Его невинная добыча (СИ) - Ковалевская Алиса. Страница 30

— Тебе нравится быть женатым на зверёныше? — всё с тем же безразличием поинтересовалась я, раздумывая над тем, что ждёт меня дома.

Там, на яхте, я хотела… Хотела быть с ним. Сама не знала почему, но желание это стало таким острым, что сдерживать его было бессмысленно. Холодная вода, утягивающая на дно одежда и он. Он…

— Вполне, — коротко ответил он посмотрев на меня сквозь зеркало заднего вида с такой небрежностью, как будто ничего не случилось.

Как будто не было штормящего моря, раскачивающейся палубы, его рук, его губ. Как будто вообще ничего не было.

С силой я сжала края пледа, под которым не было ничего, кроме тонких влажных трусиков. Так я и дошла до машины, подогнанной прямо к причалу — босая и практически голая. Мысли о том, что он делал со мной смущали, не давали покоя. Никогда раньше не испытывавшая ничего подобного, я как будто потерялась в чувствах, вспыхнула и сама стала огнём.

Чем старше я становилась, тем чаще и откровеннее прикасался ко мне Борис. Борис… Когда он заставил меня сделать то, что сегодня я хотела сделать сама…

При воспоминаниях о том дне к горлу подступила тошнота. Это было отвратительно. Настолько отвратительно, что я запретила себе вспоминать. Но Руслан…

— Да, — ответил он, когда лежащий рядом телефон завибрировал. — Да… Нет… Это так срочно? Послушай… — спокойный голос наполнился раздражением. — Нет, это ты послушай…

Наблюдая за Русланом, я вдруг задумалась о том, смогу ли жить вот так? Постоянно терпеть его унижения, выполнять приказы и слушать, что я никто? Но что мне остаётся?! Ни дома, ни денег, ни семьи… Не имея почти никакого представления о мире, в котором оказалась, я всё же понимала: без этого я действительно никто.

— Хорошо, я приеду, — жёстко выговорил Руслан, выводя меня из задумчивости. — Не знаю… На улице месиво, ты что, мать твою, не видишь? Да…

Закончив разговор, он грязно выругался и опять посмотрел на меня через зеркало.

— Мне нужно уехать, — сказал, хотя зачем, я не знала. Нужно — не нужно… Какая разница, если мои слова, желания, вопросы всё равно ничего не значат?

— Езжай, раз нужно, — отозвалась я даже равнодушнее, чем собиралась.

Заметила, как полыхнуло в его глазах что-то тёмное — словно мрак, что жил в нём, вырвался наружу.

Хотелось в душ. Сейчас это, наверное, было главным моим желанием — смыть с себя соль, запах того горького, жгучего, чем он вначале натирал меня, а потом… Текила. Когда он ушёл, я прочитала, как это называется — Текила. И ещё… я до сих пор была влажной.

Подумав об этом, плотно сдвинула ноги. Как он сделал это? Как сумел заставить чувствовать так горячо, так сильно? Желать того, что я сама до конца не понимала? Как?! Почему именно он? Этот мужчина с окутанной мраком душой, для которого я всего лишь… зверёныш?

— Когда ты вернёшься? — спросила я, стоило нам зайти в дом.

Руслан одарил меня мрачным взглядом. Резкие черты его лица выдавали настроение. Неожиданно мне стало холодно, но совсем не потому, что волосы так и не высохли до конца, не потому, что влажный плед совсем не грел и даже не из-за тех минут, что я провела в страхе среди накрывающих меня волн. Виной тому была темнота его души. Я и сама не поняла, как она пробралась в меня, почувствовала только, как это вызвало озноб.

— Не знаю, — бросил он и, подозвав экономку, отдал несколько коротких распоряжений.

Я ждала, что он скажет мне ещё что-нибудь, но я как будто совсем перестала интересовать его.

Простояв ещё несколько секунд, я вошла в кухню вслед за Натальей и поставила на стол коробку с пирожными.

— Может быть, попросить приготовить для вас ванную? — спросила она, не выражая никакой заинтересованности тем, как я выгляжу.

— Не нужно. Я могу приготовить ванную сама.

Честно говоря, я немного забылась. На меня накатило такое опустошение, такая усталость, что я не подумала сперва подняться к себе.

