Частная школа (СИ) - Шолохова Елена. Страница 18

Да ну, ерунда какая, разозлилась Дина, быстро взяв себя в руки. Было бы кого бояться. Однако шаг невольно замедлила, поджидая, когда он уйдёт. Не хотелось проходить рядом с ним.

Он тоже заметил её приближение, но встал как столб перед дверьми. Явно же намеренно. Черт бы его побрал!

20

Она поднялась по ступеням, думая его обогнуть, но тут он вообще привалился к дверям спиной и, очевидно, не собирался её пропускать.

— Дай пройти, — встала в шаге от него Дина, гордо вздёрнув подбородок.

Он даже не пошевелился. Фонарь над дверью освещал его лоб и скулы, а глаза прятались в тени и казались какими-то жуткими чёрными безднами.

— Что тебе надо? — с вызовом спросила она.

Тут он отпружинил от двери, качнулся вперёд и оказался прямо перед ней.

— Потолкуем?

Дину обдало тёплым мятным дыханием.

От его внезапной близости в груди дрогнуло, и она невольно отшатнулась. Хотелось отойти подальше, На расстоянии от него она чувствовала себя гораздо увереннее, но это, наверное, будет выглядеть смешно. Ещё решит, что она его боится.

Дина выдержала паузу, давая внезапному волнению утихнуть. Несколько вдохов, и она почти спокойна.

— Прямо здесь и сейчас? — она выгнула бровь, изобразив удивление.

Он сунул руки в карманы брюк и опять приблизился на шаг. Чёрт, он специально, что ли? Но снова отступать было бы глупо.

— Прямо здесь и сейчас, — голос его звучал насмешливо. — Или что? Без свиты никак?

— Поздно уже, — просто ответила Дина, решив не поддаваться на провокации. Ей и так этот неожиданный разговор с ним в темноте, наедине, давался трудно. Она и припомнить не могла, когда ещё так напрягалась, чтобы хотя бы выглядеть невозмутимой. На дождь бы сослаться, но они стояли под козырьком.

— Ничего, я надолго не задержу.

— Хорошо, — она скрестила руки на груди. — Говори.

— Скажи честно, чего ты добиваешься?

— Я? — А вот теперь Дина удивилась совершенно искренне.

— Да. Долго ты собираешься меня преследовать?

— Я? — повторила она. — Вообще-то это ты за мной сюда вышел. Так что ещё неизвестно, кто кого преследует…

— Вообще-то это ты пробралась в класс после урока и выдрала страницу из моей тетради. Зачем, кстати? На память себе оставила?

Дина растерялась, хотя ведь ещё в обед догадалась, что эта дурочка Катя ему разболтала. И всё равно смутилась. Даже не нашлась, что ответить.

— Мне надо возвращаться, — наконец придумала, что сказать.

С минуту он ещё стоял, преграждая ей путь, и, чувствовала Дина, разглядывал её насмешливо. Она такое ненавидела, но сейчас словесные баталии были ей не под силу, поэтому, чтобы хотя бы сохранить лицо, Дина просто держалась молча с видом невозмутимым и надменным — это у неё получалось превосходно.

Она давно усвоила, что такое выражение — лучший способ избежать любых неловких ситуаций и неприятных разговоров. Включила королеву и не надо ни на что реагировать, и все от тебя сами собой отстанут. И даже когда ты не знаешь, что ответить, не будет ощущения, что ты проиграла, слилась, дала слабину. Наоборот. Просто молчать надо уметь не смиренно, а с достоинством. И это она умела.

Вот и Маринеску, хмыкнув, отодвинулся наконец, и она гордо прошествовала мимо. И холл пересекла по-королевски. Зато потом, когда свернула на тёмную лестницу, на минуту замерла и перевела дух. Прижала ледяные ладони к пылающим щекам.

Что вообще такое? Почему она так растерялась? Когда её такая ерунда выбивала из себя? Да никогда! У неё всегда был наготове язвительный ответ на все случаи жизни.

И что странно — хоть он и стоял там, и насмешничал, а злости у неё не было. Ни злости, ни раздражения, ни обиды. Только сердце колотилось.

Внизу раздались шаги, и Дина откуда-то поняв, что это снова Маринеску, припустила наверх. Не хватало ещё тут с ним столкнуться.

Ещё в коридоре, из-за двери она различила возмущённый голос Лизы. Не прислушиваясь к разговору подруг, Дина бросила на ходу:

— Я в душ.

И скрылась.

