Ночь, с которой все началось - Леви Марк. Страница 3

Все шло, как предполагалось, до тех пор, пока телохранитель не заметил какое-то движение на экране своего смартфона и не нахмурился. Его устройство снова и снова пыталось подключиться к оригинальной сети отеля. Копируя название сети, Екатерина допустила ошибку, не оставшуюся без последствий… Телохранитель с удивлением обнаружил, что «n» в слове Continental то появляется, то исчезает. Аккумулятор модема, спрятанного у Екатерины в рюкзаке, разряжался, и это непонятное явление становилось все очевиднее.

Мужчина резко поднялся, обогнул диванчик и что-то сказал шефу на ухо. Барон вытащил свой телефон из кармана. Увидев, что телохранитель забрал устройство и выключает его, Екатерина попросила у официанта счет. Она подняла рюкзак, стараясь не встречаться взглядом с подручным Барона, осматривающим зал. На вокзале, в аэропорте или на площади хакера засечь почти невозможно, но в ресторане задача становится куда проще… Телохранитель изучал лица немногочисленных посетителей, и чутье его не обмануло. Он двинулся к Екатерине, ускорил шаг, увидев, что она встает, – и потерял последние сомнения, когда официант громко окликнул девушку, бросившуюся к выходу, не оплатив счет.

Спасаясь от преследователя, Екатерина перебежала улицу Стортингсгата и бросилась к скве́ру перед Государственным театром и дальше, в сад, где зимой устраивают уличный каток. Она была хорошей бегуньей с сильными легкими и неслась длинными шагами. К тому же в годы бурной молодости ей уже доводилось убегать. Однако телохранитель прошел боевую подготовку и имел солидный послужной список.

Выскочив на оживленную улицу Карла Юхана, Екатерина чуть не попала под колеса мотоцикла и потеряла равновесие. Еле удержавшись от падения, она оглянулась и обнаружила, что ее преследователь, еще достаточно далеко от нее, вытащил пистолет, и кровь заледенела у нее в жилах. Что же такого в телефоне у Барона, если его телохранитель размахивает оружием посреди Осло?

Ей уже лет пятнадцать не приходилось сталкиваться с подобной опасностью.

В те времена, когда Екатерина жила на улице, ее преследовали торговцы, у которых она стащила что-то съестное, пару раз ей случалось уворачиваться от ножа в драках, но никогда еще она не рисковала получить пулю! От страха у нее открылось второе дыхание и в теле проснулись старые рефлексы. Смешаться с толпой – значит оказаться в безопасности. Но тротуары, по которым она бежала, были почти безлюдны. Пожилая женщина, работник, заполняющий ящики на прилавке перед магазином… Она свернула на улицу Розенкранц, миновала «Дели», потом еще не работающий паб, обогнула фургон службы доставки. Поворот налево – и дальше, вдоль фасада закрытого утром Норвежского театра.

Екатерина мчалась что было духу, боясь, что ее вот-вот схватят за воротник, собьют с ног пинком или – еще хуже – что ее бег остановит пуля. Осмелится ли этот человек выстрелить в центре города?.. Почему бы нет, если у него глушитель. Как далеко он готов зайти, чтобы вернуть похищенные ею данные? И тут ее осенило. Снова налево, к торговому центру «Палеет», где с самого открытия всегда полно местных и туристов. Уйма магазинчиков на двух этажах – идеальное место, чтобы спрятаться. Еще каких-то сто метров. Ей захотелось оглянуться, но она удержалась. Опыт побегов научил ее не поддаваться этому искушению. Обернуться – значит замедлиться, это будет стоить нескольких решающих секунд, и к тому же такую ошибку она уже совершила, когда чуть было не упала.

Екатерина испустила короткий резкий крик, как делают борцы, чтобы исторгнуть воздух из легких и затем получить больше кислорода. Впереди показались двери «Палеет». Если преследователь ее не подстрелит, она сможет бороться, осыпать его ударами, звать на помощь – она выдохлась, но не исчерпала все возможности.

Она ворвалась в торговый центр и бросилась вверх по ступеням эскалатора, на второй этаж, расталкивая всех на своем пути. Легкие горели. Ей пришлось остановиться, чтобы сердцебиение замедлилось.

