Путь Любопытства. Дилогия (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович. Страница 106
Тридцать шесть минут с половиной от активации ритуала. И долгожданное:
– Завершено.
– Ну, что как? – подпрыгивает Васаре. – Пап? Как ощущения? Атрибут не криво встал?
– Тихо‑тихо. Хорошо всё, – успокаивающе бормочет Ригар. Его глаза полузакрыты, а всё существо сосредоточено на переменах внутри. – Тепло так, чуть щекотно… и спина как будто ноет уже меньше. И не только лишь спина…
– Если дело в возрасте, – говорит Щетина деловито и напряжённо, – существует риск даже и нелинейной прогрессии. Плохо.
– С одной стороны, да. А с другой…
– Что за любовь тумана наводить! Ученик! Говори прямо!
– Совершенно очевидно, что у Ригара нет ни опыта, ни резерва маны достаточного объёма, чтобы помогать течению ритуала, – отчеканил Мийол. – Да, я потратил на внедрение Атрибута в случае отца примерно вчетверо больше маны. Но при этом Васаре для своей инициации потратила больше сотни из своего резерва, а отец смог вложить только сорок – всё, сколько имел!
– Хм…
– Когда в диколесье инициировался я сам, к концу у меня оставалось где‑то четверть всего резерва. И, кстати, процесс явно шёл более бурно, потому что у меня тогда ещё и записанные матрицы чар слетели. А вот у Васьки и у отца всё сохранилось. Ритуал явно смягчает изменения.
– Тем не менее, лучше нам перед третьим заходом запастись зельями Силы, – постановил старик. – Просто на всякий случай.
– И опорные руны надо проверить, – напомнил Ригар.
– И слизня заменить, – покивала Васаре. – Что?! Вы только посмотрите, как усохла наша лапочка! Он явно устал и голоден!
– (Шкода/язва/девчонка)…
В итоге наиболее неприятные опасения оказались пустыми. Инициация старика прошла чуть быстрее даже, чем у Ригара – за тридцать пять минут с четвертью. И у Мийола на неё ушло почти двести единиц маны, а у самого Щетины – под пятьсот.
Слизня, кстати, перед активацией ритуала всё же заменили. Доставшийся ему также имел в Атрибуте свойства жизни и гибкости , но с некоторым уклоном в оттенок гибкого оживления .
И не только маги получили, используя иномировое слово, апгрейд .
Первой значимого успеха добилась Шак. Для кого‑то другого – мелочь, пустяк… но для неё самой выправление формы четвёртой аурной оболочки до нормы стало чем‑то вроде праздника. Семь гравируемых символов вместо шести, вроде бы мелочь… но эта мелочь давала возможность использовать завершённые заклинания четвёртого уровня, делала алурину полноценным магом‑экспертом. Когда ей исполнилось тринадцать полных лет – радовалась и вполовину не так бурно. Да что там, она даже прорыву своему до четвёртого уровня радовалась меньше!
Рикс просто продолжал планомерно работать над собой. И зелья Щетины, к которым с некоторых пор добавились усиливающие их действие ритуалы, ему в том помогали. По плотности праны молодой Воин перешагнул нижнюю планку четвёртого ранга и уверенно двинулся дальше. Но даже это – по чести, весьма впечатляющее – достижение меркло на фоне развития его чисто телесных качеств, так называемой закалки. По этой части, опять‑таки спасибо зельям, Рикс стоял ближе к пятому рангу. Причём скорее около его середины. Нынче развитие Воина стопорил прежде всего недостаток контроля над основными узлами. Во время схватки он иной раз терял контроль даже над четвёртым… но уж тут ему могло помочь только время.
И упорные тренировки.
Не миновала участь улучшения способностей – правда, несколько принудительная – также подопечных Мийола. Вернее, сперва фамильяра, а потом и подопечного.
Возможных вариантов хватало. Но призыватель поступил несколько эгоистично и выбрал для Эшки с Зунгом жизнь . Просто потому, что приобщение к этой «стихии» давало максимум в части продления той самой жизни. Намеренный жить ещё многие века, Мийол не собирался хоронить близких. Даже таких, мягко говоря, туповатых, как его «скакун».
