Маленькая опера - Сэ Слава. Страница 7
– Так точно!
Музыкант подпрыгнул.
– Подождите! Мы же творческие люди! Кто так обсуждает проекты? А где капризы? Где борьба за гонорар? Ваш Клаус талант несомненный, это видно по выправке. Но если он поставит «Валькирию», Вагнер восстанет из гроба и придёт! Вам нужен зомби на премьере?
– Уверен, автор будет в восторге. Клаус, начинайте!
– Но я лучше Клауса! Я Бенедикт Фарнезе! Моё лицо на всех афишах!
– Вы мямля и тряпка!
– Снаружи – да! Но внутри я гранит и в то же время вулкан!
– Ставить оперу для отца нации должен человек с характером.
– Для отца нации?
– Это я образно.
– Вы ставите оперу для верховного главнокомандующего?
Бено изобразил руками что-то вроде восходящего солнца. Бирке мотнул головой.
– Вам послышалось. Впрочем, неважно. Господин дирижёр, вы свободны. Можете идти в свою филармонию и репетировать любую муть, она у вас отлично получается. Прощайте!
Полковник встал и обратился к адъютанту, мгновенно забыв о дирижёре.
– Так что, Клаус, когда будет готова опера?
– Я поставлю её за тридцать дней! – ответил капитан.
– Ах, так? – вскричал Бено. – А я поставлю оперу за двадцать девять дней!
– А я за двадцать восемь! – завёлся Клаус.
– Ставь! То есть нет, я поставлю за двадцать семь дней, хоть это и невозможно! Первая репетиция завтра! В полдень! Всех приглашаю!
Бирке не выдержал, треснул по столу тяжёлым гроссбухом.
– Молчать! У меня от вас голова болит!
Полковник прошёлся взад-вперёд, успокаиваясь.
Потом сказал:
– Клаус – офицер, ариец. Имеет боевые награды. Я ему доверяю.
– А я итальянец! Моя жена – примадонна парижской оперы!
Комендант подошёл близко и посмотрел в глаза. Дирижёр унюхал, что с утра комендант ел рыбу. Казалось, полковник видит внутренности музыканта, будто тот пустой внутри, а снаружи прозрачный.
– Так и быть, – согласился Бирке. – Поручаю оперу вам обоим. Вы будете махать палочкой и орать на музыкантов. А вы, Клаус, пресечёте саботаж и разгильдяйство. И если кто-то узнает о том, что вам тут послышалось… я сотру само воспоминание о вас. Вам понятно?
Бено кивнул. Он не знал, нужно ли ему отдать честь, помахать рукой или поклониться. Не сумев подобрать соответствующего жеста, дирижёр просто вышел в дверь деревянной походкой.
После основного шоу начинались танцы, песни по заявкам и то, ради чего бордели существуют, – фантазии о настоящей любви за адекватную стоимость. Пьяных стало больше, музыка тише, девушки со сцены переместились в зал.
Вышибала Арнольд пытался сфокусировать зрение таким образом, чтобы объекты не раздваивались. Берта отобрала у него бутылку.
– Час ночи, рабочий день в разгаре! Ты же вышибала! Как ты будешь вышибать, если что?
– Я обезболил себя на случай ранений, – ответил доктор, он же администратор. И мгновенно уснул.
Ближе к двум часам скрипачка сложила инструмент в футляр и пошла прочь. Она ничего не объясняла, не отпрашивалась, когда хотела приходила и удалялась в удобное ей время. Любую другую девушку Берта сожрала бы без соуса. И лишь Матильде можно было всё.
Ходили разнообразные слухи. Будто скрипачка взяла в заложники мать хозяйки. И что Матильда спит с генералом тайной полиции, покровителем борделя. В фантастических версиях девушке приписывали гипноз, умение убивать точным ударом в печень, и даже – высокую должность в английской разведке.
Сама Берта говорила:
– У неё такой взгляд и такая осанка, что орать на неё не получается. Всё равно что плюнуть в королеву – невозможно.
Изгоняя мужа, Паола надеялась стать счастливее. И явно чего-то не учла. Два дня прошло, настроение не улучшилось. Более того, всё время хотелось кому-нибудь врезать.
