Будьте моим мужем (СИ) - Иванова Ксюша. Страница 6

— Завтра ровно в девять там же. Меня не будет. Делаешь все то же самое, я ребят предупредил.

Что может быть нужно взрослому мужику от пацана? В голове мелькнули страшные истории, когда-то слышанные и виденные мною по телевизору. Волосы буквально зашевелились на голове, и я, взбешенная, выскочила из тени к машине, оттолкнув сына, схватилась за дверцу и заорала в салон:

— Что тебе от него нужно? Отвечай немедленно! Иначе я! Иначе я… — в голову все не приходило, что же я с ним сделаю, если он не ответит.

И подумалось почему-то, что все у меня так плохо, так безнадежно, будто по черной полосе иду, да только не поперек ее переступаю, а непременно вдоль! И Кирилла защитить не сумела! И Андрюшка ждал, а я забрать не смогла! И Полинка там одна, боится наверное! И меня! Меня саму защитить, поддержать, успокоить, в конце концов, некому! На глазах моментально вскипели непрошенные слезы и полились, полились по лицу!

Сквозь их пелену, шагнув в сторону сына, я видела, как Павел выскочил из машины, как что-то сказал Кириллу. Сквозь собственные всхлипы, я не сразу поняла, что именно он собирается сделать. И когда вдруг сильные руки прижали мое вздрагивающее, всхлипывающее тело к своей груди, когда сомкнулись каменным кольцом вокруг, на насколько секунд я забыла, что заставило меня кричать и плакать!

— Дурочка! Ты что там себе придумала? Я что на извращенца похож? Это обидно даже! Нет! Ничего плохого твоему сыну я не сделал! Все. Все, успокойся! Я все сейчас объясню. Пошли в машину — нечего представление на улице устраивать.

Из окон нескольких квартир, действительно, повысовывались хозяева — видимо, сама того не осознавая, я кричала громко. Я вырвалась, оттолкнув его от себя, оглянулась на сына, но его уже рядом не было.

— Он домой пошел.

В машину садиться я, конечно, наотрез отказалась.

— Поня-ятно, — протянул мужчина и, схватив меня за руку, потянул в сторону подъезда. — Пошли тогда на скамейку. Он ничего тебе не рассказывал?

— Нет. А что должен был рассказать?

— Я ему работу предложил в своем магазине. Подсобником. У меня там спортинвентарь, товары для охоты, рыбалки, отдыха.

— С чего бы вдруг? Или ты следишь за нами?

— Ага. Очень шкафы понравилось вешать и сумки носить! Ну подумай сама! Мне нужен такой человек, чтобы товары помогал расставлять там, подметал мусор перед магазином. Нанять официально рабочего — заморочек много, платить нужно больше. Опять же, мне на летний сезон нужен такой чел, а зимой продавцы сами справляются. Школьнику можно платить немного, но с другой стороны, он при деле, деньги в дом принесет опять же. Да и я заметил, какими глазами он на спорттовары смотрит. Поняла, что я не маньяк?

Я кивнула. А в голове крутился только один вопрос: "Зачем это ему нужно?" В смысле мужику этому? Зачем ему весь этот геморрой?

8. Павел

— Зачем, зачем… Не знаю сам, зачем, — сказал честно, потому что устал, как собака, и настроения рассусоливать, придумывать что-то, у меня не было совершенно. — Тоже пацаном был таким когда-то — дерзким, нагловатым, но не злым. Он отпахал смену честно. И сам предложил задержаться — уже вечером машина с товаром пришла. Я думал, что ты в курсе, просил тебя предупредить. Короче, слушай, я жрать хочу и спать! Я развеял твои сомнения? Завтра отпустишь его? Клянусь, я к малолеткам, а тем более к малолеткам мужского пола абсолютно равнодушен! Я женщин люблю!

Хотел еще добавить, что предпочел бы маму этого мальчика, а не его самого, но решил, что это уже перебор будет. Плакать перестала, уже хорошо. Только она почему-то не уходила домой, а я, уставший и голодный, тоже стоял и не решался свалить.

— Я все поняла. Прости меня, пожалуйста! Просто он меня игнорирует вот уже неделю! Не слушается совсем, — она сгорбилась на скамейке, запахивая на груди свою кофту, пришлось сесть рядом.

— Поругались?

— Не то чтобы поругались. Хотя да, наверное. Как раз из-за спорта и поругались. Он трюковой велик хочет.

