Древний Рим. Имена удовольствий (СИ) - Грез Регина. Страница 19

Уже через час наша открытая повозка, запряженная парой резвых лошадок вовсю пылила по Аппиевой дороге в сторону роскошных владений покойного Публия Фракийского и его прекрасно здравствующей поныне супруги Оливии.

Но надо признать встретили меня там довольно прохладно, правда, самой Хозяйки и моего милейшего Клодия не было на открытой терассе виллы, куда меня провели, едва я выбралась из повозки. Зато на особых «шезлонгах» под навесами отдыхали несколько молодых и молодящихся девиц с высокими начесами на головах.

— О, это, наверно, и есть Наталия из Этрурии… та самая, что собралась поймать в сети любви нашего неуязвимого кентавра!

— Скорее небо поменяется с землей, чем Консул Рима женится на девице из «плебса».

— Но ведь Каррон и сам выбрался из низов, что ему стоит взять к себе в дом такую же замарашку.

— Тш… Не смейте дурно говорить о Гае Марие Тевтобургском, что вернул честь римского Орла, усмирив германцев на севере.

Я не успела еще отойти от этой утомительной долгой дороги, не успела оглядеться, а меня уже вовсю обсуждают местные сплетницы. Ну, дела! И главное, совершенно нет сил спорить и доказывать, что-то… И не важно, что я летала на самолете и пользовалась микроволновой печью, здесь и сейчас это ничего не значит. Я для них — не более чем назойливая мошка, которую послушный раб легко отгонит опахалом. Я смирилась… или притворилась… одно из двух…

— Приветствую вас, милые девушки! Да, я та самая Наталия, что имела наглость замахнуться на вашего Героя… Что ж… история знает рабов, достигших порфиры. Все могут мечтать о Триумфе, а не только Консулы. Конечно, мне до вас далеко, ваши наряды роскошны, а прически бесподобны. Вы такие утонченные и изысканные, а я всего пару недель в Риме и чудом попала на прием к Оливии. Кажется, у меня закружилась голова и мне показалось, что я могу летать. Лишь бы солнце не обожгло мне крылья, как греческому Икару.

— Вы позволите мне присесть и немного передохнуть, меня мучает жажда, могу я взять со столика эту виноградную кисть?

Девицы переглянулись и пренебрежительно фыркнули, однако указали мне на свободное ложе и продолжали смотреть с любопытством. Я же с удовольствием умылась водой, что мне поднесла девочка-подросток, должно быть, тоже рабыня, и прилегла на удобную лежанку, опираясь на локоть. Но долго прохлаждаться мне не пришлось, так как явилась другая рабыня и пригласила меня в личные покои Госпожи.

Такой поворот событий вызвал новые пересуды у явно скучающих от безделья знатных римлянок.

— Я так и думала, Гай Марий — это просто отвлекающий маневр, а все дело в том, что Оливия устала от мужчин и желает заняться этой чужестранкой.

— Верно! Как мне самой это не пришло в голову… Все ясно, как солнце… Оливия выбрала эту девицу для себя… у нее же варварские черты лица… Оливия любит все необычное…

Я даже не посмотрела на праздных болтушек, пусть и дальше чешут себе языки. Я прошла вслед за рабыней по коридору вглубь дома. Стоит отметить, что и двор усадьбы и само жилище изрядно отличалось от роскошных римских апартаментов Оливии. Здесь, на вилле все было гораздо проще и грубее. Я вскоре сделала вывод, что прежде всем тут заправлял сам Публий Котта, ныне отправившийся в «долину смертной тени».

Еще по пути в загородное поместье мой словоохотливый сопровождающий подробно рассказал мне о всех прежних порядках на вилле. Кажется, мужчина с тоской вспоминал дни, когда был жив Хозяин.

— Госпожа не следит за делами, а управляющие не могут договориться… К вилле примыкает школа гладиаторов, одна из лучших в окрестностях Рима. В казармах при школе живут около сотни отличных бойцов, матерых силачей, изощренных в искусстве убийства.

— И все они узники войны? Пленные мужчины из покоренных народов?

— Кто-то избрал эту долю, чтобы выкарабкаться из нищеты, есть рабы, проданные своими господами, а также неоплатные должники, проигравшие тяжбу, немало осужденных преступников… Каждый день они могут закончить свою жизнь на арене, извиваясь в агонии на кровавом песке под восторженный рев тысяч благодарных зрителей.

