Избранными не становятся… (СИ) - Иванова Светлана. Страница 11

— Сборище фанатиков. Посох больно ударил по голове, перемешав оставшиеся мысли.

— Знай свое место, — холодно бросил мужчина, убирая посох. Я больше не представляла никакой угрозы. — Придержи язык, если жить хочешь.

— Если я нужна вам живой, то, как минимум, я должна есть…

— В чем-то ты права, — задумчиво протянул мужчина. — Еда будет. Силуэт в рясе расплывался, пропадая из поля зрения. Температура прекратила подниматься, остановившись на достигнутом. Тело окутало долгожданное тепло, не предвещающее ничего хорошего, но столь приятное.

— Эрик не придет…

Голова болела, не позволяя открыть глаз. Лежа на чем-то мягком и укрытая чем-то теплым, я не решалась окончательно проснуться, боясь спугнуть наваждение, наслаждаясь комфортом. Прохладная ладонь коснулась лба. Голова уже не была настолько горячей. Жар спал, но лицо все еще горело, а каждая клеточка тела напоминала о своем существовании ноющей болью в суставах. Чудес не бывает. Простуда не пройдет за секунду, как ее не лечи.

А уж если и вовсе не лечить… Полежав еще несколько долгих минут, я все же зеставила себя открыть глаза. На белом потолке в самом центре висела довольно старая, но родная сердцу люстра. У стены примостился знакомый шкаф, к которому на протяжении многих лет я подбегала, опаздывая и собираясь в последнюю минуту. Смотреться в зеркало, которое имелось лишь там, по утрам я не особо любила. Картина обычно была не радужная. Возле окна находился небольшой письменный стол, непривычно не заваленный горой книг и тетрадей. Шторы были завешаны. Я лежала на своей кровати. Не обращая внимания на пульсирующую боль в голове, я села, не веря своим глазам. Полка над кроватью была заставлена моими книгами и маленькими статуэтками, привозимыми родителями из своих поездок.

Телевизор, стоявший на узкой тумбе напротив кровати, был выключен. Спустившись с кровати и осмотрев шкаф, я нашла свою одежду. Как такое возможно? Неужели все мне только приснилось? Или, может быть, это был лишь бред, навеянный лихорадкой? Подойдя к окну и отдергивая штору, я наткнулась взглядом на каменную стену. Надежда рассыпалась на мелкие кусочки. Я не дома. Просто улучшились условия моего заточения. Теперь можно было с уверенностью сказать, что телевизор являлся просто бутафорией. Постельное белье было из более грубой ткани, как и одежда в шкафу, на поверку оказавшаяся лишь подделкой. До двери я не добралась, но услышав привычный звук отодвигающейся стены, нырнула обратно под одеяло. Ручка повернулась, и в комнату вошел человек в черной рясе. Неужто снова мой знакомый?

— Завтрак, — небрежно произнес он, почти швыряя поднос с едой на пол. Голос был другим. Этот субъект был мне не знаком. В отличие от высокого и худого предшественника, фигура была чуть более плечистой.

И как я могла их спутать? На этом балахон сидел лучше.

— Кто-то умер, а я не знаю? Что за тон? — возмутилась я, сложив руки на груди. Маловероятно, что хоть один из фанатиков в черном обладал чувством юмора, но мужчина чуть ли не ногой пнул в мою сторону поднос. Но кем бы я была, если бы училась на своих ошибках.

— Еда, — недовольным тоном выдавил мужчина.

— Я не собака, чтобы есть с пола! — я сощурила глаза, когда желудок предательски уркнул. Мой новый гость оказался в разы более нервным. Присев, он взял с подноса короткий нож, который кто-то не особо сообразительный решил принести мне вместе с едой. А ведь я могла запросто перерезать кому-то горло. Мужчина сделал шаг в мою сторону, возможно намереваясь аналогичным образом.

— Эй-эй, тише! Шуток не понимаешь что ли? Всего-то пару пылинок на этот поднос опустилось… Ну, и ты кажется в него наступил только что… Черт, теперь точно есть не буду, — я пыталась вразумить собеседника, замечая, как только что растоптали мою надежду на крошку в желудке. Попятившись, свалившись с кровати, я спиной ползла к окну. Возможно, полет с пятого этажа каким-то образом и спас бы мою довольно короткую жизнь, но окна не было, и проверить не представлялось возможным. Мужчина обошел кровать, нависая надо мной с ножом. Зажмурившись, я постаралась вспомнить хоть одну молитву. Как там учила когда-то бабушка? Перед глазами не пролетали картинки из прошлого, затуманивая разум. Только мысли в ужасе метались в голове, не оставляя места для чего-то определенного. О смерти просто не было времени подумать. Услышав глухой стук и оказавшись прижатой к полу тяжелой тушей, я раскрыла глаза, хватая ртом воздух. Дышать стало тяжело. Кто бы ни вырубил моего кормильца, он был еще здесь.

