Древний Рим. Имена удовольствий (СИ) - Грез Регина. Страница 5

Ах, да… я еще выяснила, что один литр средненького вина Клодию обходится ровно в один сестерций, а уж за шесть сестерциев можно бы приобрести небольшую амфору дивного фалернского, но это сейчас Клодию не по карману, хотя когда-то он только такое и пил. Попробовать бы хоть разочек, что это за амброзия…

Вот такая грустная экономика! Я быстренько подсчитала, во сколько мне обошелся сегодняшний обед под открытым небом и решила в ближайшие дни срочно найти для себя какой-нибудь цивилизованный источник дохода, пока мой благодетель и вовсе не разорился из-за лишнего рта. Клодию же еще надо двух своих рабов содержать, а от его Мапроника, я так поняла, вообще никакого проку, он уже на ладан дышит от древности. Ладно, хоть этот молоденький парнишка Элиав все крутится рядом, помогает хозяину, ходит за покупками и содержит в мало-мальском порядке дом.

— Клодий, скажи, а этот наш доблестный сосед — Консул очень богат? И он живет один в огромном доме, да? «Может, хоть к нему на работу устроиться, вот только кем…»

— То есть, что ты имеешь ввиду… а-а-а, в смысле, один… Да, он живет один. Мы с ним в этом даже похожи. Только у него множество слуг и рабов, и ему вряд ли приходится размышлять — купить ли на ужин тощую курицу или только сыр, вино и лепешки.

— Значит, это Гай Марий в расцвете лет, богат и одинок — соблазнительное сочетание. Ах, если бы к этому всему он был еще и красавцем…, - томно промурлыкала я.

Сказать честно, мне вовсе не хотелось никем здесь соблазняться, а уж тем более сверхдревними надменными мужчинами, что смотрят на женщин свысока, но надо же было развлечь Клодия беседой. Пока от меня никакой другой пользы не предвидится.

— Я его уже давненько не видел, а то, что помню… ну, мужчина и мужчина, хорошо сложен, высокий, мускулистый, только хмурый вечно… тебе такие непременно должны нравиться.

— Да, с чего же ты взял, что именно такие?! Может, я как-раз схожу с ума от молоденьких кудрявых мальчиков, у которых еще и молоко на губах не обсохло, вон смотри какая прелесть идет.

Мы оба разом посмотрели на Элиава, что нес в нашу сторону огромную гроздь черного винограда. Да-а-а… на такой «скромной» диете я точно не пропаду! Да, здравствует Средиземноморская кухня — сыр, оливки, рыба и виноград!

Прошло три дня… Я, конечно, немного освоилась у Клодия и даже почувствовала здесь себя полноправной хозяйкой. О, это было вовсе легко, поэт сидел вечно погруженный в свои думы и грезы, а мне предоставил полнейшую свободу действий.

Я тщательным образом изучила его жилище, облазила дом и двор вдоль и поперек, заставила Элиава сделать уборку комнаты, в которой собралась поселиться, изучила немудрящие запасы кладовой, выгнала Мапроника с некоего подобия кухни и сама попыталась приготовить ужин. У меня получилась какая-то удивительно вкусная похлебка из гороха с пряными травами, правда без единого кусочка мяса, но вприкуску с лепешками, которые мы макали в душистое, разогретое на солнце, оливковое масло — это было просто пиршество богов.

Ужинали мы прямо во дворе на некотором подобие низенького столика из серой вулканической породы, причем все вместе — Клодий, я и два наших «говорящих орудия труда», правда Элиав с Мапроником сидели чуть поодаль и ели прямо на земле, а не за столом, как мы с Клодием. Такой уж здесь был порядок… Но, я вскоре выяснила, что наш поэт весьма демократически относился к своим рабам и даже нисколечко их не притеснял, хотя, по-моему, это было скорее от лени и рассеянности, чем из каких-либо гуманных соображений. Однако, место свое «рабское» ребята знали хорошо и на рожон сильно не лезли. Да и кому там было лезть-то… из Мапроника уже сыпался песок, а Элиав был весь какой-то зашуганный, и я быстренько начала им помыкать. Ну, в шутку, конечно же, я по натуре девушка добрая.

