Секрет небес. Ангел или демон - "Francess Vi". Страница 17

Я остановилась и только сейчас подняла на Люцифера глаза. Он стоял смирно, и лицо его ничего не выражало: ни усмешки, ни злости. Он будто изучал меня.

— Спасибо, — я встала на носочки, коснулась его руки и поцеловала в щёку.

Когда я отстранилась, то сразу встретилась с его проницательным взглядом. Он сжал челюсти, и скулы его выделились отчётлевее обыкновенного.

— Пожалуйста.

Поднялся ветер и собрались тучи. Мы с Люцифером подняли головы, наблюдая, как небо начинает закручиваться в воронку.

— Мы слишком долго здесь находимся, — сказал Люцифер.

— На сегодня достаточно. И да… Люций.

— Что?

— Ты расскажешь о том, что здесь было?

— Я уже сказал. Твою задницу прикрывать я не буду. Но идти жаловаться тоже не намерен. — Люцифер прыгнул, и водоворот его тут же унёс с собой.

Я не стала препираться и прыгнула следом.

Люцифер заложил руки за голову и закрыла глаза, будто полёт в водовороте был для него отдыхом. Я тоже молчала. Затем круговорот начал замедляться, и нас выбросило… только совсем не туда, куда мы ожидали.

— Почему… почему мы здесь?

— Вот чёрт!

Люцифер начал пинать камни и громко ругаться. Мы стояли над пропастью, за которой начинался ад.

— В чём дело?

— Пораскинь мозгами, Непризнанная! Отец узнал о том, что мы нарушили правило. Он хочет, чтобы я пришёл к нему с извинениями.

Я сделала несколько шагов назад от пропасти и от взбешённого Люцифера.

— О нет, куда пошла? — он больно сжал меня за запястье. — Водоворот принёс нас двоих. Отец хочет видеть и тебя.

— Отец… то есть Сатана?

— Да, смышлёная ты наша. Тебя ждёт на аудиенцию сам Сатана.

Крылья под ударом

Звон цепей и душераздирающие крики. Запах сырости и боли. От каждого шороха я тянулась к руке Люцифера, но тут же одёргивала себя. Люцифер шёл прямо, как вышколенный солдат, не обращая внимания на тюремные камеры по обе стороны от нас. Заключённые тянули к нам руки, страшные, едва человеческие. Они пытались дотронуться до меня.

— Не бойся, — он шлёпнул руку, которой удалось схватиться за перо моего крыла.

— Здесь жутковато.

— Это временная тюрьма для заключённых, для которых не успели ещё определиться с наказанием. Здесь не мучают, а просто держат взаперти. Так что это ещё цветочки. — Люцифер говорил спокойно.

Я чувствовала его напряжение. Словно пантера готовится к прыжку.

— Куда мы идём?

— Уже не куда, — Люцифер остановился у одной из камер. — Заходи.

— Прости… что?!

— У меня нет времени на препирательства с тобой.

— Ты хочешь закрыть меня здесь, рядом с ними?

— Тебе же лучше. Поверь мне.

— Ты… ты… бессердечный упырь! — я оттолкнула его.

Он быстро шагнул вперёд, не давая мне проходу. Тогда я ударила его по лицу. Шлепок был такой громкий, что я сама испугалась.

— Дай… дай пройти, — в голове промелькнула мысль, что он может ударить меня в ответ.

Люцифер стоял смирно. Только глаза его, особенно красные в темноте, смотрели со злобой и раздражением.

— Характер будешь показывать с другими, — он взял меня за талию, поднял вверх, и, как какой — то предмет, перенёс в камеру. Торопливо вышел и закрыл замок.

— Куда ты идёшь? — я прижалась к прутьям, но они оказались покрыты острыми шипами, которые тут же впились мне в кожу. — Ах!

— Ни к чему не прикасайся.

— Ты оставишь меня здесь? Одну?

— Будет лучше, если ты останешься тут, пока я встречусь с отцом. Тебя никто не тронет. Не посмеет, — он сделал акцент на последнем слове, глядя на соседние камеры.

Там было темно, и казалось, будто Люцифер говорил с пустотой. Но предупреждающе загремели кандалы — в темноте кто — то был.

— Я скоро буду.

— Нет, подожди! Люцифер!

Но он уже скрылся.

— Сукин сын! Я больше никогда с тобой никуда не пойду! — я кричала всё, что приходило на ум.

Пока в соседней камере снова не звякнули кандалы, вынуждая меня умолкнуть и прислушаться.