— Не поможете? — хрипя, выдохнула я, опасаясь, что это был последний воздух в легких. И как такой худой человек мог оказаться настолько тяжелым?

— Этого мало? Довольно приятный голос. Высокая фигура в коричневой рясе перебросила ножку стула, когда-то мирно стоящего у кровати, остатки которого разлетелись по комнате, в левую руку, правой стряхивая щепки с одежды. Подойдя к навалившемуся на меня телу, он протянул свободную руку и, легко взвалив бесчувственное тело на плечо, направился к двери.

— К-кто вы?

— Не важно. Дверь за незнакомцем захлопнулась. Стряхнув с кровати то, что осталось от единственного стула, я забралась под одеяло, обняла подушку и уставилась в темный экран телевизора. Что здесь происходит? И кто все эти люди?..

На самом деле все деревья в округе оказались не особо молодыми. А студенты так и подавно не смогли помочь с поиском столетнего.

Пожилые люди, по-видимому, обходили этот район стороной, опасаясь за нервные клетки, разрушаемые шумной молодежью. Эрик прислонился спиной к стволу только что обследованного дерева, заключив, что и в этом ни одного намека на щель для монеты-ключа.

— Привет, что-то потерял? Молодой человек обернулся. Стоящая напротив девушка казалась смутно знакомой.

— Покой. Мы знакомы?

— Учимся в одной группе, — словно упрекнула девушка, сделав недовольные глазки. — Ты сидел передо мной.

— Правда что ли? — удивился молодой человек.

— Ладно. Пока не обидел окончательно. Чем помочь то? Если смогу, конечно. Парень не стал вдаваться в подробности, а просто задал единственный вопрос. Какое из деревьев более старое. Девушка задумалась. Правда, ненадолго. Оглянувшись, она указала пальцем на одно из деревьев, стоящих поодаль.

— Кажется оно. Эрик припомнил, что до того конца двора он еще не добрался.

— Точно? Откуда знаешь?

— Обижаешь. Я здесь выросла. А именно это дерево охраняли вездесущие старушки, как вечное напоминание об их давно ушедшей молодости. На остальные мы спокойно лазали. Поблагодарив девушку, Эрик пошел в указанном направлении.

— Эй, даже имя не спросишь? — донеслось ему вслед. Но молодой человек уже не обращал на одногруппницу никакого внимания.

— Бервиль, ты идиот! От удара по столу, бокалы опасно вздрогнули.

— Простите, Учитель. Но…

— Живой. Она нужна живой. Не с ножом в горле. Это понятно? Мужчина, стоящий во главе стола, крепче сжал посох, едва сдерживая поток речей, готовых сорваться с языка в адрес несдержанного собеседника. Взглянув в испуганные глаза, поняв, чего больше всего опасается виновный, мужчина вздохнул.

— Ты сменишь одежды. Некоторые бокалы, не выдержав, треснули, пролив содержимое на сидящих. Никто из присутствующих не посмел пошевелиться, невозмутимо следя за разворачивающимся зрелищем.

— Не проходи Хазард мимо, девчонки и в живых бы не было. Как можно так дерзко нарушать приказы? Мужчина отчитывал Бервиля, словно нашкодившего неумеху. Внимание со стороны Учителя всегда ценилось. Но сейчас был другой случай. Сейчас оно заставляло Бервиля чувствовать себя посмешищем на глазах у тех, кого он когда-то гнобил за неспособность достичь его уровня. Сменить рясу, означало позор для мага. Фигуры за длинным столом опасливо втягивали головы, стараясь не производить лишнего шума, дабы не навлечь на себя гнев Предводителя.

— Овертук Бервиль, ты немедля сменишь черные одежды на серые, — хрипло произнес мужчина, подходя почти вплотную к Бервилю, лицо которого меняло цвет, становясь мертвенно бледным. Глаза смотрели зло, но покорно. Бервиль медленно кивнул.