Прислонившись к балюстраде второго этажа, Екатерина взглянула вниз. На короткое мгновение ей показалось, что она оторвалась от приспешника Барона, но тут он появился в зале.

Он что-то говорил охраннику. Тот кивнул и взял рацию. По-видимому, телохранитель сумел убедить его обратиться в службу безопасности, чтобы ее отследили по камерам наблюдения. Пора заканчивать эту игру в кошки-мышки. Мужчина поднял глаза. Она ответила ему полным страха взглядом и нырнула в ближайший магазин одежды. Он наверняка бросится за ней, должно быть, уже поднимается по эскалатору. Екатерина схватила шикарный платок: 300 евро. Кто может выложить такую сумму за кусок ткани? Точно не она, с ее-то зарплатой преподавательницы. Зажав в руке платок, она ждала. Стоило телохранителю войти в магазин, как она шагнула ему навстречу и прижалась к нему. Он был явно удивлен, но вцепился в ее руку.

– Может, поговорим как взрослые люди и не будем распускать руки?

Ошарашенный мужчина молча уставился на нее. Екатерина воспользовалась его смятением, запихнув платок в карман его пиджака и яростно пнув в голень, вынуждая ослабить хватку. И бросилась бежать. Телохранитель устремился за ней, рамка на входе в магазин немедленно засигналила. Мужчину перехватил охранник магазина, и Екатерина выскочила из торгового центра с большим отрывом.

– Ублюдок! – буркнула она, растирая больную руку.

Однако партия не была окончена. Оказавшись на улице, Екатерина из последних сил устремилась к трамвайной остановке. Заскочила в готовый тронуться трамвай все еще в шоковом состоянии. Ноги больше ее не держали, дыхание перехватывало. Она рухнула на сиденье. Трамвай, легонько подрагивая, покатился по рельсам. В кармане завибрировал телефон. Екатерина вытащила его трясущейся рукой, чтобы прочесть появившееся на экране сообщение:

Матео намекал на партитуру, которую она получила вчера. По счастливой случайности Екатерина села в трамвай № 19, следовавший вдоль побережья мимо острова Малмойя, до остановки «Ябру» – места встречи, указанного Матео.

– Как мне найти нужный ряд? – набрала она.

– Я подам знак, до скорого.

Трамвай ехал неторопливо; дорога до «Ябру» должна была занять двадцать минут. Устремив взгляд на море, Екатерина с беспокойством думала о том, как Матео ее узнает, – и не только об этом. Не дежурил ли он у «Театральной кофейни»? Не стал ли он свидетелем ее панического бегства? И зачем он вообще приехал в Осло? Не связано ли это с исчезновением Майи? Кстати, что он хотел сказать, написав, что «Майя не отвечает»? Не задержали ли ее? Или она решила выйти из «Группы»?

Тем временем трамвай добрался до остановки «Больница». Чтобы прогнать дурные воспоминания, Екатерина взглянула на часы и стала ждать, когда трамвай снова тронется. Со дня смерти матери прошло два года. По странной прихоти судьбы именно ей пришлось закрыть глаза женщине, не хотевшей ее появления на свет. Последние слова той были «Какая бессмыслица». Бессмыслица, которую дочь отказалась сделать характеристикой своей жизни.

Наконец впереди показался красный домик – конечная. Екатерина вышла на улицу и отправилась по указанному Матео адресу.

Десять минут спустя она оказалась перед маленькой типографией Ябру.

Какой-то старик, склонившись над прессом, с бесконечной осторожностью выравнивал большой лист бумаги. Екатерина кашлянула, чтобы дать ему знать о своем приходе, опасаясь отрывать человека от работы в такой, по-видимому, ответственный момент. Старик выпрямился с неожиданным изяществом. Она извинилась за вторжение и объяснила, что ей «сказали» явиться в его типографию.

– Литографскую мастерскую, – дружелюбно поправил он ее. – Если вы хотите заказать приглашения или бумагу для писем, я вынужден буду порекомендовать вам одного из моих собратьев по ремеслу.

– У меня назначена встреча с другом, но раз вы один в этой мастерской, возможно, я ошиблась адресом…