Вероника из Тарлинга (СИ) - Грез Регина. Страница 16

— Вы, правда, этого хотите, Вероника? Или всего лишь заботитесь о престиже барона, которого, как мне сказали, даже не смеете называть отцом?

— Я… я не могу считать этот дом своим, но во мне тоже течет кровь д, Эберви, и она не менее благородна, чем ваша, пусть на счету моих предков не слишком много славных деяний на военном поприще. Мы больше известны как мирные землевладельцы. Прошу проявить милость и разделить с нами добрый обед. Мы ждали вас… Я ждала вас…

— Не надо плакать, Малиновка! Твоя просьба услышана, — раздраженно перебил ее герцог. — К тому же Ламарк, наверняка, просидит возле вашей нежной сестры до заката, а мои рыцари голодны.

Потрясенная его отстраненно-насмешливым тоном, Вероника поклонилась и отступила в сторону, давая возможность гостю подняться по ступеням до раскрытых дубовых дверей.

«И этот чужой, надменный человек должен стать моим мужем! Может, кто-то другой подарил мне кольцо своей матери, обещая преданность и заботу… Неужели обморок Терезы так его рассердил, что он изменился до неузнавамости? Или я вовсе не знала его, мне просто приснился сказочный сон…».

Сейчас нужно было оставить в стороне личные тревоги и заняться размещением гостей. В главной зале ожидал торжественный обед на двенадцать персон. Огромный стол, покрытый великолепной камчатой скатертью, был уставлен сервизом из позолоченного серебра. Как только в дверном проеме показалась высокая фигура герцога, несколько менестрелей заиграли мотив королевского гимна на рожках и свирелях.

Рыцари почтительно склонили головы, застыв, словно бронзовые статуи, а глаза Вероники невольно увлажнились. В Тарлинге очень любили старого короля Гальбо, с волнением ловили слухи о том, что последний год он почти не покидает постели из-за долгой болезни.

А сейчас в д, Эберви находится принц — в народе его называют «неоперившимся юнцом, который едва ли сумеет умно распорядиться наследной властью". Впрочем, если рядом будет такой советник, как Конта…

— Нет уж, вы сядете слева от меня, раз назвались хозяйкой!

С противоположного конца стола Вероника послушно вернулась к большому креслу, где восседал де Маликор. Разве возможно ослушаться? Она только тихо спросила, не нужно ли дождаться Ламарка, но получила быстрый отрицательный ответ. Возможно, Лежьен все еще собирался скрывать свой статус, продолжая странную игру. Но это может вызвать новые насмешки и недовольство горожан. Интрига неизбежно раскроется, пойдет новая волна слухов…

— Вы чем-то огорчены, Вероника? Хм… здорова ли ваша бабушка?

— Благодарю вас, все хорошо.

Он как будто хотел завести светскую беседу, но тяготился церемониями. Наедине с ней Конта вел себя и даже выглядел иначе. Сейчас же во главе стола находился властный и жесткий человек, один взгляд которого вызывал трепет окружающих.

Слуга помог герцогу снять с головы шлем, латные перчатки и нарукавники. Черные, как вороново крыло волосы небрежно рассыпались по широким плечам. Смугловатое лицо было гладко выбрито, Вероника даже различила тонкий запах лавандового масла. Конта возит с собой личного цирюльника?

«Он мог бы прятать отметины на лице, отпустив бороду и усы, но предпочитает ежедневно напоминать себе о выпавших на его долю страданиях. Возможно, чтобы ничего не забыть — ни давней боли, ни ярости…»

По правую руку от Конты разместился грузный пожилой мужчина с короткой седеющей стрижкой. Левую щеку и подбородок его пересекал длинный рубленый шрам, но толстые губы кривила добродушная улыбка. Прочие гости были под стать, почти все закаленные в боях воины, на одежде которых красовались фамильные знаки отличия.

Сам д, Эберви находился на другом конце стола и с заметным благоговением взирал на долгожданного гостя, впрочем, не забывая покрикивать на собственных слуг, обносивших участников трапезы кушаньями. А когда взгляд его останавливался на Веронике, она с досадой различала робкую надежду и благодарность. Но милой Терезе больше не нужно бояться, барон еще не догадывается, что все его чаяния готовы сбыться в самые ближайшие дни.