— Извращенцы — эти ваши зрители, вот что я вам скажу!

— Ха… Госпожа имеет доброе сердце… Наша прекрасная Оливия тоже не любит смертельную бойню, но посмотреть славную драку двух распаленных самцов она не прочь… правда, чаще всего Госпожа оставляет проигравшему жизнь, особенно если он храбро сражался и хорош собой…

— Нет, подобные зрелища не по мне…

Комната Оливии, также, как и остальные покои в доме, была обставлена скромно, но женщина заверила меня, что скоро наведет здесь свои порядки, привезет сюда вазы и статуи, занавеси и живые цветы.

— А мой дядюшка Клодий разве чем-то сейчас занят? Почему он не при вас?

— Мой дорогой поэт сейчас отдыхает и набирается сил для любви. Но расскажи, как прошла твоя ночь? Тебе удалось хоть немного поспать или вы забавлялись с Гаем до утра?

— Между нами ничего не было! «По-крайней мере, я этого не помню…»

— Послушай-ка мой совет, Наталия. Давай поговорим начистоту, и обращайся ко мне запросто, мы же почти… ровесницы, хотя я и старше тебя лет на десять… Это ведь совсем не заметно… я надеюсь…

Я кивнула, полностью соглашаясь. По мне, так Оливии было все сорок лет, но я ни за что бы не произнесла эту дату вслух.

— Ты еще молода и очень привлекательна. У тебя легкий, живой нрав, я уверена, что ты изобретательна и в постели. К тому же ты не глупа, и с тобой не соскучишься… скоро. Ты кажешься образованной и знаешь достаточно много интересного, чтобы поддержать светскую беседу. У тебя хорошие манеры… Немного подучиться еще, освоить ряд тонкостей в одежде и прическах, выбрать подходящие краски для лица, ароматы для тела и вперед…

Ты станешь купаться в золоте, наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. А ты мечтаешь о каком-то возвысившемся легионере… Глупая девчонка! Удача сама плывет тебе в руки, забудь о Гае, он не для тебя… Он мужлан, солдафон! А я сведу тебя с настоящими ценителями…

— Оливия, мне не нужны спонсоры и любовники! Я хочу быть свободна и независима!

— Это полная чушь! Тебе не выжить… но, после пары голодных месяцев ты и сама изменишь решение.

— Я не буду ничьей игрушкой! Разве мужчина может уважать женщину, что спит с ним за деньги?

— Конечно! Если этой женщине хватает ума говорить ему, что она живет с ним ради его могучего фаллоса и прочих мужских достоинств!

— Мне нужен только Гай Марий! Я не могу думать ни о ком другом. Я влюбилась! Ты можешь называть меня глупой и говорить, что моя затея безнадежна, но… мне нужен только этот мужчина и нужен в качестве верного спутника жизни, моей опоры, защиты, как отец моих детей, а не только хозяин моих прелестей до той поры, пока красота моя не поблекнет и ему не подсунут «игрушку» посвежее.

Странное дело, я, кажется, и сама начинала верить в то, что говорю… И Оливия меня поняла…

— Ты сейчас совершенно безрассудна, но в то же время говоришь слова, которые разрывают мое сердце. Я никогда никого не любила, хотя у меня было много мужчин. Я искала удовольствий для тела, а душа тосковала о чем-то возвышенном, недоступном… А теперь я встретила Клодия и что-то словно расцветает у меня внутри… Я бы хотела иметь от него дитя… Жаль, что этому уже не суждено сбыться… Он нежен и ласков со мной, но порой бывает тверд и настойчив… Такие мужчины всегда были моей тайной мечтой и моей слабостью… Властные и податливые одновременно! Я еще не встречала таких…

Я схожу с ума в его руках… Я побывала во многих руках, Наталия… И мне всегда нравились сильные руки, в рисунках и шрамах, руки, что умеют держать боевой меч, а не стило… Но Клодий… Он слаб телом, но у него дух воина — мужественного и благородного. И я трепещу перед ним…

— "Интересно она рассуждает… Видимо, наш поэт, и впрямь, редкостный экземпляр. Кремень и глина… гладиус и писчее перо, воин и романтик, любопытно, любопытно… Я бы тоже не отказалась от такого сочетания. Пожалуй, подобный мужчина и моя слабость…"