Но позже, перед сном Лиза вновь стала наседать:

— Дина, почему ты не хочешь проучить Казанцеву? Ты же говоришь, что она тебя тоже бесит.

— Ну, бесит, — рассеянно ответила Дина. Думалось совсем о другом.

— Ну так давайте её проучим!

— Слушай, ты какая-то зацикленная. Думаешь, Корбут сразу воспылает к тебе любовью, если ты её затравишь? Ошибаешься. Так что успокойся уже.

— Не могу. Я же не предлагаю её побить. Давайте её просто опозорим, чтобы общаться с ней считалось зашкварно. Не сами. Приходько всё сделает, мы с ней уже говорили. Она только ждёт, когда ты согласишься. Тогда Дима к этой овце больше не подойдёт. Никто к ней не подойдёт. Что бы Дима ни говорил, для него свой авторитет всегда дороже. И не захочет он сам стать зашкваром из-за неё, уж будь уверена.

— Лизун, да ты интриганка, — усмехнулась Дина, — прямо Лукреция Борджиа.

— Ну, давай? Заодно и гопник твой станет зашкваром вместе с этой лохушкой, сиротой казанской? — У Лизы даже глаза загорелись.

Дина несколько секунд задумчиво молчала, потом повернулась к подруге и твёрдо произнесла:

— Я же уже сказала — нет. Оставь её в покое.

— Но почему?! — чуть не взвыла Лиза.

— И правда, Лиз, — подала голос притихшая Полина, — Дима же просто её спросил, всё ли с ней нормально. Это же мелочи, ерунда… Просто физрук его дрюкнул за неё, ну за то, что чуть не зашиб… вот он и беспокоился…

— Да ну вас! Подруги, называется… — обиделась Лиза.

Лиза обиделась по-настоящему. Ни утром, когда встали, ни за завтраком, она ни с кем и словом не обмолвилась. Полина из-за этого чувствовала себя не в своей тарелке, то и дело пыталась её растормошить, кидала жалостливые взгляды.

Дина же едва замечала её обиженный вид. И тоже молчала, не обращая ни на кого внимание, и попытки Никиты разговорить её пропускала мимо ушей. Но вот в столовую заявились Катя и Эрик.

Лиза, поджав губы и растопырив ноздри, вперилась в них взглядом. Дина, взглянув на обоих мимолётно и как будто равнодушно, тут же включилась в беседу с Никитой.

— Что вечером будете делать? — спрашивал тот.

— В город поедем после уроков, — отвечала Дина. — У Полинки же послезавтра день рождения. Надо кое-что прикупить…

— О, точно! Где будем праздновать? Можно в нашей комнате, — оживился он. — А кто послезавтра дежурный? Кажется, физрук… Блин, он может завредничать.

— Олеську попросим, чтобы с папой договорилась, — улыбнулась Дина, осторожно скосила глаза на Эрика и поймала ответный взгляд.

На этот раз Маринеску не давил, не испепелял гневом. Он просто посмотрел, как будто случайно, но взгляд его задержался дольше обычной случайности. И отвёл глаза первым.

— … да, Дин? — что-то говорил Никита.

— Что ты сказал? — переспросила Дина с блуждающей улыбкой.

На первый урок — литературу — Дина шла в приподнятом настроении. Даже мило побеседовала до звонка с Приходько и Кутузовой, с которыми прежде едва общалась. А когда новенькая, заходя в аудиторию, споткнулась о выступающий порожек, и несколько человек захохотало, Дина лишь покачала головой, скривившись:

— О-о-очень смешно.

И смешки тотчас смолкли.

Маринеску пришёл позже, буквально зашёл в класс одновременно с русичкой.

Нина Лаврентьевна на этот раз казалась ещё более расстроенной, чем раньше. И едва в классе наступила тишина, она скорбным голосом произнесла:

— Дина Ковалевская, встань, пожалуйста.

Дина недоумённо переглянулась с Полиной и Никитой, поднялась из-за стола. Нина Лаврентьевна с минуту смотрела на неё молча, но с таким лицом, словно Дина её ударила в спину.

— Что? — не выдержала она.

— Я узнала, что Эрик Маринеску, оказывается, написал тест. И сдал его. Но ты воспользовалась предоставленным тебе доверием, — она запнулась, сглотнула и продолжила с ещё большим надрывом. — Ты проникла сюда после урока и вырвала страницу из его тетради. Ведь тебя назначили старостой, как лучшую ученицу, дали ключи в знак доверия… Кто бы мог подумать, что ты способна на такой мелкий и низкий поступок! Я не могу даже выразить словами, насколько сильно ты меня разочаровала…