Холодная (СИ) - Инфинити Инна. Страница 24

— В общем, маму Кристины застрелили на глазах у Вики.

Я, наверное, перестал дышать. Егор поднял на меня глаза. Но это, оказалось, еще не конец истории.

— Недалеко от этих гаражей патрулировали два гаишника. Они услышали выстрел, а потом и плач Вики, и примчались на него. Но было уже поздно. Мама Кристины была мертва, преступники скрылись. Оказалось, что этот гараж они взломали. Чем они там занимались и что такого видели Вика с Кристининой мамой так и осталось неизвестным. Вика утверждает, что не помнит, что именно происходило в гараже. Лиц преступников она тоже не запомнила, лишь сказала, что их было трое. Убийц так и не нашли, камер там не было. После этого случая у Вики поехала крыша. Ее долго возили по психологам, психотерапевтам и прочим врачам, она лежала в специальных психушках для детей. У Викиной мамы тоже случился нервный срыв, и она закрылась в себе: не могла пережить смерть лучшей подруги. Таким образом, Вика росла почти без родителей. Отец пропадал на работе, мать пила, а сама Вика в основном была у врачей. Но с возрастом ей вроде бы стало лучше, но тем не менее до сих пор от стресса ей может сносить крышу, как сегодня. Кристина вколола ей рецептурное успокоительное. Держать его дома у Вики нельзя, иначе она сама себя им заширяет, вот Кристина и прячет лекарство в своем тайнике. Но это еще не все.

Егор снова прервался, чтобы отпить из кружки. Господи, куда дальше-то?

— Смерть Ирины Сергеевны, как ты видишь, очень по-разному повлияла на Кристину и Вику. Первая резко повзрослела, а вторая поехала. Вику можно оправдать тем, что на глазах у нее восьмилетней застрелили крестную, которую она очень любила, но Кристина потеряла родную мать. Тем не менее, Кристина чувствует за Вику ответственность. Она реально стала ей старшей сестрой. Можно сказать, что Вику воспитали не ее родители, а Кристина, которая всего-то на несколько месяцев старше Степановой. — Кузнецов перевел взгляд на мое лицо. — Это я отвечаю на твой вопрос о странности их дружбы. Кстати, те два гаишника, которые приехали на выстрел, оказались отцами Сереги и Алены. Так эти семьи и стали знакомы. И чем выше по карьере шел отец Кристины, тем выше подтягивались и отцы остальных. В шестом классе все четверо — Кристина, Вика, Сережа и Алена — пришли в нашу школу. До этого они учились в обычных. Они всегда держались только вместе. В 10 классе я стал встречаться с Кристиной и вступил в их компанию. Сегодня они тоже ездили с нами на кладбище, но после него поехали по своим домам. Мы же с Кристиной отвозили Вику, и в машине ее накрыло.

— Почему вы не вызвали врачей? Или не позвонили Викиным родителям? — Я впервые задал вопрос.

— Ее родители еще не вернулись из отпуска. Кстати, только пару лет назад мать Степановой наконец смогла излечиться от зависимости. А вызывать врачей Вике лучше утром, если ей будет все так же плохо. Но обычно после этого укола она долго отсыпается, но потом приходит в себя. А врачи бы ее надолго закрыли в больничке. По крайней мере так говорит Кристина. Я еще не был свидетелем Викиных фокусов, но от Кристинки был о них наслышан.

Егор замолчал. Я тоже ничего не говорил. Да и что тут скажешь? Я точно не был готов услышать такую историю. Теперь мне стало понятно, почему Кристина так носится с Викой. Они же совершенно разные и, кажется, их совсем ничего не связывает. Но теперь слова Егора тогда на вечеринке о том, что девушки «сестры» и Кристина «любит Вику» возымели для меня другой смысл.

Затянувшуюся тишину на кухне прервал телефонный звонок Егора.

— Да, мам, — ответил он в трубку. — Я еще занят. Да подожди ты, не кричи. Мне вот обязательно сегодня надо быть? А завтра нельзя? Блин, ладно. Хорошо-хорошо, я уже еду.

Он положил трубку, когда на кухню зашла Кристина. Кузнецов спрыгнул со стула и подошел к своей девушке.

— Малыш, надо ехать.

— Я должна остаться с Викой. Нужно посмотреть, как она будет чувствовать себя утром.

Егор тяжело вздохнул.

— Я не хочу оставлять тебя с ней одну. Давай переложим ее в машину и отвезем к вам домой?

