Днем с огнем (СИ) - Вран Карина. Страница 25

— Ханна, я не собираюсь причинять тебе вред, — нескладная, неказистая девушка продолжала стоять с подставленным горлом. — Возможно, я как-то не так выразился, расстроил тебя. Успокойся. Никому не нужно умирать. Никаких глупостей. Я — не враг.

— Не с-сын Керейт-тар? — она дернулась, опустила наконец голову, всмотрелась в меня так, будто дырки в черепе взглядом просверливая. — Дал огонь. З-закрыт оборот. Ты лжешь? Лучше смерть, чем в лапы золотых!

Последнюю фразу она выкрикнула, позабыв про заикание.

— Я по батюшке Дмитриевич, а мать зовут Богдана, — начал я по пунктам опровергать обвинения. — У ма редкое имя. Не спутать с твоим Кере… что-там. Про этого… эту Керь я слышу впервые в жизни. С огнем вышло случайно: был рядом, решил помочь. Оборот — это вообще не ко мне. Я не лгу, все, мною сказанное — правда. И уж точно я не хочу ни в какие лапы тебя отдавать, ни в золотые, ни в титановые.

Из Луккунен будто бы вынули стержень: она покачнулась, осела. Я кинулся было подхватить: тротуар грязный, но не понадобилось. Она села на корточки, обхватила себя руками, начала раскачиваться из стороны в сторону. Издала странный звук, похожий не то на всхип, не то на скулеж.

Мне совсем несвоевременно вспомнилось, что где-то тут в давнишние времена, еще до шведских владений, были финские деревни. Или дальше? Вот так потянет эрудицией блеснуть, и сам себя физиономией в грязь.

— Мне побыть с тобой? — спросил я в растерянности: как-то не приходилось мне бывать в подобных ситуациях, не умею я утешать девушек.

Не говоря уж о девушках-оборотнях.

Ханна замотала головой. Я не стал гадать, то это девчачье: "Нет", — которое следует воспринимать как: "Конечно же, да!" — или это был всамделишный отказ. В моих интересах было нет, которое нет. Его я и выбрал.

— Я отлучусь минут на несколько, — сообщил я расстроенной финке. — И вернусь. Не уходи никуда, пожалуйста.

И устроил себе короткую утреннюю пробежку вдоль Фонтанки. Остановился, не добежав чуть-чуть до ремонтируемого Пантелеймоновского моста. Повертел головой: никого, ни машин, ни прохожих, ни дворников. Поставил пакет с гостинцами на гранитный парапет над птичьей статуей.

— Не серчай на меня, водяной дедушка, — по наущению Кошара выпалил в прохладный утренний воздух. — Обиду нанес по незнанию. Принес тебе да твоим девушкам малость малую, но в воду не брошу, чтоб никого не пожечь.

Эту речь овинник меня заставил репетировать перед зеркалом в прихожей, и велел, чтобы на сей раз без огненных цветочков и прочего самоуправства. Мне пришлось согласиться с тем, что хамство с моей стороны имело место быть. И потому оттарабанил, как по писаному.

Темная вода лениво плескалась, не снисходя до ответа.

Я пожал плечами.

— Худой мир лучше доброй ссоры, — добавил я все ж таки отсебятины. — Я побегу обратно, меня девушка ждет.

И побежал, хотя совсем невелика была моя вера в то, что Ханна меня дождется. Ее уход меня бы не расстроил, хотя про неведомую Керь и каких-то золотых разузнать хотелось бы. Не люблю, когда мне говорят: "А", — а весь остальной алфавит предлагают отыскать самостоятельно.

Но нет, Ханна нашлась на набережной неподалеку от того места, где я ее оставил. Она стояла, облокотившись на решетку, глядя на забранный лесами Михайловский замок. Пришла в себя, значит, пока я отбегал.

— Меня иногда т-туда т-тянет, — призналась девушка.

— В замок? А меня порой тянет спрыгнуть с моста, — я показательно зажег над ладонью огонек. — Водные обитатели меня сильно не любят. Лучше в замок пробраться, чем камушком на донышко.

Ханна боязливо глядела на огонь, но растянула губы в подобие улыбки, услышав про донышко.

— Идем?

Она кивнула и зашагала — теперь не передо мной, а по правую руку, как бы отделяя воду от меня.

