Отпуск с осложнениями (СИ) - Воск Степанида. Страница 24

— Ты даже пальцем не пошевелил, чтобы ее спасти! -

воскликнула, вглядываясь в такие родные и такие далекие глаза.

— Она выбрала его, — голос Лукаса стал на порядок тише. — Я

предлагал ей вернуться, все простить…

— Да ты же сжил бы ее со свету, все время напоминая о прошлом, — уж я то знала, что мой отец никогда никому ничего не прощает. Это бультерьер, который вцепляется мертвой хваткой в того, кто стал на его пути. И отпускает только тогда, когда жертва затихает, отдав концы. Только в моем случае он дал уйти. Раствориться в другой жизни. Исчезнуть. Вот только после нашей встречи, я начала сомневаться, что он дал слабину, скорее просто не пожелал терять еще и меня.

— За все надо платить, — обронил Лукас.

Это я знала не по наслышке.

— Ты меня искала, чтобы еще раз сказать что я нехороший человек? — мужчине, а по совместительству моему отцу, надоело быть мальчиком для битья. Впрочем, он никогда им и не был. Главе теневого синдиката Силония не с руки быть жалким и ничтожным.

Все. Реверансы закончились. Пора переходить к делу.

В этот весь он — Лукас Дол.

— Я такого не говорила.

Даже если знаешь, что комнатная пантера не укусит, не стоит ее дергать за усы. Так и с отцом, не надо перегибать палку в оскорблениях. Он может и обидеться. Он же мужчина, а у них, в отличие от женщин, очень тонкая душевная организация, которую они тщательно скрывают. Но если вдруг ее затронешь, то пиши пропало. Мало не покажется.

— Я слышал ты поменяла фамилию, — Лукас как всегда был себе верен. Мог обескураживать на пустом месте.

Я так и не смогла полностью отказаться от фамилии отца, хотя бабушка мне предлагала. Спинным мозгом понимала, что такого святотатства он мне не простит, даже если больше никогда не встретимся. Как оказалось — не стоит ни в чем зарекаться.

— Не поменяла, скорее трансформировала, — не стала скрывать очевидное. Отчего-то была уверена — отец знает обо мне больше, чем я думаю.

За этим заявлением вспышки гнева не последовало. Что и требовалось доказать.

— Ты засветилась по полицейским сводкам, — как бы между прочим сказал отец.

Мы все еще делали вид, что расстались совершенно недавно, максимум пару месяцев назад, а не в разы больше.

— Так получилось, — после напоминания отца о возможной плате, мне расхотелось обращаться за помощью.

— Не хочешь мне все рассказать? — вроде бы безобидный вопрос, который вправе задать дочери отец. Только в устах Лукаса он звучал как приказ.

Как мне не хотелось промолчать, но говорить надо и желательно правду. Ложь можно легко забыть, либо же проколоться на какой-нибудь мелочи. А правда она одна. Вот только даже правду можно использовать в своих целях, замалчивая кое-какие детали, подавая факты под другим углом.

— Я встретила мужчину…, - начала.

— Ну, наконец, у меня появятся внуки, — радостно произнес

Лукас, расплываясь в улыбке.

Я не разделяла его счастья, а потому постаралась побыстрее объяснить ситуацию.

— Но он оказался … слишком надоедливым, — подбирая слова следила за выражением лица отца.

— Продолжай, — вмиг взгляд отца утратил мягкость.

— Настолько надоедливым, что полетел за мной на Силоний, начал преследовать, а когда я ответила отказом, то и вовсе стал угрожать физической расправой. Я его боюсь, — на последних словах изо всех сил постаралась выдавить слезу. И это мне удалось сделать вполне натурально. Я даже подивилась многогранности своего таланта.

— Он сделал тебе что-то плохое? Обидел?

— Он напал на меня в театре, пытался задушить… когда увидел рядом другого мужчину. Это было страшно. Я еле осталась жива, — опустила глаза, чтобы Лукас не видел их выражение и не смог догадаться о том, как было на самом деле.

— Вот сколько раз говорил, что самостоятельность молоденьким девушкам только во вред, — начал отец, а я поняла какую ошибку совершила, обратившись за помощью. Где были мои мозги?