– Не реви, – говорил брат.
– Я не реву, – отвечала певица, меняя истерзанный носовой платок на новый.
– Женщина! Я не могу обедать под такие звуки! – сердился дон Пепе.
– Я не женщина, я певица! Слёзы – моё естественное состояние!
– Разведись и не реви!
– Я не хочу разводиться! Я хочу петь!
Джузеппе откладывал вилку. Искал слова утешения. Уверял, что недели не пройдёт, Бено прибежит с новой идеей. И оказался прав.
Дон Пепе и Паола пили кофе у раскрытого окна, когда с улицы донёсся голос непутёвого зятя.
– Джузеппе! Джузеппе! – кричал дирижёр.
Дон Пепе показал жест, означающий «вот видишь, я же говорил».
– Это я, Бенедикт! Твой зять! – кричал Бено.
– Не отвечай ему. Нас нет дома, – велела Паола.
– И не собираюсь, – пожал плечами дон Пепе. – Сейчас он сам всё расскажет.
И снова оказался прав.
– Я был в комендатуре! Руководство армии желает поставить оперу! – сообщил дирижёр на всю улицу.
Джузеппе вздохнул:
– Бедняга совсем спятил! У него галлюцинации!
– Спустись на секундочку!
– Пусть сначала попросит прощения! – шипела Паола.
– Джузеппе! Спустись и поговори с мужем твоей сестры! Я выбил отличный проект!
Дон Пепе не хотел вставать, но тут в окно влетел башмак, подобранный, судя по запаху, в сточной канаве. Дон Пепе стал багроветь.
– Попрощайся со своим мужем, я собираюсь его застрелить.
– Спроси сначала, что он там придумал.
Джузеппе вытер руки, вышел на улицу и схватил Бено за воротник.
– Ты выживешь, только если принёс деньги! Если нет – клянусь Мадонной – ты труп!
– Это лучше, чем деньги! Я принёс всемирную славу! Ты будешь продюсером великой постановки!
– Где деньги, ну? Давай их сюда!
Дон Пепе хоть и не верил в чудеса, всё равно обшарил карманы дирижёра.
– Что ты делаешь? Щекотно, – хихикал тот. – Послушай, я был в комендатуре. Военные заказали оперу. Вагнера, Валькирию. Я уговорил их назначить тебя продюсером! Джузеппе, ты рад?
– Я убью тебя из жалости. Жить таким дураком унизительно!
– Всего за десять тысяч ты станешь главным промоутером Европы!
– Проклятье. Пистолет оставил дома. Придётся душить руками.
– Что?
Ничего дополнительно не объясняя, дон Пепе навалился и стал душить.
– Ты губишь мировой культурный феномен! – хрипел музыкант.
– Какая толстая шея! – сердился бандит. – Ты что, жрёшь на ночь? Где ты берёшь продукты?
– На оперу приедет отец нации! Шоу будет подарком в его день рождения!
Дон Пепе чуть ослабил объятья.
– Кто сказал?
– Новый комендант. Только умоляю, никому ни слова! Даже Паоле!
– Великий вождь едет сюда?
– Да! Только никому не говори! Это страшный секрет!
Бено и Джузеппе медленно подняли головы. С балкона на них глядела Паола. В её глазах сверкал огромный интерес к политической жизни.
– Паола, девочка моя, хочешь спеть Брунгильду? – спросил непутёвый муж.
Вечером заблудший английский бомбовоз скинул пару фугасов. Весь город подпрыгнул, жители бегали прятаться в подвалы, многие не выспались. Утром Паола и Бено поехали в филармонию. И прибыли в совершенно незнакомое место.
– Вот ваша филармония, – сказал водитель.
Бено вылез из машины, помог выбраться Паоле, и только потом осмотрелся. Церковь осталась без стёкол, ратуша закоптилась, а филармонии не было вовсе. Вместо неё дымилась гора камней.
– Ты куда нас привёз? – не понял дирижёр.
– Куда просили, – ответил водитель. – Ратушная площадь.
– Но где филармония?
– Да вот же она. В разобранном состоянии, в виде отдельных кирпичей. Ничего, после войны сложим как было. Или даже лучше.