Сезон лжи (ЛП) - Линде К. А.. Страница 21

— Ну, и что.

— Что?!

Я пожал плечами и одним большим глотком осушил стакан. Потому что… Корт не ошибался.

— Ларк не должна знать, что Клэр уедет.

Корт откинул голову назад.

— Все будет хорошо.

— Честно говоря, я стараюсь не думать об этом.

— Мне нравится твой стиль, — произнес Корт. — Игнорируй, избегай, а если случится худшее… отрицай, отрицай, отрицай.

— Все не так…

— Эй, я не осуждаю. Посмотри, в каком я хреновом положении. Я должен был увидеть, что творит Джейн. Должен был понять — неправильно отдавать ей все деньги, которые приумножил, чтобы помочь с ее дурацким чертовым ночным клубом. Но она… она поймала меня, понимаешь? — Корт вздохнул и снова поднял глаза. Он был похож на человека, которого только что заставили смотреть на солнце после того, как он так долго носил солнечные очки. — Мне казалось, что я люблю ее.

— А теперь все превратилось в ложь?

Он коротко кивнул.

— Это и была ложь. Все, что она делала, говорила и чувствовала, оказалось ложью. Потому что Джейн Девни вообще не существует. Ты видел? Ее настоящее имя — Джанин Леманн. Немецко-французское двойное гражданство. Она — ничто и никто. И она полностью одурачила меня.

Я видел. Из новостей стало ясно, как Корта Кенсингтона обвели вокруг пальца. Хотя… все думали, что он в этом замешан. Я не понимал, какая ему от этого обмана может быть польза, но СМИ, как правило, не задают подобных вопросов. Пресса слишком заинтересована в скандальной сенсации.

— Мы все становимся дураками из-за любви, — сказал я ему.

Но в этот момент я совсем не думал о Джейн или Клэр.

Перед моим мысленным взором возникли зеленые глаза и темно-рыжие волосы.

Я всегда был с ней дураком.

14. Ларк

— Я даже не могу поверить, что ты убедила меня прилететь обратно в Нью-Йорк, — сказала Инглиш три дня спустя, бросив свой чемодан в моей гостиной и притянув меня в объятия. — Ты ненормальная.

Я рассмеялась и обняла ее в ответ.

— Знаю, но не могу представить, чтобы кто-то еще в мире нянчился бы с Кортом Кенсингтоном.

— Я работаю немного по-другому.

— Да, — сказала я, подталкивая ее.

— Ладно. Но я привыкла к Голливуду. Верхний Ист-Сайд и политика — это другое безумие.

— О чем ты уже знаешь, потому что у тебя есть я.

— Знать и вариться в этом совсем другое дело, — ответила Инглиш. — Но… да, я имею в виду, думаю, смогу справиться.

— Я не думаю, что ты смогла бы Корта взять на себя. Я знаю, что сможешь. У тебя все получится. К тому же ты недавно жаловалась на свою работу. Как ты устала от звезд. Сейчас все будет по-другому. Масштабнее.

— Я жаловалась в баре, когда была немного пьяна. Ты не можешь использовать мои слова против меня. — Но она улыбалась, когда говорила это.

Она бы не прилетела, если бы не была на самом деле заинтересована в этой работе. Я знала, что она прилетит. У нее также был диплом юриста Колумбийского университета, и, хотя она могла быть лучшей в своем бизнесе в Лос-Анджелесе, я знала ее достаточно долго, она не откажется от лучшего варианта по работе.

— Прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, я умираю с голоду, — сказала Инглиш. — Я написала Уитли по дороге. Она сказала, что поужинает с нами. Думаешь, Кэтрин тоже согласиться?

Я нахмурилась, мне казалось, что Кэтрин не согласится. Я звонила и писала ей несколько раз с тех пор, как она сбежала с того злополучного вечера в субботу. Она вела себя как всегда — резко. Утверждая, что с ней все в порядке. Но «в порядке» на самом деле не означает «хорошо».

— Она поссорилась с Кэмденом, — призналась я. — И не разговаривает со мной с тех пор, как все случилось.

Между ее бровями образовалась складка.

— С чего бы ей расстраиваться из-за него? Она же даже не любила своего мужа.

Я прикусила губу.