А в этом что-то есть… Когда молодой симпатичный полуголый парень преданно смотрит тебе в глаза и спешит выполнить каждое твое поручение… ммм… это вдохновляет и будоражит. «Элиав — туда! Элиав — сюда!»

— Элиав, нагрей мне воды, я не собираюсь ходить в вашу баню за квартал отсюда, как Клодий, да и лишнего асса у меня нет. Решено, я буду мыться дома!

— Элиав, попроси-ка у Клодия для меня какую-нибудь старенькую тунику переодеться, мне надо свой сарафанчик постирать, кстати, где тут у вас мыло? Нет мыла… кошмар, а чем же вы стираете одежду? Что-о-о… нет, нет… лучше я песочком потру… кстати, чем ты сейчас занят, займись-ка моим сарафаном, а белье я постираю сама, ты уже нагрел воду? Умничка…

Элиав краснел, бледнел, опускал свои большие очи с длиннющими черными ресницами и… с готовностью мне подчинялся. Доля у него была такая, что же поделать. И еще, кажется, я ему начинала нравиться. А вообще, надо признать, был он парень образованный и даже интеллигентный, сын какой-то распутной гречанки и вольноотпущенника, с малолетства был продан в рабство за долги своего отца и вырос при библиотеке, так что неплохо умел читать и писать на латыни и греческом, а потому был очень полезен Клодию… поначалу, когда тот еще свои оды сочинял и записывал их на восковых дощечках или льняных тряпочках, которые затем свертывал гармошкой.

Когда я узнала грустную историю Элиава, я даже стала его больше жалеть и "помыкала" им уже гораздо вежливее. Кроме того, я как-то после обеда усадила его перед собой и заставила рассказать о своем детстве и юности в доме родителей Клодия, вообщем, у нас получилось что-то вроде интервью, вопрос — ответ. Я даже сделала записи на кусочке папируса, что выпросила у Клодия. Дело в том, что я решила вести что-то вроде походного дневника, а вдруг да мне удастся вернуться домой и в своем времени я напишу интереснейшую книгу о своих древнеримских похождениях. Этакие непутевые заметки…

Но, не век же мне сидеть в стареньком доме в окружении олив и смоковниц, когда рядом вовсю кипит жизнь Великого города. И на четвертый день поутру я отпросилась у Клодия прогуляться по Риму. В провожатые мне, конечно же, был назначен Элиав.

Глава 2. Прогулка по Риму с Элиавом

О, это было необыкновенное утро! Мы вышли из ограды Клодия еще на рассвете, когда солнце, окутанное туманной дымкой, только-только поднималось над горизонтом. Я бы ни за что не встала так рано, но Клодий сказал, что лучше всего проводить первую «эксурсию» по городу до обеда, потому что после обеда многие лавки и мастерские могут быть просто-напросто закрыты и я не увижу многого интересного.

Одета я была вполне по местным обычаям — длинный сарафан на широких бретелях и легкая шифоновая косынка на плечах, чтобы не обгореть на солнце. Мои сандалии вполне соответствовали древнеримской моде, а свои длинные русые волосы я заплела в две косы и свернула в узел на затылке, получилось очень даже прилично, кстати, с прической мне помогал Элиав, он оказался весьма смышленый парень и быстро понял, что от него требуется.

Клодий выдал нам ровно один сестерций в виде четырех медных ассов на какие-нибудь траты. Я понимала, что поэт мог бы прожить на эти деньги целый день, но как вполне гостеприимный человек пожертвовал их мне на развлечения.

Дело еще в том, что мы с Клодием здорово подружились за эти три дня и даже договорились считаться родней на случай чьих-нибудь расспросов. В любых любопытных глазах я теперь никто иная, как далекая родственница поэта из Этрурии, приехавшая в столицу погостить и поглазеть на всяческие достопримечательности Вечного города на семи холмах. Все просто и ясно, здесь, как оказалось, уйма таких приезжих всех национальностей и цветов кожи. Воистину, в это древнее время все дороги ведут в Рим!