— Нет, Егор, ты что. Ее нельзя тревожить. У нее глубокий сон.

— Блин! — Взвыл Кузнецов.

— А почему ты так торопишься?

— Потому что у бабушки в воскресенье юбилей 80 лет. Сейчас набился полный дом ее воронежской родни, и мать требует, чтобы я немедленно приехал знакомиться со всеми своими многочисленными троюродными братьями и сестрами и двоюродными тетями и дядями, которых никогда в жизни не видел!

— Слушай, Егор, мне не впервой оставаться с Викой вдвоем, когда она в таком состоянии. Если что, я тебе позвоню.

— Ну уж нет. Вдруг у нее галлюцинации начнутся? Или еще что-то? — Кузнецов резко обернулся ко мне. — Макс, а ты можешь остаться?

Я не успел ответить, потому что меня перебила Кристина.

— Егор, это правда лишнее. И галлюцинаций у Вики не бывает.

— Нет, Кристин, не лишнее, — Кузнецов начал злиться. — Я не хочу оставлять тебя одну наедине с Викой. Я сегодня видел, какой она может быть. Макс, — Егор снова повернул голову ко мне, — останься, пожалуйста. Тут полно свободных комнат.

Я перевел взгляд на Кристину. По ее лицу было очевидно, что она не в восторге от этой идеи. Я, если честно, тоже. Оставлять Морозову наедине с больной Викой, признаться честно, мне тоже не хотелось. Но и торчать тут вдвоем с Кристиной после нашего разговора на кухне — тоже мало приятного. Хотя, с другой стороны, если мы с ней разойдемся по разным комнатам и не будем общаться, то можно. С Олей я завтра встречаюсь в обед, так что с утра успею еще заехать домой.

— Хорошо, я могу остаться. Но завтра утром мне надо будет вернуться.

— Завтра утром я уже сам приеду, — пообещал Егор.

Он поцеловал Кристину и направился на выход. Я пошел его проводить. Уже в дверях он сказал:

— Макс, первое правило клуба…

— Никому не рассказывать о клубе. Егор, я не треплюсь.

Он кивнул.

— Я знаю. Просто на всякий случай.

Мы пожали друг другу руки, и он уже почти закрыл за собой дверь, как неожиданно остановился.

— И еще, Макс, не забывай, что Кристина для тебя сестра и не более.

Я услышал некую угрозу в его голосе. Мне стало неприятно, но я постарался не выдать этого. Я хорошо скрываю от окружающих свои чувства к Кристине. Никогда не начинаю с ней разговор первым, не смотрю на нее на людях, не уделяю особого внимания. Я знаю, что поводов для подозрений у Егора быть не может. К тому же ему хорошо известно о ее неприязни ко мне. О том, что происходит между мной и Кристиной, когда мы наедине, я уверен, он не знает. Ни о том, как я спас ее от уродов, ни о том, как переносил через лужу, ни о нашем разговоре на кухне, когда она напилась.

— Чувак, у меня завтра свидание с Олейниковой. Ты о чем вообще? — Я постарался придать своему голосу максимум невозмутимости.

— Да? Это отлично, — он мне подмигнул и закрыл за собой дверь.

Я еще простоял так какое-то время, смотря на входную дверь. Мы с Егором совсем мало знаем друг друга, но за это короткое время он успел стать мне хорошим товарищем. Раньше я никогда не оказывался в ситуации, когда меня начинало тянуть к девушке друга. Кристина ко мне безразлична, поэтому нашей с Егором дружбе ничего не угрожает.

Но что если бы она ответила мне взаимностью? Как бы я поступил, зная о сильных чувствах Егора к ней? Смог бы я, выбирая между другом и девушкой, выбрать девушку?

Из размышлений меня вырвал звук разбившейся посуды. Я поспешил на кухню. Кристина что-то уронила, и я наклонился, чтобы помочь ей собрать осколки.

— Егор тебе все рассказал? — спросила она меня, когда я поднял несколько кусков разбившейся кружки и пошел к мусорке.

— Да. — Я подумал, что нет смысла скрывать.

— Добро пожаловать в клуб, — она горько усмехнулась.

Я ничего не ответил. Кристина тоже молчала. После того, как мы собрали большие осколки и подмели маленькие, девушка неожиданно попросила меня сделать ей чай с мятой. Я удивился ее просьбе и перед глазами снова встала картина на кухне дома неделю назад. Видимо, она подумала о том же самом, потому что на мгновение мне показалось, что Кристина засмущалась.