Двое пополам (СИ) - Вечер Ляна. Страница 39

— Тут недалеко, милая.

Тяжёлый вздох и лёгкий блеск слёз в глазах мамы заставили сердце Ёли сжаться, похоже, волнение передавалось воздушно-капельным путём. Стараясь не выдать смятение, Ёлка помогла маме собраться на работу, чмокнула её в щёку и, щёлкнув дверным замком, поспешила обратно в гостиную. Этот пояс из причудливой рыбьей чешуи… Ёля точно видела его раньше: материал, из которого была изготовлена вещица, казался знакомым. Густой туман воспоминаний кутал душу, но ни одно из них не имело чётких образов, а сердце ныло. Блестящая штучка напоминала Ёлке об Ансгаре, да так, что руки горели, едва касалась переливающихся чешуек. Сидя за столом, Ёля гипнотизировала взглядом бижутерию, надеясь всё вспомнить, ну или хотя бы отыскать маленькую зацепку — тщетно.

* * *

Вернувшись домой Гар, застал Коди за занятием, от которого у воина волосы зашевелились не только на голове. Мальчишка стоял у камина, под ногами карта, а в руках пояс из чешуи ахры. Ансгар делал украшение в предрассветной тишине, пока его девочка досматривала сны, перед тем как открыть слепые глазки и с улыбкой позвать — «Гар». Ёе нежный, бархатный голосок сейчас мучительно рвал уши, будто слышал его наяву.

— Зачем взял?..

Коди оборвал вопрос воина лёгким пасом рук, и… пояс исчез. Ансгар мог поклясться предками — украшение нырнуло в карту, словно в воду, кажется, даже плеск услышал. Округлив глаза, Гар смотрел на парня, не в силах выдать и полслова.

— Пусть фея получит подарок, пусть фея помнит уродца Гара, — бубнил Коди.

— В каком… смысле? — почти шёпотом выдал воин.

Парень выглядел так, словно ему стали известны самые сокровенные тайны мироздания, и от этого зрелища в груди Гара скрипел ледяной холод. Воин не труслив, не раз видел чужую смерть и сам стоял на пороге чертогов Богов, но пацан с этими проклятыми огоньками во взгляде мог затмить что угодно — будь то вой кровавой сечи или костлявые руки смерти, сдавившие глотку.

— Время, как река, — речь дурочка была необычно легка. — Течение залижет раны, принесёт на пустое место новые камешки.

— Объясни ты мне, что с Ёлкой? Где она? Как вернуть?

— Вернуть… — эхом отозвался мальчишка.

— Отправь меня к ней, как только что отправил пояс, — Ансгар ухватил парня за плечи.

— Нельзя! — Коди отчаянно замотал головой, глядя в глаза друга. — Вас двое, но вы пополам.

* * *

Летний вечер не принёс прохладу. Душный воздух пах горячим песком — отвратительно. Ёлка — единственный пассажир маршрутного такси — ехала на встречу с доктором, сжимая в руке апельсиновую корочку. Цитрусовый запах помогал заглушить городскую вонь. Странно, но до беременности ароматы Софии её не раздражали. «До беременности»… Проклятое «до»!

Ёлка вспоминала Шинари: воздух там не испорчен выхлопными газами и цепляющимся за одежду запахом фастфуда, а меховые шкуры в хижине Гара источали аромат хвойного леса, как и его бронзовая кожа. От воспоминаний по телу прошлась горячая волна нежности. Чёрт! Так не вовремя и вообще… не нужно. Ёля ведь твёрдо решила вправить себе мозги, точнее, пусть на место их поставит специалист — неважно. Она вспомнила, как по ладошкам растекалось золотое сияние, и чёрную дымку на кончиках своих пальцев тоже помнила. Если бы Шинари существовало, если бы дар был правдой, Ёлка смогла бы воспользоваться им и сейчас — лучшее доказательство здравомыслия. Увы, добрый десяток попыток пробудить силу закончился полным фиаско. Всё сон, сказка, фантазия, бред, родившийся в голове из-за гормональной перестройки организма.

Маршрутка грохотала невыносимо громко, и Ёля выскочила на остановке, не доехав до нужной две или три. Мысли снова далеки от реальности, она балансировала на грани между «вспомнить всё» и «послать иллюзии подальше». Ноги несли совсем не в сторону частной клиники, гдё вёл приём доктор Стефан. Сама не зная зачем, спустилась в пешеходный переход и, радуясь прохладе, не спеша поплелась к выходу. Прайм-тайм для жаждущих милостыни в разгаре. Ещё неизвестно, кого тут больше — прятавших руки в карманах или протягивавших их. Голоса калек, бездомных и прочего пешеходно-переходного бомонда смешались с фальшивыми звуками музыкальных инструментов, превратившись в какофонию. Ёля нащупала на дне сумки несколько монет и, сжав их в кулаке, искала взглядом кому бы пожертвовать. Пели отвратительно, так же бездарно терзая гитарные струны, а инвалид-колясочник вообще бодро отстукивал ритм парализованными ногами — нет, «этому не дала». Ёлка растерянно улыбнулась, пройдя мимо почти театрального представления. Взгляд зацепился за женщину в солнцезащитных очках. Слепая сидела на грязном полу подземки, прижимаясь спиной к холодной стене, а рядом стояла картонная коробка. Никаких надписей вроде «помогите, чем можете», никаких призывов подать на хлебушек. Женщина вызывала искреннее сострадание… и снова всё дело во снах. Ёля помнила, как это — кувыркаться в вязкой темноте.