С фамильяром прошло легче и быстрее всего. В конце концов, она тоже была атрибутником – а в наделении магией существ этого направления молодой эксперт ощущал себя всё увереннее. Взять за образец одного из улучшенных слизней, соорудить несколько изменённый ритуал, мощно накачать крылатую разведчицу собственной маной, приобретающей нужные свойства – и вот уже реципиент осваивается на четвёртом уровне.
После этого три недели подряд Эшки почти без перерывов жрала, жрала и жрала. Когда самый пик этого в прямом смысле сверхъестественного жора прошёл, оказалось, что она выросла в полтора раза и прибавила в весе в три раза с лишним. А также пропорционально прибавила в силе и радиусе действия способностей… причём сочетание связанности с жизнью грозило в будущем (не особо близком, к сожалению) сделать из неё целителя. Ну, или хотя бы донора праны.
А вот Зунг после принудительного продвижения до четвёртого уровня в весе столь же радикально не прибавил. Собственно, он вообще почти не вырос. Так, на пару пудов, не более. Но теперь плотность и насыщенность барьера, присущего ему как всем зверям‑подавителям, вполне соответствовала новому уровню, а полученная «стихия» должна была замедлить старение, заодно увеличив способности к регенерации.
…Эшки ещё жрала во весь клюв, Мийол пересчитывал ритуал под усиление Зунга, вовсю при этом занятый изучением алхимии жизненного и чедгхара, а от праздника в честь Шак минуло недели две, когда случилось событие и ожидаемое, и вместе с тем внезапное. Иначе говоря, Васаре хватило неполного месяца, чтобы добавить своему Атрибуту ещё одно свойство.
Правда, им стало не вожделенное зрение и не восприятие , а чувствительность . По сути, в это развилось своеобразное тактильное чутьё, даруемое гибкостью . И в связке эти два свойства показали изумительную синергию. Во внешний мир магия Васаре обращалась неохотно и на совершенно смешное расстояние шага в полтора – но уж со своим телом, смешивая ману с праной, она начала творить такое, что Ригару отчитывать её пришлось. Впервые за полтора года.
– Куда ты спешишь? – почти шипел он. – Или тебя радует возможность выкрутить что‑нибудь в такое положение, что потом месяцами придётся исправлять, ещё и с неизвестными шансами на успех? Толковыми медиками становятся годами! Начни с малого, играй только тем, что не повлечёт долговременных последствий: скажем, кровяным давлением, темпом дыхания и сердцебиения, водно‑солевым балансом, тонусом мышц, частотой бегущих по нервам сигналов. Извращайся на здоровье. Да хоть жопой воду пей!
– Что?!
– Что слышала. С твоими способностями на время расслабить сфинктер, обратить вспять перистальтику и вобрать воду прямой кишкой должно быть не слишком сложно. Но всеми богами тебя заклинаю: не лезь в гормональный баланс! Не стимулируй деление клеток и рост органов! Не пытайся влиять на рост костей и тому подобные вещи! Или хотя бы подожди с этими штуками, пока не пройдёт хотя бы пара месяцев и ты не узнаешь свой Атрибут получше!
Против такого тона, приправленного нескрываемым страхом за неё же, Васька устоять не могла. И умерила своё экспериментаторство до более разумных… глубин.
Не в последнюю очередь потому, что спустя ещё неполный месяц, как гром из Подземья, грянула новость уж точно недобрая. Сообщил её за совместным ужином, на корню зарубая предвкушаемое обсуждение очередной лекции об иномирье, Старик Хит. Причём с таким беззаботным видом, что Мийол даже не сразу осознал, о чём речь.
– Что значит – умираешь? – спросил он. – Это не смешно!
– Мне тоже, ученик, – Щетина глубоко затянулся фишле… и закашлялся. Причём как‑то вовсе уж нехорошо, с влажными хрипами. – Но скрывать это скоро станет невозможно. Я умираю. И осталось мне ещё месяца два, может, три.
Ученик 10: я оставляю тебя!
– А как же Атрибут?!
– Отчасти он и виноват. Я…
– Что?!
– Почему?
– Дедуля…