«Где и всегда, чуть ниже талии», — подала голос советчица до этого молчащая, как партизан.

— Но теперь, когда все разногласия между нами решены, я возьму на себя заботу о тебе, доченька. Тебя никто не посмеет обидеть, а кто обидел понесет заслуженное наказание, -

закончил отец.

После таких слов я готова была взвыть раненой белугой, понимая чем мне грозит родительская опека.

Тотальным контролем и полным лишением самостоятельности.

Это даже хуже, чем смерть. Ибо смерть молниеносна, а папочкина опека напоминает удавку пролонгированного действия.

— Если ты заметил, то я уже выросла, — не выдержала и напомнила.

— Это тебе так кажется, — отмахнулся Лукас. — Для меня ты всегда крошечка. И я больше не позволю обстоятельствам нас разлучить, — это стало последней каплей.

Я вскочила на ноги. Мы как будто вернулись в прошлое на десять лет назад. Я вновь задыхалась от опеки.

— Прости, мое появление в этом доме было ошибкой. Я пойду, -

и рванула в сторону выхода.

Только не тут-то было. Мою руку поймали в стальные тиски. И

вернули на место, словно нашкодившего ребенка. А я даже и не заметила когда Лукас поднялся из кресла.

— Стоять. Не так быстро, Этель, — лишь легкое дрожание в голосе выдало отца.

— Закроешь в комнате? Лишишь сладкого? Или отшлепаешь? -

спросила язвительно.

Лукас усмехнулся, но руки не отпустил.

— А ты действительно выросла. Стала настоящей женщиной.

Коварной и соблазнительной. Не будь я твоим отцом, обязательно бы увлекся и … непременно отшлепал.

В серых глазах Лукаса я заметила промелькнувшие искорки.

Даже моргнула, гадая, а не показалось ли мне. Все же давно я с ним не общалась. Забыла каким он может быть.

— Я могу идти? Или нет? — спросила, показывая взглядом на захват.

— Неужели ты не хочешь у меня погостить? — Лукаса как будто подменили. — Мы так давно не виделись. Откажешь в такой малости?

Глубоко вздохнула, прежде чем ответить.

— Не откажу, — постаралась улыбнуться. С трудом удалось сделать это от души.

— Вот и славно, — Лукас моментально расслабился и отпустил меня. — Тебе приготовили комнату. Все как ты любишь.

Когда я увидела комнату, то чуть не начала заикаться. Я, конечно, была девочкой, как и десять лет назад. Но от такого обилия розового, которое буквально бросилось на меня, стоило оказаться в спальню, захотелось завизжать. Ибо это было кошмарно.

— Нравится?! — самодовольно спросил Лукас. — Я всегда знал, что в один прекрасный день ты вновь переступишь порог моего дома.

— Это ужасно, — не смогла сдержаться и высказала, что думаю по поводу «красоты».

— А я так старался, — уголки рта отца опустились, а он сам на глазах осунулся.

Какая же я дрянная девчонка. Неужели не могла сказать, что в восторге от комнаты?

Путаясь в словах, то и дело сбиваясь, принялась убежать

Лукаса в отсутствии у меня вкуса. Мол, это я ничего не понимаю в современном убранстве комнат. А на самом деле «розовый беспредел» прекрасен и необъяснимо мил.

Отец слушал, слушал меня, а потом не выдержал и громко заржал. Лишь спустя несколько секунд дошло, что Лукас мастерски отомстил мне за недавний взбрык.

Злопамятность являлась нашей фамильной чертой.

— Пойдем покажу другую комнату. Вижу, что от этой у тебя в зобу дыханье сперло, — прокомментировал отец, выходя из спальни.

Через коридор оказались в другой, выполненной в серо-бирюзовых тонах. Я с подозрением осмотрела убранство.

Сдержанно и со вкусом.

— Эта лучше? — на лице Лукаса взметнулась левая бровь.

— Гораздо.

— Тогда, отдыхай, — в словах едва слышной ноткой сквозил приказ.

— Да я и не устала, — попыталась возмутиться.

— Мне надо отлучиться. Я ненадолго, — отец как будто и не слышал что я сказала.

— Решил запереть? — не стала скрывать мысль возникшую в голове.

— Уладить твои проблемы. Или ты против? — глаза отца хищно блеснули.