30 чашек кофе (СИ) - Евдо Анна. Страница 19

Ему нравилось, что она не избегает щекотливых вопросов, хотя они нелегко ей даются.

— Как-то чуть не влип с женщиной-такой-девочкой-припевочкой, вжившейся в роль вечной малышки. Пыталась меня преследовать. Вспоминаю с содроганием. Однажды случилась девушка-пламя, яркая, крышу снесла и исчезла. Пламя не удержать, оно полыхает и пропадает, в неуловимости, наверное, и есть его особая прелесть. Достаточно?

— Вполне, — она собралась с духом и спросила на одном дыхании, — скажи мне прямо, как женщина я какая? Красивая? Нормальная? Интересная? Ты меня хочешь?

Только она умеет так вышибать опору из-под ног. И смотреть во все глаза. Он сглотнул и навалился на край стола, подавшись к ней.

— Ты красивая. Ты ненормальная. Ты очень интересная. И я хочу тебя. С той самой первой чашки кофе, — он выдержал краткую паузу. — Хочешь ещё честнее?

— Ты ответил на все заданные вопросы. Других я не задавала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Почему ты их задала? И не задала тоже? — напряжение между ними стало осязаемым.

— Потому что ты по-мужски для меня красив. Ты ненормальный. Ты очень интересный. Я хочу тебя. И скажу ещё — мне хочется, чтобы ты меня хотел. А не задала… потому что не просто хочу тебя в любовники. Меня к тебе тянет не только физически. Я хочу с тобой то самое «больше».

Они жадно прожигали друг друга глазами.

— Что будем делать, Павел Арбатов?

Он протянул ей вторую руку. Она вложила свои пальцы в его ладонь.

— Я обещал тебе фейерверк.

Они заняли место на склоне набережной. Она обхватила локти руками. Павел встал сзади и обхватил Настю, перекрещивая свои руки на её. Скользя по запястьям и накрывая её пальцы. Она отклонилась на него, откинула голову, вжимаясь затылком между его плечом и шеей. Он вдохнул аромат её волос и привлёк ещё ближе к себе. Раздался залп и небо озарилось рассыпающимся золотистым цветком. Настя чуть повернулась и посмотрела ему в лицо, отмечая мерцающие блики в его почти чёрных глазах. Новый залп, и его губы приблизились. Она потянулась им навстречу. Третий залп, и что-то взорвалось внутри. Она повторила его первое пробующее касание, подхватила второе приободренное, отозвалась на третье осмелевшее. Далее стало неважно, кто целовал первым, задавал интенсивность, исчезла толпа, речная прохлада, шум салюта и самого города. Были губы, небо и они. И разноцветный фейерверк ощущений.

Неожиданный грохот чуть сбоку от них заставил его оттеснить её в противоположную сторону, удерживая за локоть и заслоняя собой. Навесная площадка не выдержала всех желающих стоять поближе к краю и обвалилась с одной стороны, опасно треща дальше. Внизу образовалась мешанина из упавших и придавленных балками и поручнями. По склону скатился плачущий ребенок лет четырех. Настя подхватила малыша, Павел со стоящими рядом парнями кинулись помочь выбраться свалившимся вниз. Благо, высота была метра три, не больше, трава должна была самортизировать. Но кто знает, кого как могло придавить элементами конструкции. К Насте подбежала испуганная девушка, спустившаяся по лестнице.

— Спасибо, спасибо! — она обняла мальчонку прямо на руках у Насти. — Спасибо вам! Все хорошо, мой родной. Сейчас папе помогут! — и уже обращаясь к Насте, — ведь ему же помогут?

Она кивнула, подошла чуть ближе туда, где Павел с другим мужчиной приподнимали с двух сторон какую-то трубу, а третий помогал лежащему под ней молодому человеку выбраться в сторону. Настя закричала отойти появившимся любопытным наверху. Она вскинула руки, показывая им отступить назад. Вдруг один довольно крупный парень захохотал и с кличем «Чего сдрейфили? Не такие высоты брал!» сиганул вниз. Он врезался в трубу, выбивая из рук мужчин, не успевших опустить её после извлечения придавленного, и, изрыгая проклятия и стоны, всей массой завалился на Павла. Настя метнулась к ним! Не задумываясь, она дёрнула ветку какого-то явно декоративного куста. Адреналин и страх придали ей сил. Она толкнула летуна и от души прошлась по его спине импровизированной хворостиной.