— А этому дала, — шепотом выдала Ёлка и высыпала монетки в коробку слепой.

Не успела она пройти и десяток шагов, как на её запястье сжались холодные пальцы. Испуганно дёрнулась, пытаясь освободить руку, и охнула. Та самая слепая женщина намертво вцепилась в Ёлку. Круглолицая, тёмноволосая и уже без очков — зрячая. Мало того, у попрошайки глаза невероятного бордового цвета. В груди собралось тяжёлое чувство, готовое вот-вот рухнуть к ногам вместе с волнением. Она видела эту женщину раньше, но где — вспомнить не могла.

— Какого предка ты тут делаешь, Богиня? — на чистом шинарском зашипела прозревшая, и сердце Ёли чуть из груди не вырвалось.

Да, чёрт побери, это был шинарский! Язык из снов, который Ёлка неплохо знала, а это значит… Значит, она не сошла с ума! Теперь она вцепилась в руки женщины и, хватая воздух ртом, пыталась собрать фразу для ответа.

— Ты знать меня?! — чуть не орала Ёлка, глуша музыкальное безобразие, которое, как назло, стало звучать громче.

— Конечно, знаю! Это же я, Ли!

Внешность этой женщины и имя Ёле знакома. Ли… Ли! Вдовушка — соседка, её сын Коди — дурачок. Они вместе наряжали ёлку, а потом… Воспоминания о последнем вечере в Шинари хлынули потоком, смывая сомнения. Это не было сном! Ёлка хохотала, как сумасшедшая, а из глаз катились слёзы. Вытряхнув содержимое коробки в ладонь, черноволосая женщина спрятала милостыню в кармане и потащила Ёлю прочь из подземного перехода.

— Здесь не место для разговоров, — вдова явно нервничала.

Душная вечерняя улица пахла скорым дождём, а транспорта на дорогах прибавилось — пробки. Людей тоже стало больше, но, похоже, толкучка и современные технологии шинарку не удивляли. Что она вообще тут делает?

— Ли почему тут?

— Поговорим, но не здесь, — вдова нахмурилась.

— Идти, — Ёлка взяла Ли под руку и повела к автобусной остановке. — Говорить у меня дома.

Визит к доктору можно отменить. Теперь можно отменить всё, кроме правды. Нужно вернуться к Ансгару чего бы это ни стоило. Ребёнок не от Яна, а любовь с воином — не сон. Нынешняя жизнь Ёли слабо перекликалась с той, что была у неё на самом деле. В этой реальности она никогда не болела раком, не была слепой. Всё будто спуталось, перекосилось, стало не так.

Глава 31

Мне бы ночь потемнее, чтоб глаза не слепила,

Чтоб не видеть предела, да на ощупь из клетки.

Но на утро похмелье, незнакомые стены,

Вновь прикинувшись мертвым дожидаться заката.

Ансгару приходилось делать то, что он ненавидел — ждать, да ещё и неизвестно чего. Ожидание, щедро сдобренное бессилием, выматывало не хуже тяжелого боя, боя с самим собой. Сидя на полу комнаты второго этажа рядом с туманной дымкой, он без конца прокручивал в голове слова Коди. Время шепнуло дурачку, мол, Ансгар и Ёлка — пара, которая должна положить начало рода спасителей Шинари, но прежде им придётся доказать, что они достойны, и сделать это «избранным» предстояло вдали друг от друга. Ансгар как и любой шинарец знал — его народ на краю пропасти. Ритуал в круге предков, призванный соединить по-настоящему любящие сердца и отсеять непрочные союзы, на самом деле приближал закат Шинари. Люди слишком долго думали — а надо ли? И часто приходили к выводу — не надо, а тем временем небольшую территорию королевства раздирали на лоскуты кочевники, обитающие в степях вокруг. Шинарцев рождалось всё меньше, умирало всё больше, а Ёля — будь она дочерью Аи или просто девушкой из чудесной Болгарии — способна понести без ритуала в круге предков, и вполне возможно, что её дети унаследуют этот бесценный дар. Высокие цели не вязались с чувствами воина. Новость о том, что Ёля могла подарить ему счастье стать отцом и обрести семью, разбилась о глупую случайность. Гар готов свернуть шею Шайле, разрубить на куски безупречного и придушить соседку вдовушку, но едва ли это поможет всё исправить.