Песня теней (ЛП) - Мерседес Сильвия. Страница 4

— Не глупи, — Холлис опустила чашку, поднялась скованно на ноги и скривилась, стала переминаться, чтобы кровь прилила к онемевшим ногам. — Кто-нибудь поделится. Я поспрашиваю.

Фендрель не успел возразить, она отошла от их костра к остальным. Для двадцати путников горело восемь костров. Холлис и Фендрель были с самым маленьким, сидели за ним вдвоем. Как младшие члены отряда, они держались в стороне от старших венаторов и венатрикс. Охотники были одиночками, так что разговоры по ночам у костров не были оживленными. Холлис была уверена, что богиня не создавала их для путешествий отрядами, и она уже хотела, чтобы миссия закончилась, чтобы вернуться на свой пост и к своим одиноким заданиям.

Она подошла к костру и присела рядом с Альдой, венатрикс ди Ландин. Хотя женщина была не самой дружелюбной, они пару раз говорили за последние месяцы, и она могла помочь Холлис.

— Есть немного овса? — спросила она.

Белые пряди вились в двух темных толстых косах по бокам длинного лошадиного лица Альды. Она натянула капюшон на лоб, даже не оторвала взгляд от кипящего котелка.

— Нет.

Холлис посмотрела на открытый рюкзак венатрикс, там было еще много овса. Она открыла рот, желая возразить.

— Венатрикс ди Тельдри.

Холлис вздрогнула и оглянулась, оставшись на корточках. Она поймала строгий взгляд. Дорган, венатор ду Мареллус, стоял у кареты, готовый к пути. На его груди висели колчаны с ядовитыми дротиками, и он пристегнул скорпиону к щитку на правой руке, словно его ждала охота.

Холлис встала, обошла венатрикс Альду и поспешила к венатору. Он был старшим в их отряде, его знали и уважали за службу святому Эвандеру. За эти три месяца он сказал Холлис едва ли два слова. Она была так низко по рангу, что он не замечал ее, и она не верила, что он знал ее имя, пока он резко не произнес его.

Она выпрямилась и отсалютовала. Ее макушка едва доходила до его подбородка, но она шире расставила ноги, чтобы занимать больше места, чем позволяло ее худое тело.

— К вашим услугам, венатор ду Мареллус, — сказала она.

Он окинул ее взглядом.

— Венатрикс ди Тельдри, — сказал он, — сегодня ты поедешь с пленником.

Холлис вздрогнула. Она точно ослышалась.

— Простите, что вы сказали? — она поняла, как плохо звучали слова, когда выпалила их. Она попыталась исправиться, отсалютовала еще раз. — То есть, да, сэр, но… можете ли уточнить?

Она видела по раздувшимся ноздрям венатора, что он подавил вздох.

— Разведчик сообщил, что этот участок дороги может быть опасным. Она ощутила присутствие тени — не подавленной. Может, ничего такого, но мы должны проверить угрозу. Ведьма-королева уже должна была узнать о произошедшем, и она сделает все, чтобы помешать нам забрать это у нее. Пока что нам везло, но глупо было думать, что мы доберемся до каструма Ярканд без проблем. Мы поедем сегодня с не подавленными тенями, а вы, ди Тельдри, будете внутри кареты-тюрьмы с трофеем.

Внутри? С рожденным тенью? Холлис пыталась подавить протесты и вопросы, но одно слово вырвалось, несмотря на ее старания:

— Почему?

В этот раз венатор вздохнул.

— Вы будете вооружены Нежной смертью. Если наша защита будет пробита, и в карету пролезут, проследите, чтобы Ведьма-королева не получила свой трофей. Это понятно?

Холлис мутило. Она понимала. План был хорошим. Ей не нравилось признавать, но план был хорошим. Он подстраховывал на случай, если все обернется плохо.

А ей придется весь день трястись в неудобной карете, прыгающей по камням горной тропы. Сидя рядом с таким монстром… Она поежилась.

Но разве она могла перечить командиру?

— Заканчивайте приготовления, венатрикс, — сказал ду Мареллус. — Отбываем через час.

Холлис вернулась к костру на краю лагеря и рухнула напротив Фендреля. Он помешивал кашу. Она не смотрела на него, но знала, что он разглядывал ее. Но не спросил про овес, который она не смогла добыть.