— Думаю… все изменилось. Но не выдавай меня. Она даже не хотела в этом признаваться. А потом, не знаю… он застал ее с Пенном, Кэмден сказал, что вернется к своей любовнице. Мне кажется, что все довольно хреново.

Инглиш закатила глаза.

— Господи, это же как крушение поезда.

— Ага. Я напишу ей, но маловероятно, что она составит нам компанию.

— Хорошо. Ну что ж, я переоденусь после аэропорта, и мы можем пойти.

Я кивнула и набросала сообщение Кэтрин.

Пятнадцать минут спустя, когда Инглиш была готова к отъезду, я так и не получила от нее ответа. Мне это совсем не понравилось. Должно быть, она все еще переживала и страдала, гораздо больше, чем мне казалось.

В самом центре моей команды, словно взорвалась бомба, все пошло наперекосяк. Кэтрин была в не доступа. Пенн улетел в Париж. Я ничего не слышала от Льюиса и Роу. И была рада, что Инглиш прилетела в Нью-Йорк, потому что в противном случае чувствовала бы себя довольно одиноко.

Вскоре мы устроились за маленьким столиком в задней части моей любимой пиццерии на Верхнем Ист-Сайде. Уитли сетовала, что нам следовало встретиться в другом месте, но как только она откусила первый кусочек, то смягчилась.

— Отлично, это феноменально, — заявила Уитли.

Я кивнула.

— Ага. Знаю. Кирпичные печи привезли из самой Италии. Они всегда были в семье.

— Семья, — с заговорщицкой усмешкой спросила Уитли. — С большой буквы «С»? Итальянская мафия?!

— Ты такая фантазерка, — произнесла Инглиш.

— Я не фантазерка! Мафия существует.

— Не думаю, что эта пиццерия относится к мафии, — сказала я, закатив глаза.

— Уверена? — спросила Уитли. — Потому что все это может быть прикрытием.

— Ну, если это мафия, я обязательно продам свою девственность, чтобы спасти эту семью, — сказала я ей.

Ее глаза блеснули.

— Немного поздновато тебе продавать уже не существующей девственности.

Инглиш только усмехнулась, откусывая пиццу.

— Я до сих пор удивляюсь, что вообще прилетела.

— Почему? — спросил Уитли. — Это явно твой город! Кому захочется жить в Лос-Анджелесе, когда можно жить в Нью-Йорке?

Инглиш скептически приподняла бровь.

— А как же… миллионы людей, живущие в ЛА?

— Ну, — сказала она, пожав плечами.

— А ты? Три года провела в Калифорнийском университете?

— Да… я иногда забываю об этом.

Инглиш закатила глаза, но Уитли продолжала:

— Но эй, я люблю все времена года. В Нью-Йорке есть все четыре сезона. Когда я росла в Далласе, там было только два — убейте меня, бл*дь, летом и убейте, бл*дь, зимой. В Лос-Анджелесе только один постоянный сезон.

— Ты странная, очень странный человек, Уитли Боуэн.

— Ну, спасибо, — сказала она, склонив голову.

— Ну, а как к этой идеи отнесся Джош? — вмешалась я, прежде чем мы успели еще больше двинуться на зыбкую почву.

— Он полностью согласен с моим решением поработать в Нью-Йорке, — ответила Инглиш с той мечтательной улыбкой, которая появлялась у нее всякий раз, когда она говорила о своем муже. — Он будет сниматься в фильме в Лондоне все лето. Это напряженный боевик, и он пытается сам исполнять все трюки. Так что сейчас он просто супер-бафф. Он фактически ничего не ел из того, что я готовила дома, но черт возьми, может это стоило того.

— Фотки есть или этого не было, — сказал Уитли с нетерпением.

Я шлепнула ее по руке.

— Заткнись.

— Что? Я всего лишь спросила.

— Во всяком случае, он сказал, что его съемки будут до ноября. У него появится свободное время после окончания съемок. Он сказал, что мы могли бы рассмотреть вопрос и купить здесь квартиру, прежде чем начнутся другие съемки.

— Вот видишь, все прекрасно, — вставила я.

Инглиш быстро улыбнулась. Загадочной улыбкой, которую слишком много раз видела у нее. Она хотела бы этого. Но еще не совсем себя в этом убедила.

— Может… возможно, это было бы идеально.

— Ты просто должна произвести фурор на этом собеседовании, хотя я в этом не сомневаюсь.

Уитли обняла Инглиш за плечи.