Убить Мертвых (ЛП) - Кадри Ричард. Страница 13

— Но ты не знаешь.

— Откуда мне знать? Только ан ом фу [92] просит способ остановить исцеление.

— Отфукай меня, парень. Дай мне шкуру, как у носорога. Пусть я выгляжу как Человек-слон [93].

— Может потребоваться некоторое время, чтобы всё получилось, но посмотрим, что можно сделать.

Видок с Аллегрой собирают на рабочем столе растения и зелья, кусачки и дробилки. Им не нужно много разговаривать. Лишь шепнуть слово-другое, чтобы второй понял, что им нужно. Они прекрасная команда. Бэтмен и Робин, но без педерастического подтекста. На секунду я действительно их люто ненавижу. У меня так же мог быть надёжный партнёр, а я застрял с Чудовищем, Которое Не Затыкается. Интересно, какими спокойными были бы эти двое спустя неделю касабяновых криков о порно и сигаретах. Нужно будет принести его на семейных ужин. У Видока где-то здесь наверняка есть кляп с шариком.

Чёрт возьми. Какой же я мелкий говнюк. Вот они тут, работают над спасением моей задницы, а всё, на что я способен, это скулить о бедном, несчастном себе. Мне нужно пойти и убить что-нибудь настоящее; не прикончить дохлых чирлидерш, а что-нибудь живое и мерзкое, что-нибудь такое, что заслуживает этого.

— Какая ирония, не так ли?

Я смотрю в глаза Видоку.

— Ты провёл все эти годы в аду, сражаясь за то, чтобы остаться в живых, калечась и зарабатывая свои шрамы. Затем ты возвращаешься домой в надежде уничтожить и своих врагов, и самого себя, но вместо этого оказывается, что ты исцеляешься и снова становишься прежним собой.

Я встаю и смотрю на свой телефон. Ещё есть время сделать пару остановок до того, как нужно быть в «Шато».

— На хер меня прежнего. У прежнего меня дебилы украли жизнь, а самого дорогого ему человека убили. Если я снова начну превращаться в того засранца, то сам сдеру с себя эти шрамы и приставлю дробовик ко лбу.

— Но как ты на самом деле себя чувствуешь? — спрашивает Аллегра.

— Спасибо, что подлатала меня. Увидимся позже.

— Куда это ты собрался?

— Нужно купить платье на выпускной.

Я сделал небольшую остановку в «Бамбуковом доме кукол». Вы не хотите слишком часто играть в «окажите услугу, я — рок-звезда», но когда за вами ходят по пятам, потому что вы знаменитость-убийца месяца, почему бы время от времени не пользоваться этим, например, когда вам нужен человек в паранормальном бизнесе, и у вас нет времени валять дурака?

Медиумы, экзорцисты и пожиратели грехов в «Бамбуковом доме» не из толстосумов, так что большинству из них приходится браться за случайную работу, чтобы оставаться на плаву. Когда вы всю ночь консультируете призраков по вопросам карьеры, трудно целый день отвечать на телефонные звонки или толкать латте яппи [94]. Большинство паранормальных людей склонны баловаться такими вещами, как азартные игры, сексуальные услуги и торговля краденным. Мне лишь нужно попросить пару людей найти хорошо упакованного вора. Он продаcт мне за сотню новую кожаную спортивную куртку и пальто стрелка, что дёшево даже по меркам магазинных воришек. Конечно же, теперь он может рассказывать своим клиентам, что у него покупает Сэндмен Слим, и задрать цены. Да не будет разорван круг славы [95]. Аминь.

У меня всё ещё есть время кого-нибудь убить, прежде чем нужно будет отправляться в «Шато Мармон», и мне неймётся. Я уже месяц не угонял ни одной машины. Лишь смерть и отсутствие развлечений делают Старка скучным парнем.

Голливудский бульвар длинный, и боковые улицы не всегда хорошо освещены. Вы удивитесь, какими скупыми могут быть богачи, когда дело касается парковки. Они скорее оставят «Ламборджини» за полмиллиона долларов на стоянке у аптеки после закрытия, чем заплатят пятнадцать баксов парковщику.

