Не время для дембеля (СИ) - Нестеров Николай. Страница 19

– Согласен, результат хороший. Но дело в том, что я немного тщеславен, а любой мой успех окружающие автоматически списывают на доставшееся мне наследство. Якобы с миллионом долларов любой может легко заработать ещё столько же.

– Так могут считать только законченные дилетанты и профаны, но мы-то понимаем, как тяжело этого добиться, – искренне посочувствовала мне банковская акула.

– Приятно встретить понимающего человека! Поэтому я решил не повторять прошлых ошибок. И начать свой путь в миллиардеры с кредита. Чтобы в моей официальной биографии через двадцать лет официально записали бы: Алекс Берг умело заработал свой первый десяток миллионов долларов, взяв скромную ссуду в банке Вотарантим всего на сто тысяч.

– Однако. Не так извилиста Амазонка в сезон дождей, как ход ваших мыслей. Впрочем, желание клиента – закон для банка. Можно узнать, о каких драгоценностях в качестве залога вы говорили?

– Без проблем. Они у меня с собой. Колумбийские алмазы. Из Гайаны. Рыночная стоимость – примерно двести тысяч долларов.

Не знаю, поверил ли вице-президент банка в эту ахинею, или сделал вид, что поверил, но как я и предполагал, кредит выдать согласился. А так же пообещал сохранить в тайне предмет залога и имя поручителя. Хотя, скорее всего, его заинтересовало будущее сотрудничество с молодым миллионером из Гонконга. Пришлось намекнуть, что через год сумма следующего кредита будет уже с шестью нулями и в долларах.

Как и положено настоящему банку, меня тут же попытались обжулить. Ювелир, оценивавший изумруды, назвал рыночную цену в 130 тысяч долларов за всю партию, а размер кредита и вовсе ограничили суммой в 90 тысяч вечно зелёных. На всякий случай, для подстраховки.

Но я только мысленно лишь посмеялся в ответ, сеньор де Мораес перехитрил сам себя. Меньше сумма кредита – в результате меньше процентов получит его банк.

Схема за год принесёт чистых убытков порядка десяти зелёных косарей, но зато деньги можно сразу пустить в оборот, и не надо мучиться с реализацией изумрудов на чёрном рынке, рискуя привлечь внимание криминальных структур или полиции. К тому же, документы и сертификаты из Гайаны прибудут ещё не скоро, только со следующей партией камней, а это не раньше, чем через месяц. мне же деньги нужны сейчас.

Как легко догадаться, схема из «родных девяностых». Когда нужно лавэ позарез, а кроме килограмма «рыжья» ничего в твоём сейфе нет. Идёшь в банк и сам себе выступаешь поручителем. И никого не волнует откуда ты взял золото, как только выплатишь кредит – без вопросов заберёшь обратно и документы не нужны. Формально ты всего лишь хранишь своё имущество в банковской ячейке.

Самым большим разочарованием на данный момент стала моя яхта. До Рио она кое-как доползла, по другому не скажешь, но теперь ей требуется дорогостоящий ремонт от трёх тысяч долларов. Сломался рулевой механизм, основной дизель требует замены и ещё куча всего по мелочи.

Отсюда вывод: окончательно накрылась медным тазом изумрудная контрабанда по морю. С другой стороны – одной лишней проблемой стало меньше. Пусть генерал Леонтьев организует доставку каменьев в Бразилию, а мне лишь сообщает где, под какой пальмой зарыта очередная партия товара. Так чтобы приехать и взять. Ибо контрабанда – сама по себе опасная вещь, обязательно спалишься в итоге, бесконечной удачи не будет. Да и вычислят умные люди этот канал поставки достаточно быстро. А то что умные люди в полиции и в уголовном мире встречаются – это факт. Даже в Бразилии.

Вечером того же дня состоялось генеральное совещание по поводу судьбы завода «Cristal de vidro».

Присутствовали трое: Гермес Лима – адвокат, Вальтер Щульц – мой новый начальник службы безопасности, и генеральный директор «Гугл-Берг» – ваш покорный слуга.

Разговор шёл на английском.

– Итак, кредит нам одобрен. Можем начинать выкуп акций. Что скажете сеньор Лима?

– Боюсь, возникли трудности. Особенно с получением контрольного пакета. Слишком много мелких держателей акций среди работников.