Под нежные звуки арфы в залу внесли перепелов, зажаренных до золотистого цвета и сочную речную форель. Сосед герцога в это время еще отдавал должное куску мяса, срезанного с бычьей туши, запеченной целиком на вертеле. В зале стало шумно от разговоров, стука ножей и звона кубков, доверху налитых прекрасным вином. На пол полетели первые кости и рыбьи головы.

Конта ел медленно, больше поглядывал за тем, как слуги барона ухаживают за гостями, прислушивался к речам соратников, то и дело бросая короткие реплики, попадавшие точно в цель. Вероника сразу отметила, каким уважением пользовался де Маликор у своих людей, — сердце ее наполнилось тайной гордостью и легкой грустью одновременно.

Быть супругой такого человека большая честь, но при том не меньшая ответственность. Каждый ее поступок будет тщательно взвешен и оценен на незримом безмене людской молвы.

Будучи единственной женщиной за столом, Вероника сперва чувствовала себя скованно, но врожденное любопытство и живость характера постепенно одержали верх. Скоро она уже сдержанно улыбалась и доброжелательно кивала рыцарям, бросавшим на нее восторженные и удивленные взгляды. Эти люди мало походили на знакомых мастеровых и крестьян.

Перед Вероникой сидели участники настоящих битв со смертельным исходом — опора короля и защита отечества. Одно это вызывало симпатию, хотя лица некоторых мужчин были покрыты шрамами, а у одного черная повязка скрывала пустующую глазницу.

Слуги внесли новую порцию напитков, а также десерт в виде сладких пирогов и засахаренных фруктов. Конта отложил в сторону салфетку и, наклонившись над столом, неожиданно обратился к Веронике:

— Я увижу тебя завтра на приеме у Бургомистра?

— Ах, да… то есть, вероятно, нет, — прошептала она, поглядывая в сторону, и спеша объяснить:

— Полагаю, мне незачем там появляться. Вам будут представлены лучшие девушки Тарлинга и их почтенные родственники, а мне останется лишь забиться в уголок с блюдечком марципана или пирожных… А вдруг какая-то нежная «фиалка» снова лишится чувств от счастья вас видеть? Поднимется ужасный переполох, вы начнете сердиться. Или напротив, найдете девушку, чьи достоинства не оставляют сомнений. В любом случае, мое присутствие ни к чему.

Закончив фразу, Вероника искоса посмотрела на герцога, не счел ли он за дерзость ее ироничное замечание. Конта задумчиво вертел в руках острую двузубую вилку. Вероятно, планировал всадить ее в бок истекающей душистым соком птицы на серебряном блюде напротив.

— Странно слушать твои рассуждения. Выбор я уже сделал и не намерен отказываться от своих слов. Я решил, ты захочешь провести время среди первых лиц города. Отец не часто выводит тебя в свет.

— С гораздо большей радостью я навещу здесь Терезу. Надеюсь, ей уже лучше.

— Конечно! С ней рядом Ламарк. Напомни, что там говорилось в вашей легенде о подарке феи для дочери барона. Девица д, Эберви выйдет замуж за короля? Уверен, так и случится. Вот только…

Вероника вспыхнула и резко возразила, защищая сестру:

— Если вы пытаетесь заподозрить ее в меркантильности, уверяю вас, это большая ошибка. Она, также как я, любит уединение и книги, прогулки по живописным местам, дружеские беседы в непринужденной обстановке, а не чопорный обмен любезностями, когда за спиной спрятаны булавки и отточенные шпильки. Тереза вовсе не спешит заключить выгодный брак… Ой, простите, я не дала вам договорить!

— Надеюсь, это не войдет у тебя в привычку.

Кончики его губ дрогнули в едва заметной улыбке, а темные, непроницаемые глаза на миг потеплели. Вероника в смятении отвела взгляд, стиснув пальцами изящную ложечку для десерта. Ни один знакомый мужчина не вызывал в ней столько разнообразных чувств. Но Конта, казалось, был весь соткан из противоречий. Когда она заслуживает упрека, герцог улыбается, и хмурится, если Вероника ждет одобрения.

Он привлекал и отталкивал, возбуждал желание быть рядом и тут же от него хотелось убежать прочь. Может, он в самом деле не имеет сердца или вместо теплого куска плоти в груди его томится холодный кремень. Столько вопросов еще предстоит разрешить… Позволит ли герцог быть ближе, доверит ли ей свои секреты.