— Ну? — я спрашивал, но понимал, что дело, скорее всего, в деньгах — хороший трюковой велосипед стоит дорого, но, с другой стороны, начинать можно и с дешевенького, парень-то пока не профи, сойдет и попроще.

— Дело не в деньгах. Я посмотрела на сайтах там всяких. Конечно, дорогой я бы не купила, но… общими усилиями с бабушкиной помощью, можно было вполне осилить какой-нибудь попроще. Он со дня рождения накопил немного. Дело в том… я смотрела видео. Это очень опасно! Очень! Его отец погиб — на машине разбился. Я очень боюсь, что и с ним что-то случиться может…

Я не видел ее лица в темноте, но был твердо уверен, что Эмма вот-вот заплачет снова — слезы эти чувствовались в голосе. И мне до боли захотелось ее обнять так же, как там, возле машины. Только тогда это с наскока, неожиданно, даже для меня самого, получилось. Сейчас же, я был уверен, не позволит! Задумался над ее словами. Вспомнил свое беззаботное, бесприглядное детство — чего только мы не делали, будучи подростками: к поездами прицеплялись, проезжали несколько остановок таким образом, по заброшкам шатались, патроны взрывали, ныряли с мостов… Мы были более свободными, чем современные, привязанные к компьютерам и другим гаджетам, дети. Если бы моя мама тогда знала, чем я занимался, конечно, тоже переживала бы. Но не знала — работа, младшая сестра, брат, огород огромный у бабушки, да мало ли что еще! Впрочем, огромное количество родителей специально отдают детей в различные, даже очень травматичные виды спорта…

Я уже открыл было рот, чтобы объяснить это все Эмме, но она тихо и несмело заговорила первой:

— У меня суп вчерашний с вермишелью. Пошли я тебя покормлю.

Вот и как на это реагировать? Есть хочу, да. Но если она это предлагает из благодарности, то… Что, Пашка, сказать хочешь, что тебе такая благодарность не нужна? И как-то по-домашнему звучало это ее: "я тебя покормлю"…

— Хм, ну пошли…

…- Вот смотри, — объяснял я ей прописные истины, наворачивая очень вкусный (видимо, потому такой, что я с утра ничего не ел) суп. — Он у тебя целый день сам себе предоставлен. Ты запрещаешь велик. Он на скейте вытворяет такое, что вполне может привести к травмам. Опять же, назло тебе может влезть во что-то. У меня один знакомый есть, мальчишки у него занимаются. Правда, велоспортом, не трюками там какими-то. Но у них база есть, с горками специальными. Давай, я поговорю — там парня основам научат, правилам. Сама понимаешь, что и тренер присмотрит, объяснит. И он при деле будет. А пока пусть у меня работает.

— Паша…

Назвав меня так впервые, она, похоже, сама испугалась. Во всяком случае, когда я от неожиданности резко вскинул взгляд на Эмму, она смущенно разглядывала чашку с чаем. Но, взяв себя в руки, все-таки продолжила:

— Прости меня. Я накрутила себя — думала, что-то с ним случилось, попал в аварию… побили! Не разобравшись, обвинять стала. Прости! Я не знаю… мне очень неудобно тебя обременять своим сыном. Это моя обязанность — следить за ним, воспитывать. Я сама виновата, что не смогла общий язык с ребенком найти…

"Это обязанность отца" — думал я, но сказать такого, конечно же, не мог. А все потому, что в прихожей на стене, и даже в кухне на самом видном месте висели фотографии: вот молодой мужик посадил себе на шею пяти-шестилетнего мальчишку; вот Эмма в свадебном платье, безумно красивая, со светящимися от счастья глазами смотрит на этого же парня, держит за руку; вот она с огромным животом, который обнимают его руки. В первый свой приход сюда я не рзглядывал фотографии, да я их даже не заметил. Сейчас же почему-то глаза зацепились, задержались… и я начинал понимать всю боль, всю трагедию этой милой кудрявой женщины — она любит своего погибшего мужа до сих пор. Она до сих пор живет мыслями о нем. И что удивительно, в сердце зарапнуло, как если бы у меня были на нее какие-то права, а она вот так вот несправедливо любила другого. Как если бы я сам был неравнодушен…

— Не выдумывай. Мне на самом деле нужен помощник. Так что у меня свой интерес.