— Чего хотел ду Мареллус? — спросил он, наполнил дно миски кашей и протянул ей. Холлис покачала головой. Она потеряла аппетит, а поездка в коробке точно доведет до тошноты. Зачем есть овес, если потом он вылетит? Фендрель пожал плечами, сел и зачерпнул кашу без вкуса в рот сухарем. — Снова поедешь впереди? — спросил он.

— Нет, — Холлис укуталась в плащ сильнее, зубы стучали, но уже не от холода. — Он заставил меня ехать с трофеем сегодня.

— Что? — Фендрель замер, не донеся кашу до рта. — Ты не сможешь призвать свою тень в том железном ящике. Ты будешь почти бесполезной.

— Спасибо за поддержку, венатор ду Рамнул, — Холлис недовольно посмотрела на него. — Меня вооружат Нежной смертью.

— О, ясно.

Она молчала. Фендрель сразу понял. Он был умным, а план был похож на то, что он сам мог придумать. Может, он поддерживал решение ду Мареллуса дать Холлис эту роль. Она была младше всех и менее опытной в отряде. Было логично оставить ее с трофеем, чтобы она не мешала под ногами. Даже ученик мог вонзить ядовитый дротик в шею беспомощного пленника, если нужно. А венатрикс низкого ранга, как Холлис, справилась бы и подавно.

Хмурясь, Холлис свернула и завязала подстилку для сна. Даже спиной к карете она ощущала волны зла оттуда, словно зуд добрался до ее разума.

— Тебе нужно сильнее подавить тень, — Фендрель плеснул воды в котелок, вылил ее из него, потушив огонь. — Ей не понравится железо. Если она окажется достаточно высоко, ты пострадаешь.

Она кивнула и вздохнула. Конечно, он был прав. И она не могла дальше тянуть. Она встала. В лагере было слишком много ушей и глаз, так что она отошла от костра, от лагеря в утренний туман. Она сошла с дороги, по которой они ехали, встала на выступе с видом на Перрины.

Они ехали по горам уже несколько дней, оставив поселения позади. Эти горы были с резкими склонами с жесткой травой и рощами темных сосен с глубокими трещинами. Почва была каменистой, булыжники торчали из земли через промежутки. Людей нигде не было видно, хотя она теневым зрением замечала вспышки маленьких душ — зайцев, оленей и рябчиков. Небо было тяжелым, словно готовым обрушиться на вершины.

Холлис взялась за одни из трех ножен на поясе, вытащила двуглавую флейту из костей зверя, одержимого тенью. Вокос — один из самых важных инструментов венатрикс, который передавался в Ордене поколениями.

Она раскрыла инструмент — в ранние годы в Ордене ей нужно было часами тренироваться с деревянной флейтой, похожей на эту, учиться играть усложняющиеся мелодии. Только после десяти лет такой учебы ее наставники в каструме позволили ей коснуться настоящего вокоса.

И только после Одержимости она узнала всю силу инструмента.

Холлис прижала флейту к губам и поставила пальцы на отверстия, а потом подула. Гул зазвучал в левой трубке. Звук был сначала слышен, но становился все ниже, уже не давался смертным ушам, ощущался только душой. Тяжелый и темный, как камень, как ночь.

Холлис стала двигать пальцами правой руки по второй трубке. Мелодия стала сплетаться с гулом, песня поднималась все выше, пока не ушла дальше, чем слышали люди. Если бы смертный наткнулся на нее тут, он принял бы ее за безумную — низкая тощая девчонка дула в свою флейту, но не издавала ею ни звука.

Но если смертный был не простым, а обладал чувствами тени, он не только услышал бы мелодию из ее инструмента, но и увидел бы, как чары обретают облик. Чары из музыки, паутина, которая потянулась в ее дух и коснулась силы, что скрывалась там.

Холлис закрыла глаза, пока играла. Было проще сосредоточиться, когда она убирала свое зрение, чтобы не отвлекаться, а сосредоточиться на одиноком и огромном мире в ее голове.

Мире, который она делила с другим существом.

Пейзаж ее разума окружил ее. Она годами училась проходить в этот пейзаж, но даже теперь это было странно для нее. Пока физические глаза были закрыты, она открыла духовные глаза и смотрела на темный каменный лабиринт. Вокруг нее гудела песня вокоса, она видела по краям зрения мерцание.