Их платежи по автострахованию сопоставимы с тем, сколько большинство людей отчисляет на ипотеку, и они платят их за привилегию быть глупыми, чтобы иметь возможность оставлять свою машину на улице одну и без защиты, словно четырёхколёсную Красную Шапочку, дожидающуюся волка вроде меня. Я оказываю таким людям услугу, забирая их автомобили. Каждый раз, когда глупых богачей обкрадывают, это заставляет их чувствовать себя лучше от ненависти к беднякам. Всё, что они сделали, это оставили эквивалент большой кучи наличных возле парковочного счётчика, а когда вернулись, то с ужасом обнаружили, что те исчезли. То, что они оставляют своё имущество на открытом месте, чтобы люди его украли, доказывает им, что люди хотят украсть их имущество. Для некоторых людей, особенно богатых, страх — это как свернуться калачиком под тёплым одеялом.

Должно быть, сегодня вечером мне сверху улыбается что-то дьявольское и полное тестостерона. Примерно в полуквартале от Сансет на бульваре Кахуэнга, припаркованный прямо на улице, словно бабушкина «Камри», стоит серебристый «Бугатти Вейрон 16.4». Беспечные два миллиона долларов в точной механике и сногсшибательной внешности. Если бы Хью Хефнер [96] спроектировал «Спейс Шаттл» [97], тот бы выглядел как «Вейрон». Люк Скайуокер был бы зачат на заднем сиденье этой машины, если бы у неё было заднее сиденье.

«Вейрон» нафарширован технологиями больше, чем ускоритель частиц, так что чёрный клинок не поможет мне пройти через электронный замок, не подняв тревогу всем своим пронзительным нутром. К счастью, это не первый случай, когда гений, которому принадлежит этот автомобиль, оставил его на открытом месте. Сверху его покрывает тонкий слой пыли. Мне как раз хватит. Я смотрю на запад и медленно веду пальцем по съёмной пластиковой крыше, стараясь не потревожить сигнализацию. Я заканчиваю завитком против часовой стрелки на символе Мурмура [98]. Мурмур это большеротый адский хер с голосом, как у двигателя 747-го, но когда вы переворачиваете его имя, то можете услышать падение булавки за милю. Закончив, я хорошенько пинаю машину. Она секунду раскачивается, мигая огнями, пока пытается включиться сигнализация, но сдаётся и стихает. Я проскальзываю внутрь сквозь тень, вставляю чёрный клинок в замок зажигания, и завожу её. Есть что-то жутко приятное в том, чтобы вонзить нож в сердце двум миллионам долларов.

Тишина Мурмума наполняет машину изнутри и снаружи. Моя голова начинает проясняться после долгого странного дня.

Что и хорошо, и плохо. Это вынуждает меня задать серьёзный вопрос, на который мне нужен ответ: что Люцифер делает в Лос-Анджелесе? Ничего из того, что я вытянул из Касабяна, не даёт мне подсказки, и он не может врать так же хорошо, как пятилетний ребёнок. Я недавно сделал что-то такое, что разозлило Люцифера или доставило ему особое удовольствие? Нет, насколько мне известно. Я вообще ничего для него не делал, кроме как брал его деньги. Его авансовые чеки — приличная сумма денег, и если бы я не спустил их в большую чёрную денежную дыру под названием «Макс Оверлоуд», то у меня всё было бы в порядке. Если бы я был обычной офисной мартышкой с обычной квартирой и подержанной «Хондой Цивик», то жил бы довольно неплохо. Но мне нравится мой маленький домик на дереве. Ещё чуть больше места, и я бы заблудился. Видок нашёл бы меня через неделю в кухонном уголке с голодными глюками. «Макс Оверлоуд» — всё, что мне нужно, или чего я хочу. Там есть кровать, шкаф, ванная и миллион фильмов на первом этаже. Я не для того выполз из ада, чтобы охотиться за распродажами подушек в «Бед, Бас & Биёнд» [99]. С меня достаточно и того, чтобы одежды хватало больше, чем на неделю.

Итак, какого чёрта нужно Чёрту? У меня нет с собой ни пистолета, ни нааца, что, наверное, к лучшему. У меня есть чёрный нож и камень, который Люцифер дал мне при последней нашей встрече. Я проверил его. Я испытал на нём все виды магии, какие только мог придумать, и, похоже, это просто камень. Не знаю, зачем я таскаю с собой эту чёртову штуку. Возможно, из-за суеверия. Когда дьявол говорит тебе, что нечто может тебе однажды понадобиться, полагаю, стоит прислушаться. В компании камня, ножа Азазеля, нааца, зажигалки Мейсона и головы Касабяна я начинаю ощущать себя любителем гностической помойки.