Старшая правнучка - Хмелевская Иоанна. Страница 23

Так и сяк прикидывали мы с Зеней, как оно лучше сделать, и ни одна светлая мысль в наших головах не являлась, как вдруг в кустах зашелестело и тетка Клементина собственною персоной нам предстала, тоже в пеньюаре и чепце ночном. Всполошенно мы обе вскочили со скамьи, тетка же, напротив того, на скамью уселась и, утреннюю росу с пеньюара отряхнув, стала упрекать нас, почему ей ранее не доверились, две головы хорошо, а три лучше, особенно если эта третья годов на двадцать разумнее будет. Тетушка малость годочков себе убавила, на добрых тридцать она постарше нас, ну да то без разницы. Потом сесть велела и не таясь призналась: «Слышала я, неразумные дивчины, ваши речи, специально на тот случай за вами в сад пошла, и за то Бога благодарите, а теперь мне расскажите обо всем в подробностях».

Ободрясь ласковыми речами и зная ее доброе сердце, во всем мы с Зеней признались. Зазябли мы все три, и велела нам тетка Клементина в дом воротиться и там в столовой за горячим шоколадом все и обсудить.

Поспешили мы в дом, и там я решила одну мою Кларчу потихоньку разбудить, чтобы остальная прислуга не стала помехой нашей тайной беседе, шоколад же Кларча отменный готовит. И что же? Прокравшись в каморку Кларчину, обнаружила я при ней сладко почивавшего галанта, коего Кларча, с криком вскочив, попыталась от меня под одеялом скрыть. Я же, ей рот заткнувши, с гневом повелела немедля завтрак нам подать и Господа благодарить, что гораздо важнейшее дело имею, нежели ее целомудрие блюсти. Шустрая девка вмиг обернулась, и я еще до столовой не дошла, как шоколад уже на столе стоял.

Совещание трех дам оказалось очень продуктивным. Многоопытная тетка Клементина, выслушав в подробностях историю несчастной Зени, так посоветовала поступить: пусть тот и в самом деле купит себе на Зенины деньги именьице, как раз такое у тетки есть на примете, оформит втайне купчую на свое имя и распустит слухи, что имение досталось ему от дальних родственников. Причем с условием – владеть может только женатый, этим, мол, и объясняется поспешность в оформлении брака И епископ знакомый у тетки сыщется, без придирок обвенчает молодых тайным венчанием, поскольку не прошло года со времени кончины первого супруга новобрачной, а в роли свидетельницы, кроме Матильды, выступит сама Клементина, обожавшая свадьбы. Завещание же Зеня все равно непременно должна написать, причем пусть и молодой муж одновременно пишет завещание в пользу жены. На всякий случай.

Через неделю-две молодые вернутся и еще с месяц от людей поскрываются, но уж она, тетка, позаботится, чтобы все узнали "истинную" подоплеку неприличной спешки со свадьбой. Корысти ради произошла, а ведь известно, "чувства сердечные шокируют, корыстные же интересы всегда в людях найдут понимание". Месяца через три можно и официальные извещения о свадьбе рассылать.

Воспрянувшая духом Зеня поскакала к себе с утками и паном Ростоцким, а Матильда с теткой принялись готовиться к отъезду в Варшаву на тайную свадьбу Зени. Мужу Матильда рассказала о брачном заговоре, и тот его одобрил, только посоветовал в Варшаве не останавливаться у родни, чтобы раньше времени тайное не стало явным, а жить в гостинице.

Юстина не пожалела времен» и добросовестно изучила подробнейшее описание взятых прабабкой в поездку предметов туалета (целых два сундука), опасаясь, как бы между рюшечками, вуальками и кружевцами не проглядеть подробностей, существенных для расследования преступления. Их не оказалось.

Прабабка Матильда отправилась в Варшаву. Затем в ее дневнике следовали десять страниц, хаотично заполненных отрывочными описаниями знаменательной операции по венчанию Зени с ее конюшим. Все сделали так, как посоветовала мудрая тетка Клементина. Венчались Зеня с паном Ростоцким на рассвете в боковом притворе маленького костела на Старом Месте, присутствовали четверо свидетелей: Матильда, Клементина, доверенный нотариус и какой-то очень дальний родственник жениха. Слуг оставили на улице, охраняя фамильную тайну, хотя Матильда за свою Кларчу ручалась.