— Пьяный придурок! Взял высоту, идиот-парашютист?! Откатывайся, тупая туша! Чтоб ты яйца все отбил при приземлении!

Она бы дальше хлестала закрывающегося от неё ноющего мужика, но увидела слишком быстро темнеющее пятно на разодранной светлой штанине Павла, который пытался сесть, хрипя и держась за правый бок. Она отшвырнула ветку, опустилась перед ним на колени.

— Паш, не шевелись. Что с ногой?

Он дышал поверхностно, со свистом.

— Дышать больно. Похоже, ребра, — процедил глухо. — И нога горит.

Настя обхватила руками его лицо.

— Не двигайся. Просто дыши и смотри на меня.

Достала телефон.

— Рваная рана бедра и сильный ушиб в области рёбер… Набережная, левый спуск, на склоне… Справа… Дыхание неглубокое… В сознании… Я не знаю, но обильное кровотечение… Хватит ваших вопросов! Высылайте бригаду. Я пока наложу жгут.

Она развязала пояс и перетянула его бедро повыше. Он пытался приподнять ногу, чтобы помочь ей. Она снова обхватила его лицо, глядя горящими глазами.

— Замри. Не зря же я выросла в семье врачей. Не смей отключаться, — а самой страшно так, что желудок свело в тугой комок. — Я попробую посмотреть насколько сильно задело, хорошо?

Он кивнул, в бесчисленный раз поражаясь этой девушке.

Она осторожно развела в стороны обрывки материала. Нашарила телефон, посветила, нахмурилась. Резко поднялась и стянула с себя юбку. Он будто моментально ослеп от её абсолютно бесконечных снизу вверх голых ног и белеющего пятнышка открывшегося белья. Промелькнула неуместная мысль, что очередная его мечта увидеть её тело без одежды сбылась, но совсем иначе, не там и не так. Настя уже снова встала на колени, прижимая вывернутую наизнанку ткань одним концом к ране и обматывая повязкой остальную часть вокруг ноги. Раздались присвистывания, аплодисменты, «полечи меня тоже, сестричка!» и шиканья тех, кто находился к ним ближе. Ей было наплевать на них всех. Она что-то говорила ему, видя его бледность, а сама с облегчением слышала приближающийся звук сирены.

18. Поддержка (13–14 июня)

Она действительно вернулась домой под утро. Постаралась тихо открыть дверь. Вошла и сползла по двери вниз на пол прямо в прихожей. Светка появилась через пару секунд, встрёпанная, в её майке и с телефоном в руке, громко шепча:

— Ты — звезда инстаграмма, ю-тьюба и местных новостей!

Она уселась рядом, заглядывай ей в глаза.

— Насть, ты чего тут расселась? Сама в порядке?

Она уткнулась Светке в плечо и заревела.

— Я так испугалась, Свет… Я так за него испугалась!

Подруга отложила телефон, обняла её крепко-крепко.

— Ты героиня! Ты отважная и самая смелая! Самая-самая! Как ты тому увальню всыпала! У-ух! Помнишь, как ты в школе пацанов крапивой отделала? Тех, которые нас столкнули в неё, — Светка погладила её по голове. — Мол, всё равно руки горят, так и этим достанется. Голыми ладошками вырвала — они обалдели. Вот и ночью от тебя все обалдели! Твой-то сильно покалечился?

— Жить будет, — промычала в шею, переставая всхлипывать.

— Ты, смотрю, успела роль медсестры по полной примерить.

Настя приподняла голову.

— Халат мне в больнице выдали, чтобы я трусами и полуголым задом не сверкала.

— Ну, ты же посверкала перед кем надо, чтобы он в себя пришёл?! Или, точнее, окончательно с ума сошёл, — она хихикнула. Настя хмыкнула в ответ.

— Светка, ты не исправима!

— А что? Как я поняла, задет вверх и низ, но глаза, руки и середина тела у него же нормально функционируют.

Теперь они хихикнули враз. Света поднялась, удерживая Настю за плечо.

— Посиди. Я тебе ванну наберу. И чай с мятой заварю. Сама точно не пострадала?

— Точно. Спасибо! — она похлопала по Светкиной руке. — Как Полинка?