Еще не пришла пора августовских чернильных ночей, небеса, укутанные дымкой облаков, еще серы. Воздух прозрачен. И потому фигурка в черном и сером, подскочившая к оставленному мной пакету и решившая его спереть — видна была отчетливо.

— Зараза, стой! — выкрикнул я, срываясь на бег.

Вот же пошли люди: даже внутрь не заглянул, а вдруг там что-то нехорошее? Скажем, голова, отделенная от туловища?..

Меня обогнала размытая от скорости Ханна, только и мелькнули подошвы.

"Ура! Погоня! Адреналин! Приключение!" — возрадовалось во мне нечто первобытное. И почти сразу скуксилось: погоня завершилась менее, чем за минуту. Ноги у Луккунен оказались не только шерстистые, но и нечеловечески быстрые. Подросток — это я увидел, добежав до места действия — убегать рванул туда, откуда шел, по набережной реки Мойки. Вот через ограждение его и перегнула Ханна, одной рукой перехватившая запястья парнишки, локтем второй упершись в спину беглеца. Пакет, из-за которого мы устроили утренние догонялки, стоял у ног Луккунен. Кажется, ему (пакету) досталось: из уголка вытекала водичка.

Я походя порадовался, что она сочла меня опасным и попыталась перекинуться, чтобы напасть. Не смогла, впала в отчаяние, пошла на убой. Ринься она на меня как есть, и исход сшибки был бы не очевиден. Да, на моей стороне какие-никакие, а занятия спортом. Но, пока бы я ломал свое "нельзя бить девушек", проворная девушка, не обремененная подобными ограничительными глупостями, могла бы натворить дел.

"Водичка?!" — как током ударило меня. В числе гостинцев не было ничего жидкого.

— Он взял т-твое? — Ханна показала зубы, прошлась по верхним кончиком языка. — Т-ты взял чужое?

Это она у трясущегося, что тот осиновый лист, мальчонки, уточнила.

— Да пошла ты-ы… — он не договорил, куда пойти Ханне, наверное, удар по спине помешал.

Не сильный, воспитательный.

Я подошел к этой живописной парочке, присел перед пакетом на корточки, заглянул внутрь.

— Отпусти ты этого детеныша, — махнул я рукой. — Пусть идет куда шел. Пацан, ты не заметил, что пакетик булькает?

— Булькает, значит, бухло! — огрызнулся пацаненок, которого тут же, стоило мне попросить, отпустила Луккунен. — Тьфу, придурки.

— А вот это ты зря, парень, — сказал я, глядя за траекторией полета плевка в воду. — Ханна, пробежимся еще немножко? Придется вернуться, в наш круглосуточный заскочить. Нужна большая бутылка питьевой воды, не минеральной, не газированной.

Я достал из кармана пару сотенных, протянул Ханне. Наш круглосуточный — это если обогнуть строение, приютившее наш клуб, будет как раз он.

— Ты быстрее меня. Не затруднит?

Луккунен без лишних слов сорвалась на бег.

В пакете, вопреки мнению воришки, булькало не бухло, а речная вода. Внутри большого пакета стоял пакетик поменьше, из-под гребешков, кажется. Он-то и был наполнен водой и бережно завязан сверху. Только в нем или сразу была, или в процессе беготни образовалась дырочка, и пакет стремительно пустел. Что грозило печальными последствиями для двух рыбин, одной с мою ладонь, второй раза в два мельче. Карасики, определенно два карася шевелили плавниками в подтекающем полиэтиленовом пакете. Я позже уточнил у знающих людей.

Рыб было бы хорошо — и срочно — переселить в аквариум, но я никогда не искал в Питере работающий в начале шестого утра зоомагазин, не собирался и начинать. И даже в продуктовый меня вряд ли бы пустили с текущим пакетом, а бросать на верную смерть отдарок водного хозяина было бы недальновидно. И тем более — обратно в реку выплескивать воду с рыбами. Оскорбить отказом большака среди водников после всех поучений Кошара с парадником было бы полным кретинизмом. Полнейшим.

Даже если единственное решение, пришедшее мне в голову, вгоняло меня в некий долг перед Ханной.

Я пробежал — напрягаясь изо всех сил — полпути до магазина, когда Луккунен примчалась ко мне с запрошенной бутылкой.

— Подержишь? — спросил я, передавая ей многострадальный пакет.

И достал брелок с ключами, раскладывающийся на маленькое стальное лезвие и на открывалку. Еще одно "наследие" походных времен.