— Вам стоит быть осторожнее во время прогулок на яхте, — всё-таки заметила она. Посмотрела в окно. Дождь потихоньку затихал, сквозь всё ещё чёрные тучи вдалеке пробивались лучи солнца. В горах я видела нечто подобное, но тут… Зачарованная, подошла поближе к окну.

— Ева, — позвала меня Наталья. Обернувшись, я поймала на себе её взгляд, — примите ванную, — проговорила она вежливо, но настойчиво. — Руслан Каримович будет очень недоволен, если вы заболеете.

— Конечно, — выпрямив плечи, я пошла к двери. Чувствовала, что экономка смотрит мне вслед, но говорить ей больше ничего не собиралась.

Конечно же, Руслан Каримович будет недоволен, если его игрушка заболеет, сломается! Конечно же! Руслан Каримович не будет переживать — он просто будет недоволен. Недоволен, разгневан, раздражён, но не более!..

Взбежав вверх по лестнице, я быстро прошла к себе и тут же в ванную. Сбросила плед на пол и, порывисто обернувшись, посмотрела в зеркало. И тут же улыбнулась.

— Привет, — подошла и коснулась маленького носика. Мокрый. — Привет, — шепнула, почёсывая малышку за ухом. Она мгновенно отозвалась коротким громким мяу и заурчала так, словно внутри у неё был моторчик.

— Прости, — когда она лизнула мой палец, спохватилась я. — Подожди немножко, ладно? Я сейчас приму душ, а потом… — котёнок потихоньку укусил меня, тронул руку лапкой. — Душ, — убрала я пальцы и, всё-таки встретившись взглядом со своим отражением, скривила губы: — А то Руслан Каримович будет очень недоволен.

Лёжа на постели, я задумчиво поглаживала крохотную, свернувшуюся возле меня кошку. Надо было как-то назвать её, но как, я понятия не имела. Трёхцветная, пушистая, после того, как я помыла её своим шампунем, она сладко пахла ванилью.

— Малышка, — склонилась, дотронувшись до кончика уха. Ушко дёрнулось, но глаз котёнок даже не приоткрыл.

Позавчера вечером, решив немного пройтись по территории, я услышала у ограды тихий писк. Решила посмотреть и… Увидела её. Вжавшаяся меж двух камней, она сидела — крохотная, потерянная. Увидела меня и, казалось, испугалась ещё больше. Совершенно одна. Как ни пыталась я найти её маму, так и не смогла.

Взяв с тумбочки стакан с молоком, сделала пару глотков и поставила обратно. Услышала стук в дверь и уже хотела спрятать кошку, но не успела: дверь отворилась.

— Простите, не помешала? — на пороге появилась Наталья.

— Нет, — я приподнялась, загораживая кошечку собой.

— Хотела предложить вам выпить чаю с пирожными в беседке, — экономка прошла немного вперёд и остановилась. — Дождь закончился. Посмотрите, какое солнце, — она перевела взгляд на окно.

На улице и правда посветлело. Удивительно: тучи как будто расступились. Кое-где они ещё громоздились — набухшие, тяжёлые, но в зазоры проглядывали яркие золотистые лучи.

— Разве там не мокро? — удивилась я. — И холодно… Там же такая буря была.

— Что вы, — снова улыбнулась Наталья, теперь с лёгкой снисходительностью. — Беседка крытая. А по поводу того, что будет холодно, не беспокойтесь. Включим подогрев.

Я всё ещё колебалась. С одной стороны, на улице было так красиво, что не хотелось сидеть в доме, с другой… Я боялась что вновь может налететь ветер. Только-только согревшаяся, я не хотела оказаться на холоде, да и всё, что случилось утром, отняло у меня слишком много сил.

— Скоро зима, — вновь заговорила Наталья. — Нельзя упускать такое солнце. Да и пирожные… Целая коробка. Вы ещё не пробовали пирожные из нашей «Гавани»?

— Нет, — я тоже улыбнулась. Наталья даже рукой махнула, как будто больше не собиралась ничего слушать.

— Жду Вас внизу, Ева, — только и сказала она, уходя. — Солнце и пирожные из «Гавани»… Тут даже говорить не о чем.

Не прошло и пятнадцати минут, как мы уже сидели в беседке за домом. Напрасно я боялась, что замёрзну — здесь в самом деле было так тепло, что я забралась на диванчик с ногами и теперь, обхватив чашку, медленно цедила душистый чай с мятой.