– В чем именно сложность?

– У директора лишь тридцать процентов акций. Он готов их продать, но запрашивает слишком высокую цену. Предприятие переживает трудные времена и сейчас балансирует на краю убыточности. Впрочем, сейчас вся страна в такой ситуации.

– Это технический вопрос, по ходу операции решим. Цену опустим даже ниже рыночной – переплачивать смысла не вижу. Меня смущает вопрос: где остальные семьдесят процентов? Мне нужен контрольный пакет, иначе затея теряет всякий смыл.

– Девять процентов акций у пенсионного фонда, остальное на руках у рабочих. Это, в некотором роде, бывшая рабочая коммуна. Одно время, появилась такая мода, но в 1987 году внесли изменения в Конституцию и государственную поддержку частных предприятий запретили, после чего почти все рабочие предприятия быстро разорились. Анахронизм полный.

– Работяги не хотят продавать свои акции? Или слишком дорого просят?

– И то, и другое. Ключевая проблема в профсоюзном объединении. На их долю приходится 19 % акций, вдобавок, они сильно влияют на решение остальных миноритариев из рабочих и мастеров. Они категорически против продажи акций. Директор вынужден прислушиваться к их мнению, ведь у него хоть и самый крупный пакет акций, но только блокирующий, а не контрольный.

– М-да. Запутанный клубок. Однако, этот завод мне нужен позарез. Других подходящих нет. Слово вам, господин Тененте-коронер.

– Я в отставке, а в подобной ситуации использовать воинское звание не принято.

– Хорошо, буду вас впредь именовать господин или сеньор колонель. Полковник по французски. Что удалось выяснить о предприятии? Кто крышует, реальные владельцы и бенефициары?

– Все чисто. Никакого криминала. Насколько это вообще возможно в Бразилии. Отдельные деятели и активисты из профсоюза наверняка имеют личные связи с «красными», но это для них обычное дело. Сеньор адвокат правильно отметил, что завод не приносит прибыли, поэтому организованная преступность им не интересуется, а двести голодных и злых мужиков – тем более.

«Красные», или Фаланж Вермелья – это условное название одного из двух крупнейших бразильских преступных сообществ, объединяющих десятки банд и группировок. Не буду сейчас вдаваться в подробности, история организованной преступности в этой стране потянет на отдельную книгу в жанре фантастики, ужасов и приключений. К личному моему сожалению, эпитет «красные» – не случайное совпадение, а конкретное и точное указание на то, что эта организация создана в 1970-е годы коммунистами совместно с уголовниками. Излюбленная подстава англосаксов: слепить какую-нибудь террористическую организацию и обозвать ее «Фракции Красной армии», «Красные бригады», «Красный фронт Ирландии». В Бразилии не стали заморачиваться и слепили «Красную фалангу». Коммунистов среди нынешних уголовников днём с огнём и не сыскать уже, а название прижилось.

Понятное дело, с таким пятном на репутации компартия Бразилии никогда не выиграет выборы и всегда будет обречена на провал.

Исключительно для полноты картины: «красным бригадам» противостоит другое бандитское объединение с поэтическим названием «Первая городская команда». Уголовники здесь, оказывается, очень любят футбол. Бразилия – она такая. (с)

Итак, мы хотим быстро и недорого купить нужное нам предприятие. Директор завода вроде бы не против продать, вопрос лишь в цене, но есть куча мелких акционеров и нестандартная проблема в виде профсоюза.

В принципе ничего сложного, ситуация почти классическая, и рейдерский захват напрашивается сам собой.

Поэтому предложил следующий план действий:

1. Проводим общую информационную пиар-компанию по снижению стоимости акций. В газетах и на ТВ пускаем волну материалов о том, что компания «ПепсиКо» собирается построить гигантский стекольный завод в Сан-Паулу. «Тетра-Пак» собирается отжать треть рынка бутылочных напитков под свою картонную упаковку. Бразильский металлургический концерн «Alumar» якобы вложит 200 миллионов долларов в производство алюминиевой банки и построит завод в Рио. Все это должно создать впечатление, что стекольная отрасль в Бразилии доживает последние, если не дни, то месяцы. Можно добавить слухов, что правительство думает о введении новых акцизов на пиво и алкоголь. Что добьёт последних выживших. Лишним не будет.