— Кто здесь?

Камеры разделяли такие же прутья, так что можно было посмотреть, что происходит в соседней. Я стала вглядываться в непроглядную темень. Понемногу начал вырисовываться чей — то силуэт. Кто — то медленно подходил всё ближе и ближе. Затем остановился. Я сделала шаг вперёд в попытке рассмотреть, кто же там, и вдруг из темноты выскочило нечто, резко схватило меня за руку и потянуло на себя.

— Э — э — эй, куколка… ты меня звала?

Шипы впились в руку и от резкого движения разрезали кожу.

— Мне больно!

— Сладкая…

Я протянула другую руку и резким движением стукнула его головой о прутья.

— А — а — а! Стерва! — заключённый прошёлся из одного угла в другой, не отводя от меня взгляда. — Он уже освободил одного, ты слышала?

— Кто «он»?

— Раз Ему удалось освободить одного, получится освободить и других… а когда Он освободит меня, я с радостью полакомлюсь тобой… — заключённый облизал губы и быстро застучал зубами.

— Не подходи! — я отошла подальше, но глаза этой твари будто бы горели в темноте. От них было не скрыться. — О ком ты говоришь? Кто он?

— Ты не знаешь?

— Отвечай! Кто он?!

Заключённый снова медленно, подошёл, почти подплыл к прутьям, чтобы я лучше разглядела его лицо. И прошептал по слогам, словно смакуя это слово…

— Маль… Бон… Те — е — е….

Звяк! Камера открылась. Вошёл Люцифер. Он сплюнул на пол кровью и чуть пошатнулся.

— Что с тобой?

— Просто встреча с любимым отцом, — он снова пошатнулся, опёрся о стену. — Боль — это иллюзия. Боль — лишь тренажёр силы воли и характера, — он засмеялся и тут же схватился за рёбра, не прекращая кашлять кровью.

Я подошла к нему, коснулась плеча, чувствуя себя растерянной и беспомощной. Но Люцифер стремительно обернулся, прижал меня стене и сжал горло.

— Это всё из — за тебя!

— Что ты делаешь?

Он стал внимательно разглядывать моё лицо. Цепкий взгляд остановился на глазах, затем опустился к носу и губам.

— Ненавижу таких, как ты. Не представляете, какие вы на самом деле жалкие. Хотя считаете себя такими важными…

— Отпусти меня! — я хотела вырваться, но он сжал моё горло чуть сильнее.

— Твоя жизнь ничего не стоила, но ты так волновалась о причине своей смерти… и я почему — то должен отчитываться за тебя! На кой чёрт я отчитываюсь?!

— Ты сам увязался за мной!

— Я сам?! Пусть так. Подобного не повторится. Советую тебе держаться от меня подальше, — он отпустил меня. — Проваливай. С тобой разберутся наверху.

Я хотела уйти, но он остановил меня.

— Что с твоей рукой?

— Не твоё дело!

— Заткнись и дай посмотреть, — Люцифер осмотрел рану. — Как это произошло?

— Не. Твоё. Дело! — я оттолкнула его и выскочила из камеры.

— Какие мы гордые! — его голос звучал раздражённо, но лицо выражало беспокойство.

Или я видела то, чего не было в действительности? До прохода я дошла быстро, не замечая ничего вокруг. Раскрыла крылья и взлетела. Я словно от чего — то убегала, боялась оглянуться и увидеть заключённого и этот пронзительный, следящий взгляд Люцифера.

Едва ноги коснулись земли, раздался голос Мисселины.

— Виктория Уокер!

— А — а! — я вздрогнула и развернулась к ней.

Очевидно, она меня здесь поджидала.

— Вы меня напугали.

— А ты меня разочаровала! Ты знала, что узнавать о прошлой жизни запрещено, и всё равно нарушило правило!

— Но меня убили! Вам не понять…

Мисселина протянула руки.

— Ох, дитя, я понимаю, но правила есть правила…на этот раз тебя прощают: многие Непризнанные первое время не могут смириться со смертью и тем, что не видят близких. Но больше оступаться нельзя.

— Я поняла вас…

— Я рада, что ты благоразумна, — Мисселина осмотрела мою одежду, и лицо её с каждой секундой становилось всё печальнее. — Бедняжка, в аду ужасные камеры. Тебе нужно в душ, что скажешь?

— Да, пожалуй.

Мисселина больше не могла на меня злиться и улыбнулась тепло, как прежде. Она взяла меня под руку, и мы вместе вернулись в школу.