Удалось также организовать тайную скупку угодий для пана Ростоцкого, и все вздохнули с облегчением.

Потратив целый месяц на расшифровку десяти страниц, Юстина в один прекрасный день впервые отдала себе отчет в том, что читает намного медленнее, чем прабабка писала, и задумалась – а хватит ли всей жизни на это дело? И не пора ли и ей позаботиться о наследницах, перепоручив ознакомление с дневником одной из дочерей? Хотя вряд ли их это заинтересует, придется, видно, внучек дожидаться. Тяжело вздохнув, Юстина обреченно продолжила чтение:

И когда мы все устроили таким хитрым образом, могла я и о своих туалетах позаботиться, заказала дюжину платьев в модных мастерских, да тут вдруг весть худая из Блендова аж до Варшавы долетела, что бабка моя при смерти, меня к себе призывает и поспешать велит. Только два новых платья и успела приобрести. Все под Богом ходим…

…С бабкой, к счастью, не столь уж худо, пока живу в своем доме, к ней только наезжаю почитай каждый день. Матеуш же мне рассказал, взяв наперед слово в тайне все сохранить, что выписал полицейского агента и тот агент страшную вещь раскрыл. В голове не укладывается, однако всему пан Базилий причиной. Агент тот первым делом проведал про настоящее имущественное положение пана Базилия, и что же выявилось? Гол как сокол, бумаг ценных, что якобы от отца остались, никогда и не бывало, а все это время пан Базилий у еврея-ростовщика чуть не каждый месяц немалые деньги под процент брал и через то в окончательную крайность пришел.

У нотариуса же, пана Вжосовича, агент доподлинно разведал, кто подговорил пана Фулярского завещание на Зеню переписать, и тем человеком оказался пан Базилий.

В охотничьем доме его не было, где же он в момент убийства пребывал и что поделывал? Агент самолично испытание произвел – за полчаса от домика охотничьего до барского дома добежал, в кустах прошмыгнувши, и в дом пролез не заметным ни для кого образом. А чтобы иметь полную уверенность, агент загодя подговорил двух смышленых дворовых в ту пору с особым тщанием дом стеречь, по рублю пообещав, коли его выследят. И те со всем их усердием целый день с дома глаз не спускали, а агента не приметили, пока он, из дома выйдя, им со смехом не дал по десять копеек для утешения.

Теперь уже Матеуш не сомневается, что злодеем был пан Базилий, это его скотник в окно кабинета заметил. И кто бы еще мог фигуру мраморную с консолей обрушить, задумав Зеню жизни лишить? Агент тот прислугу собрал, стал выпытывать и на лакея попал, который углядел, как пан Базилий на самом верху лестницы у балясины чего-то мастерил. Увидев лакея, тот притворился, будто с сапогом его неладно, и лакей сбежал, опасаясь, как бы пан за дурно вычищенные сапоги его за вихры не выдрал.

А пан Базилий имеет большой интерес в смерти Зени, ибо все по ней наследует, будучи ее единственным родственником, а она девица незамужняя. И теперь, объяснил мне Матеуш, а сам от гордости аж раздулся, как петух, ждать не много осталось. Как Зеня из Варшавы воротится – нечего там чрезмерно на балах отплясывать, – тут агент и поймает пана Базилия, пока он еще какое злодейство против нее не замыслит. Матеуш считает, что лучше нет, как злодея на месте преступления ухватить. А меня прямо дрожь проняла, как себе Зеню в новых кознях представила.

Мы с Зеней, вестимо, бабы дуры, а оказались разумнее этих мужей горделивых, Матеуша с его агентом. Рассказала я мужу своему о венчании Зени, так что козни на ее жизнь теперь без надобности, коли о том венчании и злоумышленник извещен будет. Тогда, ответствовал Матеуш, убивец без кары останется, ибо нет у полиции против него доводов твердых, без коих суд его к повешению не присудит. Разозлилась я сверх всякой меры на такое рассуждение. Неужто убивец в почтенной шляхетской фамилии к ее чести и славе служит? Не лучше ли втихую все покончить? На что Матеуш тоже в гневе «с бабьем никакого сладу нету» вскричал, за великую обиду себе и агенту такие слова приняв. Кабы не в постели наша ссора приключилась, уж не знаю, к чему бы привела, а так всегда дело миром покончить способнее. Матеуш с агентом уж после посовещались и решили, чтобы мне к Зене письмо написать.