и разбитое стекло были непонятными. Машина врезалась рядом с металлической картой маршрута автобуса. Огонь лизал смятый капот грузовика. Одна желтая фара все еще мигала, озаряя светом хаос на тротуаре. За разбитым лобовым стеклом водитель грузовика обмяк на руле. Он не двигался.

Я увидела кровь. Она разлилась на асфальте, словно кто-то разбил большую бутылочку чернил об землю. Она разлетелась от эпицентра аварии, а там…

«Нет», — я не могла принять то, что видела. Кровь похолодела. Волоски встали дыбом.

Мужчина был среди стекла, металла и бензина — тот, кто не успел вовремя отойти. Он лежал, раздавленный машиной на остановке. Несколько его костей были сломаны. Стекло торчало между ребер, и его кровь текла из его тела, шипела от жара на снегу. Его седые волосы блестели в тусклом свете, и его круглые очки лежали в паре шагов от него. Кровь запачкала левую треснувшую линзу.

Его вопль разорвал воздух. Звук, казалось, рвал мое сердце надвое. Я попятилась, снова ударилась об окна прачечной. Слезы выступили на глазах. Все во мне кричало: «Отвернись, бака!». Но я не могла. Я должна была как-то ему помочь, но как?